Майк Гейл - Мистер Обязательность

— О, Даффи! — голосом раскаявшегося пьяницы произнесла Мэл. — Я умру, да?

— Да нет, конечно, — утешил я ее, мельком взглянув на рыжеватое содержимое таза.

Я поцеловал ее в щеку и пошел выносить таз на кухню. Вернувшись со стаканом воды, я заставил Мэл медленно его выпить. Затем я попытался отчистить блевотину с ковра при помощи полотенца. В этот момент Мэл откинулась на подушки и издала какой-то нечленораздельный звук.

— Как же ты умудрилась так напиться? — спросил я, усаживаясь рядом.

Не открывая глаз, она начала рассказывать свою печальную историю.

— Мы собирались выпить немного после работы. Ну, чтобы отметить нашу помолвку… — захныкала она. — А потом Джули рассказала про новый бар на Поланд Стрит, и всем захотелось туда зайти, и мы туда пошли, и они все время заказывали мне коктейли, а я ведь не могла отказаться, да? — Открыв глаза, она повторила: — Я не могла отказаться, Даффи.

— Знаю, малышка, — кивнул я. — Что же ты пила?

— Воооокуууусааааальсиномымоооком, — промычала Мэл.

— Чего-чего?

— Водку с апельсиновым соком, — виновато повторила она.

— Ох, Мэл, — ласково упрекнул я ее. — Ты же знаешь, тебе нельзя это пить.

У каждого человека есть свой алкогольный напиток, высвобождающий в нем зверя. Скажем, для меня таким напитком являлся «Чинзано» с лимонадом, для Дэна — сидр с виски, а вот Мэл не переносила водку с апельсиновым соком. В прошлом под воздействием этого напитка она разорвала дорогое платье в попытке перелезть через забор, потеряла кошелек с пятьюдесятью фунтами и впервые призналась мне в любви. Короче говоря, оба компонента были хороши, но в сочетании давали непредсказуемый результат.

— Ты ведь уже обещала, что больше никогда не будешь, — напомнил я.

В последний раз это случилось полгода назад на дне рождения у Дэна. В тот раз, выпив немалое количество водки с апельсиновым соком, Мэл забралась на стол в баре «Сохо ол Бар» и стала отплясывать под «Эй, транжира» Ширли Бэсси [25] Английская певица (р. 1937), получившая широкую известность в том числе и благодаря исполнению песен к трем фильмам о Джеймсе Бонде. .

— Я помню, — ответила Мэл еще более виноватым голосом. — Я прошу прощения.

Я поцеловал ее в лоб.

— Ты хотя бы перед этим поела по-человечески?

— Жареный арахис, — печально ответила она. — Больше ничего не было.

Я невольно рассмеялся. Когда в желудке одни орешки, а водка с соком льется рекой семь часов подряд, удивительно, что она вообще осталась жива.

— Кажется, меня сейчас опять вырвет, — захныкала Мэл.

Я оглянулся в поисках таза, но он был на кухне.

— Ты уверена?

Она кивнула.

— Ты можешь идти?

Она покачала головой.

— Ладно, тогда я тебя отнесу. — Я взял ее на руки, донес до ванной и осторожно положил на пол. Она доползла на коленях до унитаза, подняла крышку, и ее начало рвать. Пока ее тошнило, я придерживал ее волосы, чтобы они не падали на лицо. Затем она свалилась на пол.

— Мне значительно лучше, — печально сообщила она и тут же заснула.

Я отнес ее в спальню, раздел и натянул на нее пижаму. Потом положил в постель, а сам улегся рядом.

— Даффи, не спишь?

Это был следующий день. Я уже какое-то время лежал с открытыми глазами, уставившись в потолок и ни о чем особенно не размышляя.

— Который час? — поинтересовался я.

Мэл взглянула на часы.

— Почти два часа дня. — Она пододвинулась поближе ко мне. — Послушай, Дафф, — тихо сказала она, — ты ведь и сам знаешь, что я ужасно раскаиваюсь, правда?

— Тебе не в чем раскаиваться. — Я перевернулся на бок, чтобы видеть ее лицо.

