Ирина Мясникова - Пешка треф атакует

Я закрыла дверь в гардеробную и с удовольствием залезла под душ. На прическу мою мне уже было глубоко наплевать, как и на макияж. Я прислонилась к кафельной стенке и долго стояла под сильными струями, делая воду всё горячее и горячее. Потом с удивлением обнаружила на полке не только шампунь, но и кондиционер для волос. Конечно, я тут же всем этим воспользовалась. Когда я, наконец, вылезла из-под душа и натянула на себя висящий на крючке большой мужской махровый халат, то около зеркала заметила фен. Тут же представила, как этим феном пользуется какой-нибудь Артём, когда приходит к Ковальчуку на свидание. От этой мысли у меня голова разболелась еще больше. Я высушила волосы и вышла из ванной. Ковальчука в кровати уже не было, он в одних спортивных штанах сидел за большим стеклянным столом. Несмотря на головную боль, я отметила все достоинства его фигуры и даже пожалела про себя, что такая вот фактура пропадает для женского полу. Что же это, бабоньки, такое делается? И так-то нас по статистике больше, чем мужиков, так они ж еще и промеж собой теперь шуры муры крутить норовят. Что же нам остается-то? Куковать в одиночестве. Уж мне-то точно теперь куковать придется. Чай тридцать пять уже, да и все окружающие меня мужики один другого краше оказались. Муж меня бросил, Руденко по рукам и ногам своей ненормальной женой повязанный сразу от меня отказался, этот вот с виду вроде мужик мужиковатый, а на деле и вовсе гей оказался, одна надежда на джедая осталась. Хотя если исходить из существующей тенденции, то, похоже, и там какой-нибудь дефект найдется. Богема, что с неё взять?

– На, выпей! – Ковальчук указал мне на два стакана, стоящих перед ним.

Я хотела уже было возмутиться, из-за этого тыканья, но потом подумала, что проведя ночь у мужчины в кровати, да еще стоя при этом в его халате, можно уже бы и поменьше выпендриваться.

– Что это? – подозрительно спросила я.

– Две таблетки пенталгина, алкозельцер и свежий сок – апельсин с лимоном пятьдесят на пятьдесят. Любое похмелье снимает на раз, два! Я уже выпил и даже кофе захотел.

При упоминании о кофе меня передернуло.

– Я что, по-вашему, Роберт, алкашка? Откуда у меня похмелье? У меня похмелья никогда не было! – все-таки возмутилась я. – Я и пила-то совсем немного, не больше других!

Тоже мне алкоголичку нашёл. Возмутиться-то я возмутилась, однако все предложенные Ковальчуком лекарства безропотно выпила. Особенно мне понравился сок.

– Сейчас будем разбираться, откуда у вас, Екатерина Андреевна, может быть похмелье. Чего пили-с? Вспоминайте, – тоном следователя потребовал Ковальчук.

– Ну, шампанское сначала со всеми. Ура! Ура! Слава героям труда. Как тут не выпить? Новый год – значит шампанское. Хотя не люблю я эту газировку, только муть в голове от нее.

– Это, смотря какое шампанское пить. От хорошего никакой мути в голове не будет. Потом? – продолжил допрос Ковальчук. – Потом с Соней водочки махнули. Немного, рюмки три не больше. За нашего великого начальника Гадецкого, его указку и в его лице за всех прекрасных мужчин планеты Земля.

– Всё понятно. – Ковальчук тяжело вздохнул.

– Что вам понятно? – проворчала я, плотнее запахиваясь в халат, так как почувствовала лёгкий озноб.

– Эх, Екатерина Андреевна, до тридцати пяти лет дожили, а не знаете, что мешать нельзя!

– Я и не мешала, я шла по усилению градуса. Шампанское, потом водка и коньяк. Коньяк с вами уже. Всего-то две рюмочки.

– Правильно, только еще нельзя мешать пшеничное с виноградным! Коньяк пьют после вина и шампанского, а водку после пива. И уж никогда нельзя пить и водку, и коньяк одновременно. Детский сад какой-то.

– Ой, а я и не знала. Между прочим, коньяк этот вы мне наливали. Споили девушку и воспользовались, – заявила я и тут же вспомнила о своем коварном плане подпоить Ковальчука, чтобы вызнать у него, откуда он получает дополнительные бонусы. Вот и вызнала. Разведчица хренова.

– Откуда я знал, что эта девушка после шампанского еще и водки набубенилась! И, между прочим, ничем я не воспользовался.

– Это я образно, – заметила я. Конечно, он не воспользовался, у него ж ориентация в другую сторону направлена. Наверняка, и платье я сама с себя скинула. На автопилоте. – Ничего, что я ваш халат надела? Подумала, что раз уж на вашей простыне спала, то и халат можно.

– Еще чего! А ну снимайте его немедленно, – Ковальчук подскочил ко мне, схватил меня за воротник своего халата, притянул к себе и поцеловал. Я, конечно, подумала, что как же это может быть, если он гей. Но потом больше ничего не думала, ведь без секса я жила, если помните, уже практически полгода. У меня даже голова совершенно прошла, как будто её и не было вовсе. Действительно, зачем в таком деле голова? Зато, когда я очухалась от любовного дурмана, первой моей мыслью было то, что мое безукоризненное «облико морале» дало трещину, а репутация ушла псу под хвост, так как я докатилась до служебного романа.

– Ну, что? Екатерина Андреевна, как же вы докатились-то до служебного романа? – в этот самый момент поинтересовался у меня Ковальчук. Глаза у него при этом были чрезвычайно нахальные. Серые такие нахальные глаза.

Я показала ему кулак, который он тут же поцеловал.

– Я думаю, пора наверное всё-таки переходить «на ты». Я Олег, – Ковальчук ткнул себя в грудь. – А ты Катя, – тут он увлекся моей грудью и процесс повторился.

Сказать, что мне было с ним хорошо, это ничего не сказать, поэтому говорить я уже лучше об этом не буду. Вспоминать только тихонечко. Ох!

Потом мы, конечно, заснули, а проснулись от телефонного звонка. Звонил мобильник Олега. Оказалось, что это его мама решила напомнить ему, чтобы он не забыл сесть в поезд. Оказывается, он собирался встречать Новый год в Москве с родителями, о чем из-за меня, действительно, совершенно забыл. Он извинился перед мамой и пообещал приехать на Рождество. Как я поняла из разговора, мама просекла, что её сын не один, однако она за него порадовалась и пожелала нам хорошенько повеселиться.

– У меня классная всё понимающая мама, – сообщил мне Олег, когда мама нажала отбой.

– Я поняла. Ну, и где мы будем встречать Новый год, чтобы выполнить мамин наказ и как следует повеселиться? – поинтересовалась я и тут же вспомнила, что в моей прежней жизни с Серёгой решение таких вопросов обычно лежало на мне. Я замерла в ожидании ответа.

– Сейчас попасть куда-либо уже довольно трудновато, но у моих друзей ресторанчик на Фурштатской, сейчас позвоню, там нам обязательно местечко найдут.

– Значит надо ехать ко мне.

– Зачем?

– Ну, во-первых, мне бы не мешало переодеться.

– А во-вторых?

– Оттуда можно дойти пешком, поэтому там и заночуем, – привычно распорядилась я. – Наверняка же шампанского выпьем.