Елена Ярилина - Светлый берег радости

— Женщина к вам подходила, не мужчина?

— Женщина. Мужик с ней был, странный такой, молчит и взгляд жутковатый. Я спрашиваю у нее, что за дело такое? Да и дом посмотреть надо. А она мне: надо так надо, идем посмотрим, а о деле потом поговорим. Аню с детьми я домой отослал, а сам пошел с ними. Дом мне понравился, не дом — сказка! В таком только детей и растить. А бабенка эта меня и подзуживает: сделаешь дельце — дом твой. Я ведь не вовсе дурной, понимаю, что домами просто так не раскидываются, знать, дельце-то это дурного толка. А что мне делать? Работы нет, а и устроюсь, разве заработаю столько, чтоб и за хорошее жилье платить, и на жизнь осталось? Да и дом мне в душу запал. Ладно, говорю ей, если не грабить и не убивать, то согласен, сделаю. Девка эта и говорит мне медовым голосом, что убивать не следует, а вот труп утопить надо, и не в реке, а в море. Я так и обалдел! Потом говорю ей, что до моря еще на чем-то доехать надо. А она мне: мол, добудь машину, угони, что ты, не мужик? Я вздохнул и спросил когда. Она отвечает, надо срочно, сегодня вечером. Договорились мы с ней, где и во сколько встречаемся, и я пошел домой. Ане рассказал, а она в слезы: мол, ради меня и детей на такое страшное дело подряжаешься. Потом слезы вытерла и надоумила меня, что машину можно на день или два попросить у хозяина, у которого мы жилье снимали. Подъехали к одиннадцати на условленное место, девка села ко мне в машину и стала указывать, куда ехать, а добравшись до места, я понял, что кружила она, чтоб я не понял, где это. А я был на этой улице, когда жилье себе искал, местность я хорошо запоминаю, на границе все же служил. Остановились за кустами, она дальше пошла, а мне ждать велела, но я тихонько пошел все же за ней, она и не заметила. Вошла во двор какой-то, я за ней, через забор махнул да за кустами хоронюсь. Баба к крыльцу подошла, а на крыльце мужик тот угрюмый и женщина какая-то, тоже молодая, ночи светлые еще, все видно. Подошла, значит, эта бабенка к ним, а мужик хохотнул: «Поздно гуляешь, Юлька, заждались мы тебя, чай пойдем пить». И они ушли, а я к машине вернулся, ждал около часа, вдруг, смотрю, бежит ко мне эта девка. Я машину завел и вперед малой скоростью, она мне ворота открыла, я во двор въехал, к самому крыльцу подрулил. Тут мужик и выносит труп девушки в голубом костюме, с босыми ногами и почему-то мокрый, аж вода течет. Я как глянул, меня аж затрясло, ведь это та девушка, что еще час назад на крыльце живой сидела! Я-то думал, что труп уже давно труп, а тут выходит, ее чуть ли не на моих глазах утопили! Вот ироды-то! Стою столбом, а эти суетятся, девка заднюю дверь машины открывает, мужик труп кладет. Положил, дверцу закрыл, а у самого руки-то трясутся, только девке все нипочем, словно каждый день такие дела проворачивает! Девка мне и говорит, чтобы я подъезжал на следующее утро к нотариусу, и адрес называет. Я поехал, и тут только сообразил, что груза никакого не взял, чтобы к ногам трупа привязать. Вернуться не захотел, поехал к своей халупе, Аня выбежала, удивилась, что я так быстро, я ей объяснил. А она мне и говорит, что не надо топить, пока дом на тебя не оформят, хоть и слабая, а гарантия. Я говорю, что ж ей в машине лежать до следующей ночи? В сарай, говорит, положи, дети туда не ходят. Утром поехал к девяти, а сам думаю, что если не придет, то поеду к этому дому, авось они еще там. Но пришла, оформили все быстро, нотариус пожилой такой дядька. Девка оплатила, что надо, мне дали бумаги с печатью. Я вернулся домой, а жена моя и огорошила. Она в сарай наведывалась, а труп и не труп вовсе, дышит и стонет тихонько! Аня сама вся белая, трясется! В ее ли положении такие переживания?! Пошел я в сарай, девушка и вправду очнулась, шевелится, сесть пробует. Но глаза чумные, заговорил с ней, она словно не слышит. Обсудили мы все с Аней и решили отправить нынче же вечером девушку на поезде куда-нибудь подальше. После обеда я за билетом поехал, самым удобным был московский поезд, на него и взял, он поздно отходит, людей немного. Вечером стал собираться, жена мне посоветовала парик ее надеть, чтоб никто не узнал, я напялил, смехота, да и только, не человек, а леший! Аня девушке тапки подобрала и сумку, денег туда немного положила, это она мне уж потом сказала. Девушка уже ходила и говорила, но только односложно: да, нет. Есть отказалась, даже пить не стала. Я приехал с запасом, выпросил у проводницы постельное белье, мол, жена болеет, уложил девушку, она сразу уснула, и ушел. А с тех пор частенько вижу во сне, как мужик выносит во двор ту девушку, вас то есть, всю мокрую, и в машину кладет. Я ведь догадался, что дом этот ваш, мужик девку Юлькой назвал, а документы были на Александру. Все ждал, что вы приедете дом отбирать, вот и дождался. Аня вас не узнала, она и не смотрела на вас тогда, вина ее грызла, что из-за нее я на такое пошел, а я сразу узнал.

