Э. Бушан - Вторая жена

— Будьте безжалостны, — сказал он. — Сведите воедино все факты и цифры, чтобы увидеть всю картину Так вам будет легче принимать решение.

Факт: Жизнь никогда не станет прежней.

Факт: Я должна смириться с этим.

Факт: Вдове с двумя детьми выжить труднее.

Факт: После крушения ум подпадает под власть странных иллюзий. Иногда совершенно фантастических.

Однажды рано утром я увидела на кухне Натана, готовящего завтрак. Кофе, бекон, тосты. Все замечательно пахло. Он был в халате и насвистывал себе под нос. «Привет, — воскликнула я в порыве восторга. — Ты рано встал». Не оборачиваясь, он протянул руку назад и прижал меня к себе. Потом он исчез. Да, мой ум был шаток. Я не могла сконцентрироваться и мне было трудно читать. Сон был непредсказуем, стоило закрыть глаза, и в моем мозгу всплывали бесконечные вопросы. Понимал ли умирающий Натан, что с ним происходит? Было ли ему больно? О чем он мог подумать в последние секунды жизни, если бы понимал, что уходит? Спасибо за хорошую жизнь? Я не могла себе представить, каково умирать с сознанием, что жизнь была тяжелой, горестной и печальной. Успел ли он подумать об одной из нас? О которой?

В руководстве самопомощи «После жизни», которое я сейчас читала, говорилось, что мы не способны понять смерть. Все, что мы думали и знаем о ней — это фантазия. Я хотела понять, откуда сам автор это узнал.

Сью Фрост возникла на пороге моего дома. Сначала я не узнала фигуру в розовых брючках ти соответствующих туфлях-она была старше той женщины, с которой я столкнулась в супермаркете.

— Вы удивлены? — спросила она.

— И да и нет.

Она протянула букет пионов и пару листовок.

— Я принесла это ради Натана.

Ее глаза были полны слез, и я почувствовала, что тоже могу заплакать.

— Спасибо, — удалось выдавить мне.

— Мы будем скучать по нему. — Она уже плакала открыто. — Мы действительно его любили.

Слезы катились по моим щекам, но я набросилась на нее:

— Но не настолько, чтобы признать меня? А это сделало бы его счастливым.

Эта мысль явно застала ее врасплох.

— Да? Ну, — она вытерла щеки рукавом, — мы все делаем вещи, о которых сожалеем. Вот листовки. Я консультант, занимаюсь подобными ситуациями. На самом деле, я бегу на работу. Но, если вам тяжело, если чувствуете, что нужна помощь… Если нужно…

— Поставить точку? — предположила я.

— Чтобы вас выслушали, просто позвоните на этот номер.

Сцены из нашей жизни… я вызывала их в памяти, чтобы противостоять пытке бессонницей.

«Это для невесты, — в первый день после нашего медового месяца Натан вернулся домой с букетом такой невероятной красоты, что я закричала от восторга. — Это взамен свадебного букета».

«К брокколи нужно масло, — Натан смотрел, как я жарю ему брокколи с кедровыми орешками и изюмом. — Почему мы должны есть эти полусырые овощи?». «Потому, — ответила я, — что вареные брокколи с маслом старомодны. Времена меняются и брокколи тоже». Натан уронил голову на руки и застонал: «Ничего святого».

Я увидела на постели бюстье в красивой сумочке. Натан подмигнул мне: «Надень его, Минти, я хочу видеть тебя в нем». Я рассматривала подарок — такая красивая элегантная вещь. Она очень хороша была бы на моем прежнем теле, до родов, но приходилось делать вид, что ничего не изменилось. «Минти! — Натан был нетерпелив. — Надень его, пусть все будет, как раньше». Вот чего хотел Натан. Он жаждал волнения, новизны, изобретательности в любви. С легким вздохом я сделал то, что он просил. Одетая по вкусу мужа, я присоединилась к нему в постели, но я сама уже не были ни новой ни изобретательной. Я несла груз прошлых ошибок, рутины и сожалений. Новым лифчиком это не прикрыть.

«О, с нами все в порядке», — слышала я свой голос, отвечающий в трубку миссис Дженкинс. Она позвонила спросить, не нуждаюсь ли я в дополнительной помощи с мальчиками.

Или: «Это было бы так весело», — когда позвонила мать Милли, чтобы пригласить нас на совместный пикник. Я словно создавала впечатление, что мы с детьми судорожно наслаждаемся жизнью после смерти Натана.

Я так и не нашла дневник Натана, хотя обыскала все ящики и папки. Я обшарила его машину, карманы, полки. В результате я должна была признать, что проиграла эту битву. Натан решил отказать мне в близости, и об этой потере я горевала тоже. Тем не менее, это было красивое поражение. Оно было почти приятно.

Тем временем я ежедневно разбирала и перечитывала письма, решив ответить на все. Когда я занялась сортировкой груды газет, накопившихся со дня смерти Натана, я наткнулась на рекламу выставки Шитаки, которого ездила смотреть вместе с Гизеллой. Я рассматривала картину, серия беспорядочных мазков воссоздавала поляну в сосново-лиственном лесу. Наложенные на сетку листвы темные и резкие линии стволов и ветвей создавали ощущение угрозы. Я показала картину Феликсу, который сразу сказал:

— Тьфу!

— Почему «тьфу», Феликс?

— Потому, что это гадость. Смотри, мамочка.

Листья на деревьях высохли, и на обнаженных стволах виднелись сбившиеся в кучи насекомые, которые я сначала приняла за наросты на деревьях. Под картиной было напечатано ее название: «Только жуки переживут ядерную зиму».

В следующую субботу я приготовила на обед сосиски с пюре, которые мы съели вместе с мальчиками. После обеда они захотели выйти в сад, а я засела в кабинете Натана. Когдла дело касалось его работы, Натан вел себя, как медведь в берлоге. Ничего не трогайте! Эта комната была в его духе, по-мужски утилитарная с ворохом бумаг и немного пыльная. Ничего не трогайте. Но теперь в ситуации моей личной ядерной зимы, мне надо было ломать прежние границы. «Умная девочка», — услышала я голос Пейдж у себя в голове.

Я уперлась плечом в стол, тяжело дыша от усилий. Почему ты бросил нас, Натан? Почему перестал о нас заботиться? Да, я сержусь на тебя. Я передвинула стол к окну и поставила перед ним стул. Сидя здесь, я видела сад, где близнецы учились чеканить мяч. Не правда, подумала я, ты ошибаешься, Роуз. Гнев делает нас сильнее.

Меня ожидало много работы. Я хотела отобрать документы, которые необходимо сохранить. При перестановке бумаги со стола сыпались водопадом, в корзину для мусора отправились списки ключевых сотрудников «Вистемакс», приглашения, графики, каталог клюшек для гольфа из клуба, о котором я никогда не слышала. Все выкинуть.

В дверь позвонили. Тишина в доме была такой приятной и успокаивающей, что я почувствовала соблазн проигнорировать звонок. Позвонили снова, и я пошла посмотреть, кто это был. На пороге стояла Роуз, прижимая к себе длинный пакет в оберточной бумаге. Она была в джинсах и короткой куртке. Она казалась напуганной и озабоченной. Инстинктивно я попыталась захлопнуть дверь, но она подставила ногу и помешала мне.