Джилл Мэнселл - Думая о тебе

Не говоря ни слова, Лорел тупо смотрела на бандероль, лежащую на кухонном столе.

— Это тебе. Только что доставили. — Глаза Джинни были полны ревности. Лорел может получать бандероли, тогда как ей присылают одни проклятые счета.

— Спасибо.

— Открой.

— Позже.

О, ради Бога, что за великая тайна? Бандероль недостаточно большая, чтобы это было нечто интимное, например, вибратор.

— Открой же ее.

Лорел послушалась и открыла бандероль. Ее подбородок задрожал, когда она увидела содержимое.

Глаза Джинни расширились.

— Кто-то послал тебе часы от Гуччи?

— Нет.

— Ты хочешь сказать, что сама купила их для себя? Черт побери, сколько могут стоить такие часы?

— Если ты хочешь знать, — защищаясь, проговорила Лорел, — я купила их для Кевина. Я думала, это вернет его любовь… Он всегда хотел иметь часы от Гуччи. — Она развернула сопроводительную записку, просмотрела несколько строчек и смяла ее в руке. — Не могу поверить, он отослал их назад. О Господи, почему я всегда делаю все не так, как нужно?

Гормоны Джинни пришли в движение.

— Послушай, я думала, ты уже прекратила это. Это безумие, Лорел! Кевин никогда не вернется назад. Он не хочет тебя. С этим покончено, и ты должна примириться с этим. — Прежде чем Лорел начнет рыдать, она добавила: — И найти в этом хорошую сторону. Ты можешь отнести часы назад в магазин и получить приличную сумму.

«И заплатишь за комнату, надеюсь».

— Я не могу. — Лорел шмыгала носом и печально смотрела на часы.

— Ты можешь! Если это не подделка. — Джинни прищурилась, рассматривая часы. Даже если это подделка, она не отказалась бы иметь такие.

Лорел была возмущена:

— Конечно, нет! За кого ты меня принимаешь!

Она серьезно?

— Что ж, очевидно, за персону, которая тратит сотни фунтов на человека, не желающего иметь с ней ничего общего. Вместо того чтобы реветь, отправляйся в магазин и получи назад деньги.

— Я говорю тебе, что не могу. Я купила часы три недели назад. — Лорел нервно тянула рукава своего серовато-зеленого свитера. — Они отдали бы мне деньги, если бы я сдала часы в течение четырнадцати дней.

Господи!.. Джинни раздраженно сказала:

— В следующий раз пойди в «Маркс и Спенсер» и купи ему пару носков.

— Мне очень жаль, я люблю его. — Крупные слезы катились по щекам Лорел. — Я не знаю, что делать дальше.

— Не знаешь? — Это была снова пустая трата времени. — Серьезно не знаешь? Тогда я скажу тебе. Ты должна забыть Кевина и прекратить жалеть себя. Тебе надо разобраться со своей жизнью и начать вести себя как нормальная женщина. Если ты хочешь продолжать жить в этом доме, ты должна найти работу.

Джинни вздохнула, набрав побольше воздуха в легкие. Неужели она сказала это? По тому, как Лорел, задыхаясь в ужасных рыданиях, бросилась к дверям и вылетела из кухни, Джинни поняла, что сказала.

Поднявшись в спальню Джем, Джинни села за компьютер, просматривая изображения эмбрионов в зачаточном состоянии. Ее собственный, как она узнала, уже сейчас имел пальчики с ногтями и лицо с огромными глазами пришельцев и висящими ушами. Он также ощущал запахи. (Как они могли узнать это?) Имел гипофиз в мозгу и крошечное сердечко в груди.

О Господи, она действительно носит ребенка! Одно неосторожное мгновение, и жизнь меняется кардинально. Как она сможет…

— Да? — Осторожный стук, и Лорел открыла дверь. Джинни нажала на мышку, словно ее застали на месте преступления, и быстро очистила экран, прежде чем Лорел вошла в комнату. — Что случилось?

Лорел вздрогнула.

— Извини. Я просто хочу пойти в аптеку за своими таблетками. Я подумала, может быть, тебе что-нибудь нужно?

Что ж, посмотрим, как насчет крема для сосков и тюбика другого крема, который способен предохранять кожу живота от растяжек, когда он будет величиной с большой воздушный шар… И как насчет коробки гигиенических прокладок, и множества салфеток, и еще детских сухариков от «Фарли»… О Боже, как бы ей сейчас хотелось парочку таких сухариков…

— Нет, спасибо.

— Что ж, тогда пока. — Пауза. — Мне действительно очень жаль… ну, ты знаешь, я о деньгах.

Джинни сдержалась, Лорел знала, что ее легко растрогать. Но на этот раз она стояла как стена и довольно сухо произнесла:

— Мы это уже обсудили.

Ее хитрость, видимо, подействовала, лицо Лорел омрачилось.

— Я вернусь через полчаса. — Она положила руку на дверную ручку. — Я разберусь со своей жизнью. Обещаю.

Похоже на эмоциональный шантаж. Джинни отказывалась сдаваться. Отвернувшись к компьютеру, она сказала:

— Хорошо.

Три часа спустя Лорел не вернулась. Джинни вынула белье из машины и понесла корзину наверх. Отсутствовать так долго было непривычно для Лорел. Может быть, она поехала в город, чтобы посетить Центр рабочих вакансий и повидать Перри?

Но к тому времени, когда Джинни закончила разбирать белье, Лорел все еще не вернулась. Ее спокойствие лопнуло, Джинни вошла в комнату Лорел. Может быть, там она найдет что-то, что подскажет ей, куда она могла пойти.

В желтой, словно постоянно освещенной лучами солнца комнате был идеальный порядок. Кроме сумки на постели, каждая вещь лежала на своем месте. Увидев сумку, Джинни нахмурилась. Когда вы покидаете дом, чтобы отправиться в магазин, вы берете с собой сумку. Не так ли? Может быть, Лорел переложила ее содержимое в другую сумку, которая больше подходила к ее коричневому платью и зеленому полупальто?

Но нет, взяв сумку, она обнаружила, что там обычные вещи Лорел. Все ее вещи, включая кошелек и кредитные карты.

Это было немного странно.

Сердце Джинни забилось быстрее. Она выдвинула ящик комода, стоявшего около кровати Лорел. В первом ящике было нижнее белье, выглаженное и расправленное, ни один предмет не напоминал собственную коллекцию Джинни. Во втором были футболки и ночные рубашки, и снова они лежали так, словно это была витрина дорогого магазина.

Нижний ящик содержал несколько рамочек с фотографиями Кевина и коробку с часами от Гуччи, старый темно-синий мужской свитер и дневник в бледно-зеленой кожаной обложке.

Джинни проглотила комок, застрявший в горле. Может ли она? Или нет? Она как-то заглянула в дневник своей дочери. Это были не самые счастливые минуты в ее жизни. «Мама думает, что она хорошо танцует, но это не так, и все мои друзья смеялись над ней, когда она танцевала в школе на рождественском утреннике». И дальше: «Я бы хотела, чтобы мама купила мне фирменный бейджик для моей школьной формы. Я единственная, у кого имя написано маркером. Миссис Хегарти (я ненавижу ее) фыркнула и сказала: «Разве твоя мать не могла взять в руки иголку и вышить?»»

Джинни покраснела от стыда при этих воспоминаниях. Но к тому времени, когда она закончила вышивать буквы на кассе Джем, а их тридцать две, она исколола все пальцы и тоже возненавидела миссис Хегарти.