Сьюзен Сассман - На диете

Праздничный стол оказался выше всяких похвал – деликатесы на любой вкус, знаменитый мичиганский копченый лосось, горячие омлеты, которые ловко стряпали на заказ два представительных повара в высоких белых колпаках.

А еще горы всевозможных фруктов, выставка изысканных сыров, корзины румяных булочек и реки свежего кофе.

Угощение всем пришлось по вкусу – судя по тому, с каким аппетитом мои гости уничтожали все это изобилие. То и дело я выныривала из веселой толпы, чтобы со стороны полюбоваться отрадным зрелищем. Сама я почти не ощущала голода от радостного возбуждения. Лишь когда совсем уж скручивало желудок, позволяла себе прозрачный ломтик дыни. Я скинула целых три килограмма с того памятного вечера, когда меня вывернуло на роскошные ботинки Фрэнклина. В его шкаф я с тех пор не заглядывала – он меня больше не интересовал.

Наша роскошная гостиная, наполнившись живым смехом и непринужденной болтовней, уже не казалась мне чопорной и холодной. Я впитывала звуки праздника и пьянела от них. Готовясь к приему, я велела расставить в гостиной круглые столы, чтобы гостям не пришлось неприкаянно бродить по залу с бокалами в руках, воевать за стулья и держать тарелки на коленях. Фрэнклину это влетело в лишнюю пару сотен долларов. Но сам-то он всей душой ненавидит “клевать с колен” – так пусть раскошелится, чтобы его клиенты угощались с полным комфортом.

И все-таки лучше всего мне удались букеты. Особое своеобразие цветочным композициям придавали туристические проспекты, пристроенные между нежных головок орхидей. Бора-Бора, Таити, Сейшелы, Амазонка, Новая Зеландия, Австралия... Что ни название, то страна грез. И все эти мечты теперь могли стать реальностью для моих гостей – особенно благодаря подарочным талонам из туристического агентства “Путешествия с Матушкой”. Такой талон на пять тысяч долларов я вложила каждому в конверт вместе с чеком, где значилась сумма компенсации. Уж это Фрэнклин им наверняка задолжал.

Долг оказался огромным – куда больше того банковского счета, на котором Фрэнклин копил деньги на свои выборы. Впрочем, за последнюю неделю разъездов по провинции он вытряс из своих сторонников порядочные суммы. Это здорово облегчило мою задачу. Чтобы добыть остальное, я распродала акции, вложения в недвижимость, наш дом, картины и все сколько-нибудь ценное имущество. Эти деньги – в том или ином обличье – сейчас стояли, лежали или висели вокруг меня.

Я диву давалась, насколько быстро мне удалось обратить в наличность почти все наше достояние, а прочее пристроить с небольшой отсрочкой. Подмахнуть за Фрэнклина все нужные бумаги не составило труда. Недаром я столько лет подписывала вместо него все семейные бумаги. И никакого риска, что он поднимет вой. Ведь тогда вскроются его проделки, и конец – с треском вышибут из коллегии адвокатов, а там недолго и под суд угодить. Не то чтобы он этого не заслуживал, сто зудящих волдырей ему на задницу, но дети-то ни в чем не виноваты.

Знаю, нам с Рикки и Джейсоном придется начинать с нуля. Мне предстоит научиться быть мамой. Не ангелом, каким я привыкла представлять свою мать. И не тем светским совершенством, каким желал меня видеть Фрэнклин. Хватит гоняться за чужим идеалом! Нет, отныне я считаюсь только с собственным инстинктом. Пока не знаю, куда он меня заведет, этот инстинкт. Может, стану хорошей матерью, а может, и нет, наверняка наделаю кучу ошибок. Но это будут мои ошибки, и только мои. Надеюсь, все у меня получится, и молюсь об одном: чтобы не было слишком поздно.

Я проверяла на кухне десерты, как вдруг уловила растущую волну аплодисментов. Поспешно выглянула и успела застать Фрэнклина в момент первого шока. Бедный. Войти в дом – в свой собственный дом! – и напороться на толпу клиентов, да не каких-нибудь, а именно этих...

– “Наш друг отличный парень...” – Затянув здравицу, я через всю гостиную зашагала к супругу между рядами столов.

– “Об э-этом зна-ают все!” – жизнерадостно грянули гости.

Пение сопровождалось ритмичным топотом и завершилось овациями. Фрэнклин перенес концерт, не дрогнув ни единым мускулом. За его спиной прекрасной заледеневшей статуей маячила Эшли. Наверняка прихватил ее для поддержки. Пропихивая ладонь под каменный локоть мужа, я послала Эшли лучезарную улыбку и прошептала:

– Спасибо, дорогая! – Потом развернулась к гостям: – О, эпохальный момент! Вы лишили политика дара речи!

Все так и покатились со смеху. Определенно, я сегодня в ударе. Рука Фрэнклина казалась жесткой, как стальной доспех. Ему, однако, хватило ума и выдержки не отбиваться от меня на глазах у ликующих клиентов. Не дай бог, удивятся, отчего это адвокат не разделяет их радость.

– Судьи наконец-то засучили рукава и назначили все старые дела к слушанию. Поэтому Фрэнклин сумел почти одновременно выиграть все ваши процессы. – Полная чушь, от первого до последнего слова, но опровергнуть ее мог только Фрэнклин. Ясное дело, он смолчал. – Это такая огромная радость для мистера Аверса, что он всей душой пожелал отпраздновать ее вместе с вами. А теперь, дамы и господа, ваши призы!

И я вскинула высоко над головой веер, составленный из двенадцати конвертов.

Церемония вышла торжественная – не хуже вручения дипломов в университете. Я по одному передавала конверты Фрэнклину. Тот сдавленным голосом оглашал имя клиента, под громовые аплодисменты вручал ему причитающееся и вяло жал руку. Осчастливив последнего, попытался незаметно ретироваться, но не тут-то было – гости дружным хором потребовали его выступления.

– Речь! Речь! Речь! – скандировали они.

– Гм-м... – Он сипло откашлялся. – Счастлив видеть вас здесь. Гм-м... К сожалению, я очень устал, только что с самолета... Прошу меня простить, я лишь переговорю с миссис Аверс, и мы присоединимся к вам.

Я махнула официантам, чтобы разносили десерт, и позволила Фрэнклину вывести меня в кабинет. Едва за нами закрылась дверь, я брезгливо выдернула руку. Всю дорогу через гостиную он с такой яростью стискивал мое запястье, что на коже остались красные пятна.

– Убить тебя мало!

– Вряд ли разумно признаваться в этом при свидетелях, – холодно усмехнулась я, и он в панике оглянулся. Эшли, увязавшаяся за нами следом, плотно затворяла дверь. – Боитесь, мы придушим друг друга, обнимаясь на радостях?

Она лишь высокомерно хмыкнула. Усмешка у нее была точь-в-точь как у Фрэнклина. Наверняка они находят забавным одно и то же: голод, мор, озоновые дыры. Представляю, как они забираются в постель и заключают друг друга в объятия – два робота, надменно усмехающиеся и лязгающие железными телами. Я едва не рассмеялась.

Но Фрэнклину было не до веселья.