Елена Ярилина - Любви хрустальный колокольчик

Мне было трудно, очень трудно видеть Виктора, слышать его, оставаться с ним наедине. И это несмотря на то, что он вел себя настолько корректно, что совершенно не к чему было придраться. В сущности, почти как муж: привозил продукты, иногда готовил, ходил со мной на прогулки, развлекал моих гостей, только спал по-прежнему в гостиной. Когда я вспоминала Наташины слова о нем, то начинала думать, что его наверняка в Москве ждет женщина, может быть, даже не одна. Такие мысли причиняли боль, и в то же время я злилась на свою чувствительность. Но еще больнее было представить нашу близость. После Володи — нет, ни за что! Любые мысли о Викторе приводили к тому, что я упиралась в стену, и сознание того, что я ее возвела, не приносило облегчения. Долго так продолжаться не могло. Я пыталась сказать Виктору, что наши отношения обречены, что у нас нет будущего, но он всякий раз переводил разговор на другую тему.

В конце июля мне стали сниться эротические сны, непременным участником которых был Виктор. В этих снах я не только не противилась, а буквально купалась в блаженстве. Просыпаясь с учащенным пульсом и пересохшим горлом, ругала себя последними словами.

Однажды в субботу после купания я разогревала обед, Виктор после какой-то незначительной фразы так посмотрел, что меня бросило в жар и закружилась голова. Ноги стали ватные, и, чтобы не упасть, я ухватилась за стол. Он сразу же подскочил ко мне, но я только покачала головой и закрыла глаза. Этот взгляд так напомнил мне сегодняшний сон, где я самозабвенно любила его, что я застонала. Виктор, не задавая никаких вопросов, подхватил меня на руки и отнес в спальню. Положил на кровать, нашел лекарство и пришел в ужас: в пузырьке жидкости осталось на донышке, а таблетки и вовсе кончились. Я выпила капли, прислушалась к тому, как постепенно успокаивается сердце, и открыла глаза.

— Наверно, я единственная женщина, которую ты принес на руках в спальню только для того, чтобы дать лекарство?!

Виктор от комментария воздержался, чуть-чуть потоптался возле и вышел.

В понедельник неожиданно приехала Наташа. Я обрадовалась, ведь мы не виделись уже больше месяца, да и в последнюю нашу встречу не смогли толком поговорить. Сначала она рассказала, какая чудесная у нее внучка Дашенька: толстенькая, розовая, с пока еще мутно-голубыми глазками и длинными черными ресницами. Я радовалась вместе с ней, но чувствовала, что у нее за душой что-то есть, не так просто она приехала. И как только повисла первая пауза, я вопросительно посмотрела на гостью, не в силах дольше выносить неизвестность. Наташа торопливо вытащила из сумочки новые лекарства, но я продолжала молчать.

— Женя, я хочу тебя спросить… — Она покраснела и замялась. — Конечно, это не мое дело, но у вас с Витей… Понимаешь, Андрюша сказал, что Витька сам на себя не похож. Больше не смеется, не шутит и рассеянный очень. Он очень дорог мне, я хотела бы помочь и ему и тебе, только не знаю как.

Она замолчала, беспомощно глядя на меня.

— Ты права, Наташа. Я мучаю его, сама страдаю не меньше, а сделать ничего не могу. Это тупиковая ситуация. Нам нужно порвать, раз это единственный выход из сложившейся ситуации.

— Как жаль! Боже мой, как жаль! Помнишь, я говорила, что Витя не умеет любить? Оказалось, умеет, научился, смог. И такой печальный финал. Ты и сама стала как тень, но советчик из меня в этих вопросах никакой. Мне безумно жаль!

Мы прошлись немного в лесу, но у обеих на душе было неспокойно, и прогулка не удалась. На прощание я сказала:

— Наташа, я знаю, что в душе ты сердишься на меня. Нет, сердишься — глупое здесь слово, даже не знаю, какое подобрать. Негодуешь, скорее. Я приношу одни несчастья близким тебе людям, а значит, и тебе. Одни беды и хлопоты. Я так хотела бы, чтобы все было по-другому, но у меня не получается.

