Шарон Сэйл - Бриллиант

Куин кивнула, соглашаясь с сестрой. Теперь никто и ничто не удерживали их в городе.

— Я тоже не желаю здесь оставаться, — сказала она. — Но куда нам податься? У нас ни денег, ни хотя бы одной ценной вещи. В доме шаром покати. Не говоря уже о наследстве, получив которое можно было бы двинуться по свету. — В голосе Куин, как обычно, звучал сарказм.

Она больше других сестер ненавидела отца и его проклятый образ жизни. Отец просто украл у Куин детство, связав ее двумя маленькими сестренками. Она до сих пор чувствовала материнскую ответственность за их судьбу. Сестры давно уже выросли и вполне были в состоянии позаботиться о себе сами, но она все равно продолжала беспокоиться за них.

Лаки тяжело вздохнула и опустилась на диван, постаравшись не сесть в середину, где он был продавлен и дал огромную трещину.

— Мортон Уайтлоу опять говорил, что готов купить этот дом, — мягко напомнила она.

Старшие сестры повернули головы и посмотрели на нее, явно шокированные этим известием.

— Когда это? — спросила Куин.

— Вчера, до того как вы вернулись от Аберкромби.

Даймонд нахмурила лоб. Она чувствовала себя так, словно ее предали. У нее не было ни малейшей симпатии к Мортону Уайтлоу, но, все же она работала на этого человека.

Уже в тот раз, когда Даймонд впервые вошла в бар и спросила, нет ли у них для нее какой-нибудь работы, она, будучи рослой, хорошо сложенной и выглядевшей старше своих восемнадцати лет, знала заранее, что ее обязательно возьмут. Мортон Уайтлоу был старше ее отца, но Даймонд заметила в его взгляде явное желание. Она спросила, не нужна ли им певица, но он нанял ее лишь в качестве официантки. Хотя в иные вечера за дополнительную плату она пела для посетителей, разумеется, с разрешения Мортона.

Она сразу поставила себя с ним очень жестко, И он никогда не пересекал эту невидимую границу между ними. Даймонд же целых семь лет работала на него без отдыха за смехотворно маленькую зарплату. Сейчас на нее накатила злость. Так вот чем он отплатил за ее терпение и трудолюбие.

Она стояла, привалившись к оконной раме, и смотрела на стремительно сгущавшиеся за окном сумерки. В горах ночь наступала быстро во всякое время года, даже летом.

— Да ладно тебе, Куини, — примирительно сказала Лаки. — Он ведь не впервые об этом заговаривает.

Куин нахмурилась. Во-первых, потому что ее назвали детским именем, которое она терпеть не могла, и только сестрам позволяла так к себе обращаться; во-вторых, потому что у Мортона Уайтлоу не хватило терпения и совести дождаться хотя бы, когда их отец сойдет в могилу.

Она вздохнула, уселась на другой край дивана и уставилась на пузыри обоев (в нескольких местах обои совсем порвались и висели клочьями), на вытертый линолеум, на выгоревшие шторы на окнах. Что могло означать его предложение? Хотя, если Мортон и вправду намерен приобрести их дом, надо благодарить за это небеса. Сестрам этот дом совершенно ни к чему.

Крэдл-Крик был одним из тех городков, где для женщин практически не было работы. Лаки — та вообще никогда в жизни не работала. Она с детства все время вертелась около отца и благодаря этому до тонкостей освоила искусство игры в карты. Ее трюки вызывали у сестер чувство невольной зависти и легкого благоговения. Лаки великолепно умела передергивать. Ее тонкие ловкие пальчики потрясающе тасовали карты, так что Лаки могла смело садиться за стол с самыми опытными картежниками. Только страсть к игре и азарт она не унаследовала от отца. Хотя подчас ее так и подмывало отправиться в какое-нибудь шикарное местечко, вроде Вегаса или Рено, и показать пижонам, которые там собираются, где раки зимуют. Только игре в карты она и научилась у Джонни Хьюстона. Ничего другого Лаки не знала и не умела.

Лаки поморщилась, припомнив бегающие глаза Уайтлоу и его нервные руки, которые он беспрерывно потирал, разговаривая с ней и пожирая взглядом ее груди. Если бы Джонни был жив, Уайтлоу не посмел бы так себя вести. Но увы, теперь отец мертв. У девушки задрожали губы. В голове ее мелькнуло страшное подозрение, что их и без того ужасная жизнь решительно и круто повернула в еще более ужасную сторону.

Продавать или не продавать. Это было камнем преткновения между семейством Хьюстон и владельцем соседнего бара. История тянулась уже более десяти лет. Уайтлоу хотел расширить свое дело. Джонни всегда со смехом отказывал.

Удивительно, но это было, пожалуй, единственное, в чем Джонни упорно стоял на своем. Всякий раз, когда Уайтлоу подъезжал со своим предложением, Джонни неизменно отвечал: «От меня отвернулась удача, но будь я проклят, если соглашусь потерять еще и крышу над головой». Это приводило Уайтлоу в бешенство, однако ему не оставалось ничего другого, как заткнуться и уйти.

Неудивительно поэтому, что известие, сообщенное Лаки, заставило Куин побледнеть. Было очевидно, что жадность возобладала над остальными чувствами Уайтлоу, потому он не смог даже дождаться похорон Джонни.

— Ну и сколько же он предложил? — спросила Куин, не ожидая услышать ничего нового, кроме того, о чем разговаривали уже десять лет подряд.

— Пять тысяч, — прошептала Лаки, понимая, какую реакцию вызовут ее слова.

И она не ошиблась. Куин в бешенстве соскочила с дивана, лицо у нее стало красным, руки сжались в кулаки. Даймонд мгновенно отпрыгнула от окна и успела схватить старшую сестру за руку, не дав той выбежать из комнаты.

— Успокойся, Куин, подожди, — твердо сказала она. — Это только все усложнит. Мортон ведь вообще ничем нам не обязан. Если захочет, он сможет просто дождаться времени, когда нам нужно будет платить налоги. Тогда он приобретет этот дом буквально за бесценок. И тебе это прекрасно известно.

Куин сразу как-то сжалась, плечи у нее опустились. Это был тот редкий случай, когда высказанная вслух правда подавила ее яростный порыв. К тому же она вспомнила, что сегодня похоронили отца. Воспоминания нахлынули на нее, лишив сил. Ди было уже двадцать шесть лет. Лаки исполнилось двадцать четыре. Казалось совершенно немыслимым, что так быстро пронеслось время.

Слезы, что бывало очень редко, хлынули у нее из глаз. Она приложила столько сил, чтобы семья жила вместе, а вот теперь они могут потерять и то малое, что у них еще оставалось.

— Вообще-то в прошлом месяце он давал вдвое больше, — пробормотала Лаки, стараясь держать себя в руках. Сказала — и подождала. Куин наверняка что-нибудь скажет. Она всегда что-нибудь говорила. Однако на этот раз в разговор решительно вмешалась Даймонд.

— Я поговорю с ним, — Заявила она. По тому, как блестели ее глаза, нетрудно было догадаться, что девушка вне себя от услышанного.

— Не знаю даже… — еще всхлипывая начала было Куцн.