Людмила Леонидова - Хмельная музыка любви

— Куда в сопровождение?

— Договорились во Францию Ирину отправить на лечение.

— Опять?

— У шефа там какой-то друг выискался.

— А-а, — промычала Женя, вспомнив путешественника Поля, и осторожно, чтобы не разбудить зверя в Савве, полюбопытствовала: — Он что, врач?

— Нет, у него сын врач, в наркологической клинике работает. Обещал ее подлечить, а мы заодно Лушино пожелание выполним.

— Какое?

— На самолете полетать.

— Избалуешь ты Лушу!

— Она девица ответственная. Задание, Мишка сказал, выполнила на «отлично», ей за это награда причитается. Кроме того, люблю начатое дело доводить до конца. Не зря столько сил на Иноземцеву потратили. Девчонка в беде, а там доктор берется вести ее до самого конца. Обещал здоровой выпустить. Пусть, пока все тут до конца не уляжется, ненадежная девушка Ира там побудет. Есть возражения?

Женя на секунду задумалась.

— Как Луша за границу поедет, если она без иностранного языка? — засомневалась она.

— Не скажи. Хвастается, что английский учила в школе хорошо. Можешь ее проэкзаменовать. Да и во Франции ей особо не с кем будет объясняться. Встретят, проводят, а уж все остальное… — Савва махнул рукой, — самостоятельная, справится.

— Под твою ответственность! — пригрозила Женя.

— Так точно, под мою!

— Ира еще в больнице?

— Да. Луша ее там пока продолжает сторожить. На неделе выписывают.

— Ну ясно. Вы все уже без меня решили — и про Париж, и про Лушу, а теперь будто бы согласия спрашиваете!

В ее голосе прозвучала обида.

— Ты неправа! Про французского доктора мы сами решить не могли. А потом ведь ты главный спонсор программы. Мы без тебя ни шагу!

— Нет, не я, а фирма «Северин».

— Заходи. — Савва открыл дверь и впустил сидевшую под ней Лушу.

Она в нетерпении переводила вопросительный взгляд с Жени на него.

— Разрешила мамка твоя названая, разрешила! — развеял ее сомнения Савва. — Радуйся, ты летишь в Париж.

— Ура! — завопила что есть мочи Луша и повисла на шее у Саввы.

— Учти, чтоб задание выполнила как надо, чтоб волос с головы Иноземцевой…

— Да знаю я все, знаю, Михаил меня уже проинструктировал!

— И вот еще что!

— Что?

— Веди себя там хорошо!

— Что вы имеете в виду, Савва Васильевич? — обиделась Луша. — Я ведь только на самолете хотела прокатиться!

— Знаю я твои самолеты!

— А что еще?

— Ну, чтоб на тряпки там, как все бабы, не кидалась.

— На кой мне эти тряпки, Савва Васильевич!

— В общем, запомни, уговор дороже денег.

— Забыла? — еле заметив торчащую голову Луши из-за огромного багажа, ужаснулся встречающий ее Савва.

— Что, Савва Васильевич?

Сгибаясь под тяжестью чемоданов, Луша вышла из зала прилета.

— Уговор забыла, — принимая из рук девушки чемоданы, рассердился Савва.

— Самолет — это такой кайф! — не обращая внимания на слова Саввы, громко восхищалась Луша.

— Ты мне, Лукерья, зубы не заговаривай! — загружая чемоданы в багажник, продолжал сердиться Савва. — До Жениной кредитки дорвалась?

— Что вы, Савва Васильевич? Я ни-ни! А это все для служебного пользования! — показывая на багаж, возмутилась Луша. — Женя не велела тратиться, она мне денег так дала, а кредитной карточкой разрешила пользоваться только в крайнем случае.

— Так что, у тебя крайний случай произошел?

— Конечно! Платья для выступления в самый последний момент нашла, когда денег уже пшик… не осталось, понимаете?

— Что тут не понять? Деньги, они свойство одно имеют — испаряться не пойми куда!

— Нет, у меня ничего не испарилось. Все как надо потрачено. Женя велела потом отчет написать. Я его всю дорогу до Москвы сочиняла.

— Сочинила?

— А то!

— Я думал, что ты во Франции сапоги себе купишь, — оттаял Савва, глядя на счастливое лицо Луши и забыв про чемоданы.

Луша посмотрела на ноги:

— Зачем мне сейчас сапоги? Лето ведь!

— Сапоги-скороходы. Ты ведь курьером собираешься в нашей компании служить? Сапоги точно были бы для служебного пользования. А ты платья для выступления!

— А-а… Я, Савва Васильевич, еще точно не решила, где буду служить.

— Что так? После Парижа передумала?

— Вот Миша, то есть Михаил, меня к себе в сыскное агентство приглашал.

— Ишь ты. Разок гульнула в ночном клубе и уже сыщицей стала?

— Я вовсе там не гуляла. А две профессии совмещала — танцовщицы и сыщицы. И Миша сказал, что у меня талант.

— Постой-постой, какой еще талант может в ночном клубе проявиться? — насторожился Савва.

— Ну вы не о том! Я-то о способностях сыщицких.

— Ах сыщицких! — повторил с иронией Савва.

— У вашего друга в агентстве ведь женщины есть.

— Так, оставим эту тему.

— Почему?

— Мы тебя из твоей деревни вытащили, нам с Женей и решать, куда тебя определить. А вот о том, что ты столько тряпок накупила, придется…

— Говорю же, не тряпки, а костюмы для выступления! — чуть не плача простонала Луша.

— Экая ты, Лукерья, упрямая. Нет, чтобы музей, Лувр, к примеру, посетить.

— Я посетила.

— И что?

— Красотища. Могу подробно рассказать. Я записала все. Не думайте, что если из деревни, то только коров доить умею.

— Ладно, — примирительно проговорил Савва. — Про Лувр потом расскажешь. Меня Ира интересует. Как ты ее довезла, как в клинике разместила. Как доктор этот, хорош или плох?

— Довезла хорошо. Сами же знаете, самолет санитарный. Там только больные и те, кто за ними ходит.

— Ухаживает, надо говорить.

— Не придирайтесь!

— А ты не груби!

— Ладно уж. Что вы все меня воспитываете да воспитываете!

— Ишь как после Парижа разговорилась!

— Значит, так, ей, Ире Иноземцевой, укол сделали еще до самолета, и она спала всю дорогу как забитая.

— Про людей так не говорят.

— Хорошо, — смиренно согласилась Луша. — Там, в Париже, в аэропорту нас машина санитарная встретила и сразу же за город в больницу отвезла. Я даже глазком на столицу не успела взглянуть. Только на обратном пути. А знаете, Савва Васильевич, как хотелось? По магазинам, и многое еще чего!

— Ты что, Лукерья, задание забыла? А еще в сыщицы собралась.

— Ну вот я и говорю, хотелось, но не сделала. Раз меня к ней приставили, я кремень!

— Ты хоть с ней там разговаривала?

— А то! Когда Ира проснулась, сразу стала маму звать. Я ей объяснила, чтобы не раскисала. Мама ее в Москве. А я ей в помощницы и охранницы определена, пока. «Вот у меня мамки и вовсе нет, звать некого». «Это как? — спросила она. — Мать должна быть у каждого». Я ей разобъяснила, что у подкидышей матерей не бывает. Поэтому я крепкая. За себя постоять могу. Не на кого надеяться. Если только на вас с Женей, Савва Васильевич. Правда, Миша сказал, что на него тоже можно.

— Это действительно так, Мишка — верный человек, — серьезно подтвердил Савва.