— Перестань, Женя! Значит, так уж суждено, а я люблю тебя такую, какая ты есть.

Мы обнялись, и она уехала. И все-таки у меня осталось ощущение, что где-то в глубине души она недовольна. Я на ее месте наверняка бы злилась.

Во вторник жара немного спала, и мне хорошо работалось, я вообще неожиданно почувствовала себя увереннее. Может быть, со мной все в порядке, просто организм реагировал на ужасную жару? В этот вечер Виктор тоже не приехал.

В среду меня разбудил гром. Я прислушивалась к тому, как надвигается гроза, но вот налетевший порыв ветра так сильно хлопнул рамой, что чуть не вылетели стекла. Пришлось встать и закрыть окно. Я все лежала и ждала, когда же пойдет дождь, и незаметно уснула. Мне приснился странный сон, вроде бы я с какой-то шумной компанией что-то праздную на природе, но потом устала от шума и отошла в сторону, подальше от всех. Расстелила полосатый коврик и легла позагорать, но почувствовала на себе чей-то взгляд, открыла глаза и увидела, что рядом со мной стоят Володя и Виктор. Обнявшись, они с улыбкой смотрели на меня, а меня так разморило на солнышке, что было лень встать, даже пошевелиться лень, я снова закрыла глаза и уснула.

С этим я и проснулась: уснув во сне, очнулась наяву. Было ужасно жарко, я вся взмокла от пота. Встала, распахнула окно и с огорчением увидела, что дождя так и не было. Гулять я не пошла, было слишком душно и пыльно. Ветер гонял по дорогам клубы пыли, а с неба так и не упало ни капли. Ближе к вечеру я вышла посидеть в садик. Забежала Ксюша с Рексом, пока девочка пересказывала все свои новости, пес чинно сидел рядом, но через несколько минут и они ушли, я опять осталась одна. Поймала себя на том, что ловлю звуки с улицы, не зафырчит ли знакомая машина, но было тихо. Я сказала себе, что все больше Виктор не приедет, больше я не увижу его. И чутко прислушалась к себе — внутри все было спокойно. Я приготовилась ко сну, легла, вспомнила, как Витя играл с Мишуткой, и улыбнулась. Сон подошел, как всегда, незаметно, на маленьких и теплых лапках, и я уже почти совсем в него погрузилась, как вдруг словно что толкнуло меня, и я села на постели. Почему во сне они стояли рядом, обнявшись, — Володя и Витя? Я ведь никогда не видела их вместе, более того, при жизни Володи я даже и не подозревала о существовании Виктора. Почему они приснились мне вместе? Холодный, липкий страх заполз внутрь, свернулся на сердце как змея и мешал уснуть. Полночи я проворочалась без сна, утром встала измученная, с синевой под глазами. Весь день четверга я разрывалась между желанием позвонить и спросить у Наташи, не случилось ли чего с Виктором, и опасением, что она не так меня поймет. К вечеру нервы стали как натянутая струна, любой случайный звук выводил из себя. Около девяти часов вечера послышался шум машины, я подбежала к калитке, это разворачивалось такси, видимо заехавшее не туда, я даже плюнула с досады. Уснула я, как ни странно, быстро, все-таки сказывалась предыдущая бессонная ночь. Сны снились неотчетливые, сумбурные, я все бежала куда-то, искала какой-то дом и не могла найти. Проснулась с таким пасмурным настроением, что сразу же после вялого завтрака отправилась на почту звонить Наташе, не могла больше выносить неизвестности. Дома у нее никто не отвечал, а на работе сказали, что ее не будет до вторника. Наверное, ничего не случилось, ведь тогда мне сразу сказали, что у нее умер друг. Так я уговаривала саму себя. Весь этот долгий и унылый день я пыталась работать, но ничего путного не получалось, домашние дела тоже не делались. Даже обед не стала себе готовить, съела несколько помидоров с хлебом, больше ничего не хотелось.