Сандра Браун - Падение Адама

— Ты не можешь заставить меня сделать что-либо против моей воли.

— Ты прав, не могу. Но, прежде чем ты окончательно бросишь начатое на полдороге, я тебе кое-что покажу.

— Не знаю, что ты там собираешься делать, но ничего у тебя не получится.

— Не получится? — одарила она его ослепительной улыбкой, которая мгновенно приобрела язвительный и жесткий оттенок. — Смотри. — Она подошла к кровати и кивнула Питу: — О'кэй. Я возьму его сверху, а ты бери за ноги.

Зайдя сзади, Лайла приподняла Адама и нагнула вперед. Затем обхватила его руками вокруг торса и сомкнула в замок на его груди.

Он яростно сопротивлялся, молотя руками.

— Поберегите силы, Кэйвано. Мне приходилось перекладывать мужчин, которые весили на полцентнера больше.

— Отпусти, сука, — попытался он расцепить ее пальцы, но она сжала их.

— Если ты не перестанешь сопротивляться, придется применить силу. Привяжу тебе руки к туловищу. Пит, ты готов?

— Нет, черт бы тебя побрал, — зарычал Адам, когда Лайла приподняла его тело над краем кровати и опустила в кресло-коляску. Питу совсем не хотелось быть свидетелем этого унизительного для хозяина зрелища, но, подчиняясь указаниям Лайлы, он положил ноги господина Кэйвано на подножки кресла.

Адам немедленно уперся руками о подлокотники и резко выпрямился. Лайла, прекрасно зная, чем все это может кончиться, решительно встала перед ним, прежде чем тот смог вылезти из кресла на кровать.

— Даже не пытайся. Начнешь сопротивляться, клянусь, я свяжу тебя. Мы собираемся на прогулку. Тебе решать — сделаешь ты это с достоинством или без оного.

Он просто испепелял ее ненавидящими глазами, что столь же очевидно, сколь и естественно на этой стадии лечения. Лайла изо всех сил старалась не обращать внимания. Но в какой-то момент ей неудержимо захотелось его ударить.

— Пит, подгони фургон.

Тот с радостью бросился вон. Лайла встала за креслом, отпустила тормоз и толкнула вперед. Они без труда достигли лифта, местонахождение которого, к счастью, ей было известно заранее. Девушка с трудом втащила колеса кресла в проем двери. Они как раз опустились, когда появился Пит со специально оборудованным фургончиком. Вкатив кресло на платформу, она закрепила его на месте.

— Значит, тебя совсем не интересует цель нашей прогулки? — спросила Лайла, бросив взгляд на враждебное лицо Адама, когда гидравлический подъемник поднимал кресло в фургончик.

Он высокомерно молчал, выражая крайнюю степень презрения.

— Догадываюсь, что это ответ на мой вопрос. — Она зафиксировала кресло в фургончике и забралась сама. — К твоему сведению, доктор Арно распорядился относительно этого фургона. Пользуйся им сколько влезет. Мог бы послать ему благодарственную записку.

Адам в ответ лишь безучастно уставился в окно. Пит, который из-за своего небольшого роста вынужден был сидеть на подушечке, тронулся с места. Лайла сказала ему куда ехать, но если даже Адам о чем-то и догадывался, он ничем этого не выказал.

Только когда Пит въехал в ворота этого учреждения, Адам словно очнулся. Прочитав вывеску, он быстро повернулся к ней, молча требуя объяснения.

— Да, Адам, это реабилитационный центр парализованных и полупарализованных больных. Не будь ты так чертовски богат, ты не смог бы позволить себе персонального ухода и оказался бы именно здесь. Давай помедленнее, Пит. Я хочу, чтобы он все рассмотрел. Смотри, — сказала она, указывая через окошечко. — Вон там ребята играют в баскетбол, две команды. Уверена, любой из них с радостью носился бы по площадке, а не сидел бы в инвалидной коляске; тем не менее они неплохо проводят время — гогочут, болеют друг за друга, словом, не падают духом даже в этой трагической ситуации. Остановись на минуту, Пит. — Тот немедленно подчинился. — Это плавательный бассейн, Адам. Погляди, этих детишек не отличишь от обычных детей в «лягушатнике». За исключением того, что они совсем не обычные дети, а особенные. — В ее глазах блеснули непрошеные слезы. — Особенные потому, что им не так-то легко даже залезть в бассейн, уж не говоря о том, чтобы плавать. Они не могут взобраться на вышку для прыжков, подпрыгнуть, нырнуть и проплыть весь бассейн под водой.

Слишком взволнованная, чтобы продолжать, Лайла знаком попросила Пита трогаться. На перекрестке они остановились, уступая дорогу девочке в инвалидной коляске, — няня перевозила ее через дорогу. Девочка с улыбкой прислушивалась к голосу няни.

— Присмотрись повнимательнее, Адам. Вы очень похожи. Отличие только в том, что она улыбается, а не смотрит волком, да еще в том, что она парализована навсегда. — Лайла вдруг раскинула руки, как бы пытаясь обнять все это пространство. — Да-да, все, находящиеся здесь, обречены на инвалидные коляски до конца жизни. И рады даже малейшей возможности двигаться. — Она яростно смахнула слезы, градом катившиеся по щекам. — Как ты смеешь… Как ты смеешь быть таким бессовестным эгоистом, когда перед тобой открывается прекрасная возможность вновь начать ходить, свободно двигаться, жить нормальной жизнью, а они всего этого лишены навсегда. — Она содрогнулась и, в упор глядя на Адама, резко махнула рукой: — Пит, вези нас обратно.

Дорога домой показалась очень долгой, все это время в фургоне царила гробовая тишина.

На следующее утро Лайла не сразу заглянула к Адаму, а выждала, пока тот позавтракает и побреется. Вчера вечером по возвращении она уложила его в постель и ушла, не сказав ни слова. Нарушая профессиональную этику экскурсией в реабилитационный центр, Лайла ни на минуту не сомневалась в правильности своего решения — Адам заслуживал жесткой шокотерапии. Пожалуй, не следовало и оставлять его одного вчера вечером, но Лайла испугалась самою себя — казалось, что стоит ей лишь дотронуться до него, как руки сами вцепятся ему в горло и она просто-напросто его придушит.

А сейчас, стоя на пороге его спальни, она не знала, чего и ждать: не исключено, что больной опять запустит в нее чашкой. Однако при виде Лайлы Адам просто поставил чашку кофе на ночной столик.

— Доброе утро.

— Доброе утро, — ответила она. — Как спалось?

— Часа в три ночи начались судороги.

— Прискорбно, позвал бы меня.

— Я сменил положение при помощи трапеции, — пожал он плечами. — Судороги прекратились.

— Сильные?

— Как у припадочного дервиша.

— В икрах?

— В основном в бедре, сзади.

— Принял бы обезболивающее.

— И без него неплохо. — Он глянул вниз, туда, где под простыней вырисовывались пальцы его ног.

Она благоразумно молчала, ожидая, в какое русло он направит разговор.

Минутой позже Адам поднял на нее глаза и спросил:

— Почему вчера, ты дала мне пинка под зад?

— По сочащимся язвам? Должно быть, ты считаешь меня чудовищем?