— Но я заставила тебя вылезти из кровати в три часа ночи и тащиться через весь Лондон, чтобы нянчиться со мной.

Она села, потянув меня за собой.

— Знаешь, я тебя очень люблю. Я понимаю, что немногие мужчины на такое способны.

Я пожал плечами, чувствуя себя слегка неловко от подобной благодарности.

— Подумаешь… — Я не мог подобрать нужных слов. — И вообще — ты на моем месте сделала бы то же самое.

— Дело не в этом. — Она посмотрела мне в глаза с таким выражением, что я испугался, как бы она не разревелась.

— А в чем? — спросил я, не совсем понимая ее поведение.

— Дело вот в чем: мне кажется, я никогда еще не любила тебя так сильно, как в эту минуту.

И тут она меня поцеловала.

Это был солнечный воскресный полдень — одно из тех чудесных мгновений весны, которые случаются все чаще благодаря глобальному потеплению. Я уже месяц как был помолвлен, но мысль о браке все еще была для меня непривычной, хотя — благодаря Мэл — и не столь страшной, как поначалу. Верни, Чарли, Мэл и я только что отобедали в «Хавершеме» и теперь возвращались в Хай Гэйт Вудз.

Мы решили провести остаток дня на какой-нибудь лужайке, читая воскресную газету Чарли и обсуждая заинтересовавшие нас статьи, поскольку нам казалось, что именно так проводят свободное время взрослые люди. На самом деле мы не собирались заниматься подобной ерундой, потому что заниматься этим в такой чудесный день было бы полным безумием. Мы хотели просто полежать, уставившись в небо, на нагретой солнцем травке и выпить принесенную с собой бутылку вина.

Мы вошли в ворота парка, и тут Чарли с Верни взбрело в голову погоняться друг за другом — они умчались в направлении деревянных скамеек, стоявших в глубине. С безумным хохотом они цеплялись за одежду друг друга, пытаясь помешать друг другу убежать. Мы с Мэл, несколько отяжелевшие от съеденного обеда, решили не утруждать себя подобной забавой.

В наших отношениях появилась какая-то серьезность, которой раньше не было. Так же и отношение к нам наших родственников и друзей моментально переменилось: неожиданно я превратился во взрослого уважаемого человека. За последние несколько недель мы успели съездить к родителям Мэл и пригласить их на ужин, моя мама специально приехала в Лондон, чтобы посмотреть на нас (к тому же она провела у Мэл выходные), и мы встречались с Джули и Марком чаще, чем когда бы то ни было. Все без исключения говорили о том, какая «замечательная жизнь» ждет нас впереди, как будто все предыдущие годы мы занимались исключительно взаимным мучительством. В общем, сложно было не скучать по прежней жизни, когда мы просто «были», и все тут.

Неторопливо вышагивая по парку, мы вдруг услышали ребячьи голоса, доносящиеся с детской площадки в гуще деревьев, и направились туда. Остановившись возле ограды, мы стали рассматривать происходящее. Маленькие человечки, одетые во все оттенки красного, желтого и синего, резвились на качелях и карабкались на горки. Вся эта визжащая и колготящаяся ребятня очень походила на муравьев, карабкающихся на леденец. Родители зачарованно смотрели на своих чад, которые без всяких искусственных стимуляторов отрывались на всю катушку. Шум стоял несусветный: по большей части он состоял из восторженных криков, изредка разбавляемых обиженными возгласами. Маленький мальчик в красном комбинезончике, догоняя остальных товарищей, мчавшихся к горке, споткнулся, упал и мгновенно расплакался. Его папаша, как доктор из «Скорой помощи», подхватил карапуза и сжал в объятиях. Слезы мгновенно высохли, и мальчуган бросился догонять своих друзей. Вся эта сцена напомнила мне детские прогулки по парку с Верни и мамой. Я всякий раз заставлял маму играть со мной в футбол, и она, по доброте своей, соглашалась. Конечно, играла она отвратительно — еще бы, на каблуках да в воротах, — но она старалась.