Валентина Седлова - Под потолком небес

— А почему ты говоришь, что завидуешь ей?

— Живет во мне некая суицидная жажда большой скорости. Когда летишь по трассе, понимаешь, что еще чуть-чуть, и вот он, предел возможностей и моих, и машины. Минуту идешь на этой грани, а потом думаешь: а не пошло бы оно все к чертям, и переходишь этот барьер. Это как зов высоты, когда стоишь перед открытым окном какой-нибудь высотки и смотришь вниз. Люди внизу маленькие такие бегают, смешные, а ты выше их всех. Постоянно забываешь о том, что крыльев тебе не дали, и взлететь удастся только по направлению вперед и вниз.

— Маньяк!

— Есть немного.

— Слушай, ты меня не пугай больше, ладно? Не хочу быть молодой вдовой.

— Ага, а женой, значит, уже согласна стать?

— Не лови на слове, про замужество речь пока не идет. В конце концов, мы же с тобой даже года еще не знакомы!

— Ну и что? Разве это имеет какое-то значение?

— Для меня имеет. И вообще, не дави: как созрею для брака морально и духовно, ты первый, кто об этом будет знать. А пока закрыли тему.

— Не ворчи, а то расцелую у всех на виду!

— С тебя, пожалуй, станется…

Когда они вернулись домой, то первое, о чем Наталья спросила Андрея, так это когда они снова отправятся на ретро-сходку. Он улыбнулся и ответил, что если вдруг солнце не рухнет на землю, и клубные дни не отменят, то через неделю. А потом они зажгли ночник и предались нежности. В эту ночь Наташка как-то особенно остро воспринимала близость с Андреем, видимо испугалась, что может навсегда потерять его, как он когда-то потерял Анну. Ей не было страшно сидеть рядом с ним, когда они в ночь летели куда-нибудь в ласточке на умопомрачительной скорости, потому что, во-первых, она была уверена в водительском мастерстве своего Сталкера, а во-вторых, чувствовала на уровне интуиции, что если произойдет авария, они уйдут мгновенно и вместе. Но после того, что она узнала сегодня, Наталья поняла еще одно: теперь она вряд ли останется спокойной, если Андрей уедет один, и будет нервничать до тех пор, пока он вновь не появится на пороге их квартиры. Она сама чувствовала в себе это желание ходить по грани, когда провожала взглядом мелькающий за окном пассажирской двери пейзаж, или пристально смотрела сквозь ветровое стекло в убегающую точку на горизонте, и прекрасно поняла, что имел в виду Андрей, говоря о своей суицидной жажде скорости. Им обоим нравилась жизнь, но ощущение риска, выброс адреналина в кровь и последующее расслабление манили душу почище наркотика. В этом ощущении глупо было бы искать смысл жизни, но оно было ее перцем, пряностью, специей, не дававшей личному бытию стать излишне пресным, рассудочным и скучным. Кто-то прыгает с «тарзанки», кто-то упорно карабкается на Эверест, надеясь, что его минует снежная лавина. А они, вот, просто автоманьяки. И ничего здесь не попишешь.

Они уже почти засыпали, когда Наталья спросила Андрея:

— Слушай, а почему ты выбрал себе прозвище Сталкер? Это что-то из Стругацких, да ведь?

— Да, из них. Если помнишь, сталкер — это тот, кто идет по следу и ведет за собой других. Я для себя воспринял это так, что сталкер — это человек, который всегда в пути, всегда в движении. Поэтому когда возникла необходимость в выборе ника, я даже задумываться не стал. А с чего ты вдруг спросила?

— Просто захотелось узнать о тебе еще чуточку больше…

— Любознательная ты моя…

Со своим появлением на сходке любителей ретро-машин, Наталья разом обрела так недостающий ей круг общения. Уже со второго раза ее стали узнавать и здороваться, а где-то с четвертого и вовсе окончательно приняли к себе. Теперь ей уже не была столь необходима поддержка Андрея, как в первый раз. Она и сама, осмелев, задавала интересующие ее вопросы, или просила дать ей посидеть в той или иной машине, подержаться за руль, да просто трепалась с ребятами обо всем на свете. Вовочка опять разрешил ей прокатится на своей Победе, и на этот раз она проехала под его бдительным оком не жалких десять метров, а сделала целый круг по площадке, причем остановилась и заглушила мотор самостоятельно. Гип-гип-ура!

В очередной раз с ними в компанию напросился и Мишка. Наташка не хотела брать его с собой, но в Мишкину защиту выступил Андрей, пришлось сдаться под умоляющим выражением двух пар голубых глаз. Наталья взяла с сына слово, что он не будет носиться под колесами машин, и будет беспрекословно слушаться ее и дядю Андрея. Мишка, кажется, готов был пообещать что угодно, лишь бы его взяли.

Мишкиному восторгу не было предела. Чтобы ему все было получше видно, Андрей взял его к себе на плечи. Сегодня был его день, и всем страждущим общения со Сталкером пришлось потесниться, поскольку маленькому непоседе было интересно буквально все, и Андрей выступал для него кем-то вроде гида. Про маму Мишка, кажется, даже забыл. Впрочем, Наталья была довольна и горда своим малышом. Вокруг столько взрослых людей, а он не теряется, не зарывается от испуга или смущения к ней в подол, как многие другие дети его возраста. Он воспринимал мир таким, как он есть, и это здорово.

Когда пришла пора уезжать (в кафе сегодня решили не сидеть, а поужинать вместе с Мишкой дома), Андрей пошел прощаться со своими друзьями. Мишка по-прежнему не слезал со своего наблюдательного пункта, зарывшись ручонками в шевелюру своего «коня». Казалось, прощальной церемонии конца-края не будет. Наталья даже пришлось с намеком постучать по циферблату своих часов, лишь после этого Андрей кивнул и направился к ней. Они уже садились в машину, как подошел Патриот, пожал руку Андрею, затем потряс Мишкину ладошку, которую тот охотно и даже с готовностью протянул навстречу.

— Ну, что, хлопец? Будешь водителем?

— Буду! — радостно заверил Мишка.

— Главное, папе своему скажи: Папа, не порти больше машины!

— Ты мне это, сына в покое оставь, а то не посмотрю на то, что ты весь из себя заслуженный, встречу на узенькой тропинке с монтировкой! — с шутливой угрозой парировал Андрей.

— Уже боюсь! Ну, ладно, в следующий раз приедете?

— Не знаю еще, скорее всего, да. Но я в конференции на днях объявлюсь, если что — там отпишу.

— Ну, тогда до скорого!

— До скорого!

Андрей погудел басовитым клаксоном, и ласточка тронулась с места. Мишка, сидевший вместе с Натальей на заднем сиденье, подергал ее за руку.

— Мама, а я дяде Андрею — сын?

— Ну, сын, — ответила в некотором замешательстве Наталья.

— Тогда получается, что дядя Андрей мне папа?

— Получается, что папа, — уже совершенно растерянно подтвердила Наталья. Крыть этот аргумент ей было нечем. Не будешь же объяснять ребенку, что и как было на самом деле.

— Значит, мне надо звать его папа, а не дядя, — констатировал Мишка и, довольный собой, снова стал смотреть в окно на пробегающие мимо дома и деревья.