Тут на террасе показалась Аня. Не глядя ни на нас, ни на мужа, она сказала тихим голосом:

— Я вещи собирать начала, но враз все не соберешь, да и ночь скоро. Может, завтра? — Она подняла на меня потухший взгляд, и столько мольбы и затаенной вины было в ее взгляде, что я невольно содрогнулась.

Стас заерзал и посмотрел на меня, я давно все уже решила, потому и сказала спокойно:

— Вещи собирать не надо, это ваш дом, вы и живите в нем. Не мне вас судить, тем более Юлька могла ведь и других людей найти, пожестче, кормить мне тогда рыб в Белом море.

Женщина раскрыла ладонь и протянула ко мне руку:

— Это ваше, я в доме нашла, в подполе. — На ее ладони лежали три золотые царские монеты и кулон, большая черная жемчужина на золотой цепочке.

Я посмотрела и спросила:

— У вас дочь есть или только сыновья?

— Да, вторая по старшинству, — ответила удивленная Аня.

— Ну, значит, кулон для нее, а монеты найдете на что потратить. Кстати, имейте в виду, в доме еще могут найтись ценности, Юлька с Костиком вряд ли тщательно искали, взяли, что на виду было. Это дом моего деда, он всякого мог понапрятать.

Мы встали, собираясь уйти, но Анин муж поинтересовался судьбой Юльки и Костика, Стас коротко рассказал.

Меня знобило, но не от холода. Стас напоил меня горячим чаем, я прижалась к нему, и мне стало легче, тоска отпустила меня. И я спросила:

— Стас, как ты думаешь, каким чудом я осталась жива?

— Нет тут никакого чуда, лапушка. Стечение обстоятельств и неумелость этих мерзавцев. Ты была не голая, в костюме, значит, не сама мыться пошла. Тебе что-то подсыпали в чай, усыпили и положили в воду, газообмен в таком состоянии замедлен, да и держали, наверно, недолго, нервничали, воды в тебя попало не так много, и она вся вылилась в машине и в сарае.

Когда мы появились на даче, я сразу почувствовала — что-то произошло! Да и Пестов в рабочее время оказался здесь, хотя и в выходные нечасто бывает. Или нас ждал с таким нетерпением? В кабинете мы доложили Пестову, что и как, вернее, говорил Стас. Потом Пестов прикинул, как я смогла выжить, и почти слово в слово повторил то, что мне уже сказал Стас. Значит, наверняка так и было, раз они не сговариваясь говорят одно и то же. Вскоре Пестов уехал по делам.