Джеки Коллинз - Игроки и любовники. Книга вторая

— Тебе завтра работать.

Она выхватила ее назад.

— Я каждый день работаю, — в голосе слышался гнев. — Я — работающая девушка, и всегда такой была.

— Что-нибудь не так? — мирно спросил Коди.

— Не так? — Неожиданно ее глаза наполнились слезами. — Почему что-то должно быть не так?

В кухню влетела Кики.

— Забираю своего мужика домой, — заявила она. — Извини, что уходим сразу из-за стола, но, если я его не утащу, он приклеится к твоему телевизору!

— Забирай и ублажи его разочек от моего имени. — Даллас со значением взглянула на Коди и зло добавила: — Это куда больше, чем я сегодня получу!

— Ой, мамочки! — воскликнула Кики. — Надо убираться, пока не начали летать тарелки! — Она подмигнула Коди. — До завтра.

Ей казалось, что они просто шутят. Легкая ссора любовников. Все были уверены, что Коди и Даллас — любовники.

— Я тебя ненавижу, — сказала Даллас Коди, когда он вернулся, проводив гостей. — По-настоящему ненавижу, и более того, считаю, что ты голубой. Слышишь меня — ГОЛУБОЙ!

Она изливала гнев, который вызвало у нее появление Бобби. Коди просто оказался под рукой.

— Ты пьяна, — заметил он тихо, — почему бы тебе не лечь спать?

— Голубой! — насмехалась она. — Гомик!

Он сжал губы.

— Я ухожу. Поговорим завтра.

— Ну конечно, иди домой или, еще лучше, беги прямо к мамочке. — Она сорвала с себя блузку и угрожающе придвинулась к нему. Грудь у нее была идеальной. — Я тебе бесплатно предлагаю то, за что другим приходилось платить. Но это не для тебя, так? Ты лучше трахнешь какого-нибудь милого мальчика… Ты лучше…

Он быстро подошел к ней и схватил ее за плечи.

— Что ты хотела сказать… За что платили другие мужчины?

Она неожиданно замолчала.

— Да так, проехали.

Он тряхнул ее.

— Что ты хотела этим сказать? — Теперь разозлился он.

Она попыталась высвободиться, но он держал ее крепко.

— Сказала же, проехали… — пробормотала она.

Его гнев угас.

— Я ведь совсем тебя не знаю, верно? Боготворю тебя и не знаю о тебе ничего. — Он отпустил ее и повернулся, чтобы уйти.

Она побежала за ним, догнала и повернула к себе.

— Я была шлюхой, — закричала она, — дешевой двадцатидолларовой шлюхой! Доволен теперь? Как это тебе? Неудивительно, что ты не хочешь со мной спать… — Гнев уступил место слезам, и она с рыданиями упала на диван.

Он был потрясен. Но ведь он никогда не пытался узнать о ее прошлом, потому что боялся того, что может открыться.

Он подошел к ней, обнял и утешал, пока она рассказывала ему о себе.

Она не упомянула Лу Марголиса. Не рассказала о Бобби и их отношениях. Не стала говорить, что в семнадцать лет вышла замуж.

Она рассказала ему то, что считала возможным. То с чем он мог бы смириться и продолжать любить ее.

Рано утром на следующий день они заказали самолет, слетали в Лас-Вегас и там поженились.

Коди знал, когда он был по-настоящему нужен.

Скользнув в постель к мужу, Мелани с ужасом поняла, что обнимает женщину. Линда пришла в не меньший ужас. Что касается Пола, то он от души понадеялся, что в этот миг в Новом Орлеане разразится страшное землетрясение.

Эдна тем временем все еще пребывала в шоке, застав своего возлюбленного мужа за такими занятиями, которые, с ее точки зрения, могут существовать только в жизни законченных извращенцев. Ее вырвало, и единственное, о чем она могла думать, так это об испорченном ковре. Но почему-то, впервые в жизни, это не имело для нее никакого значения, и она продолжала пачкать ковер, не обращая внимания на враждебный взгляд Золотой дамы, которую Эл отшвырнул на другой конец комнаты.

— Милостивый Боже, — воскликнула Линн, когда Эл оторвал ее голову от себя. — А это еще кто?

— Это моя жена — объяснил Эл, внезапно совершенно протрезвев — Убирайтесь отсюда ко всем чертям!

Линн схватила норковое манто и надела его на голое тело.

— Пошли, — обратилась она к Золотой даме, ползающей по полу в поисках одежды.

Эл спросил: „Эдна?" не уверенный, что это в самом деле она.

Она посмотрела на него полными слез глазами.

— Мне очень жаль… — начала она.

— Ей жаль! — возмутилась Линн, проталкиваясь мимо нее вместе с Золотой дамой, все еще пребывающей в полуодетом состоянии.

Эл дождался, пока они закрыли за собой дверь, подошел к Эдне, взял ее за руку и усадил в кресло. Сам сгорбился рядом на диване и пробормотал:

— Почему ты не предупредила меня, что приезжаешь?

— Оденься, ты простудишься, — сказала она голосом заботливой матери. Она отказывалась встречаться с ним глазами и тупо оглядывала комнату. Потом встала. — Где ванная? Я хочу все это убрать.

— Оставь так, — приказал он.

— Я не могу оставить, — возразила она прерывающимся голосом, — не могу. И прости меня, что я приехала, мне жаль, что я тебя огорчила. Я знала, мне не следовало ехать. Это все Мелани… — Голос продолжал дрожать. — Как ты мог? Как ты мог? — Она расплакалась. — Я только хотела быть с тобой в твой день рождения… Вот и все. О, Эл, зачем ты это сделал?

„Зачем я это сделал? Потому что я это делал многие годы в разных вариациях. Потому что, когда я покидаю сцену, я чувствую, что сейчас взорвусь. Потому что, когда ты была мне нужна, тебя никогда не было. Потому что ты считаешь, что сексом заниматься можно только в спальне, в темноте, раз в неделю, в одной позиции. И если я предлагал что-то другое, ты в ужасе отказывалась".

— Можешь развестись со мной, — произнес он грубо и удивился, какое облегчение почувствовал, выговорив эту фразу.

— Я вовсе этого не хочу, — поспешно проговорила она, — мы ведь были так счастливы. Я люблю тебя. И вообще, если это случилось только однажды… — Она не закончила фразу, надеясь, что он уверит ее, что это действительно исключительный случай.

Он молчал.

— Где Эван? — рискнула она спросить.

Быстро же она вспомнила про своего драгоценного сыночка.

— Он в порядке, — резко ответил Эл, — утром его увидишь.

— Хорошо, — согласилась она, — утро вечера мудренее. Нам утром все покажется дурным сном. — Она глубоко вздохнула и с трудом улыбнулась. — Я постараюсь забыть о случившемся, Эл. Я постараюсь тебя простить.

— Ах ты, сукин сын! — визжала Мелани. — Я могу понять, если ты время от времени перепихнешься с какой-нибудь шлюшкой, но спать с ней, провести с нею ночь! Кто она?

Пол пожал плечами.

— Это не имеет значения.

— Не имеет значения! — передразнила Мелани. — Можешь быть уверен, что это действительно не имеет значения, потому что больше ты ее не увидишь! Если ты, конечно, хочешь видеть своих детей. — Она торжествующе помолчала, зная, что достала его этой угрозой.

Они ругались с той поры, как Линда ушла.