Лина Дорош - Весло невесты

— Ты уверена, что нам сейчас надо говорить с отцом?

Сашка всегда старался, чтобы мы не пересекались с его родителем. Я знала про их уговор с отцом: живи, но не женись — тогда я не вмешиваюсь. Но у нас-то с Карлом Густавовичем Тиссен никакого уговора не было. Пришла пора его заключить. А у меня как раз есть проект — и есть решимость, надо успевать пока она не закончилась.

— Саш, я в курсе, что с незнакомыми люди обычно ведут себя, будто хорошо воспитаны, а знакомым уже не стесняются демонстрировать пробелы в воспитании, — я поплевала на указательные пальцы и пригладила брови, — я к переговорам готова. Опять же, есть веские аргументы.

— Весло — согласен, это аргумент. А вот с картиной — надо было раму потяжелее заказать. А то, боюсь, этот аргумент не такой весомый.

— Как смешно! За эту шутку ты поплатишься! — я решила сменить тему, чтобы не растратить всю свою решимость на Сашку.

— Всегда готов.

— У нас уже есть Пуся и Гуслик, чтоб ты знал. Теперь это кошка с собакой.

— А раньше они кем были?

— В смысле?

— Ты сказала, что теперь они кошка с собакой, значит, раньше были кем-то другими?

— Котенком и щенком.

— Удивительная метаморфоза.

— Я тоже никак ее постичь не могу, но они такие хорошие! Тебе понравятся, честно!

— Конечно, понравятся, потому что я их в некотором смысле и выбирал.

— Подлец, почему не выбрал египетскую лысую?

— Если бы был уверен, что ты ко мне не вернешься — взял бы ее.

— Какая связь?

— Женщина приобретает черты кошки, с которой общается. Если бы ты начала подражать лысой кошке не при мне — я не против, а при мне — я против такой формы красоты.

— Поэтому ты взял вислоухую.

— Именно.

— Мои перспективы ясны.

— А мне очевиден педагогический талант Пуси.

— А Гусля?

— Для отвода глаз.

— Подлец.

— Я ж не отказываюсь на тебе, практически вислоухой, жениться. И как ты просишь — второй раз.

— А сделать женщину вислоухой — это не подлость?!

— Это смелость, авангард, это оригинальный дизайн, наконец.

— Ладно, тебе с этим всем жить, пусть будет твой дизайн. А Пусю с Гуслей надо забрать. И гостинцев девчонкам отвезти — они мне список дали.

Мы подъехали к даче. Охрана не знала, как квалифицировать мое весло — как оружие или как антиквариат.

Папа Саши сказал:

— Всё ясно — приплыли.

— Да.

— А где мужское весло?

— Сносилось. Работало напряженно за двоих.

— Теперь твоя очередь — хочешь сказать?

— Хочу попросить руки Вашего сына.

— Проси.

— Вот, — протянула картину, — воды дайте попить. И кстати, нам срочно нужен дедушка. Не согласитесь? По совместительству с отцовством?

— Я, видимо, что-то пропустил — я еще и отцом стану?

— Про новый проект я ничего не знаю, я вообще говорила вот про этот, — кивнула на Сашку, — тридцатипятилетней выдержки.

— Мне надо подумать.

— Хорошо, мне вот тут по случаю кроссворды достались. Говорят, жутко увлекательное занятие и очень хорошо разминает мозги, — вытащила из сумки изрядно потрепанный журнал с кроссвордами.

— Сын, эта женщина мне угрожает.

— Пап, не волнуйся, пока она журнальчик трубочкой не свернула — угрозы нет.

— Тебе, конечно, видней, сын, — Карл Густавович развернул картину и увидел ромашки, варенье, чашки, столовую ложку и, конечно, жучка. А на заднем плане портрет Амалии Львовны будто бы рукой Климта писаный. Он смотрел, и никакие эмоции на его лице не проявлялись, но сказать, что их вообще не было, нельзя. Слишком долго для равнодушия он смотрел на картину и потом каким-то слишком глухим голосом продолжил: — Девушка с веслом и кроссвордом отдаленно, но напоминает гармонично развивающуюся личность. Будем дальше следить за процессом. За картину спасибо, хотя более дурацкого натюрморта я еще не видел.

— Это не натюрморт.

— А что же?

— Это любовь глазами китайчонка Ли.

— Чья работа?

— Моя.

— Саша, я знал, что ты в опасности, но чтобы настолько.

— Отец, она всего лишь кисточками рисует. Это не резьба по дереву и не выжигание — так что мы практически в безопасности.

— А кисточки не острые? — Карл Густавович опять смотрел на картину.

— Я их предусмотрительно затупил.

— Спасибо, сын, — он направился в дом, бережно неся картину и покачивая веслом, и, не поворачивая головы, сказал нам, — уже поздно. Свадьбу обсудим завтра. Идите спать. Комната Александра готова. Надеюсь, одной спальни вам хватит.

Глаза открылись, когда часы показывали 9.53. Сашки рядом не было, а в ванной шумела вода. Подумала: «Рано. Надо еще поваляться». И закрыла глаза. Секунд через пять резко их отрыла — комната была, как бы сказать понятно и просто, как до моего побега, то есть заставленная мебелью и прочими вещами и без следов надвигающегося ремонта. Повернула голову вправо — картины нет. Моей «Глазами жирафа» — нет. Пришлось пробежаться по квартире — ее не было нигде. Весла тоже. Тогда быстро включила комп и зашла в Интернет, что там говорят про весло невесты. Комп выдал: «В свете есть такое чудо…». Всё верно. Я это всё знаю. А где весло? И картина где? Так. Где зонт? Вот зонт. Протерся он или нет? Протерся. Хорошо. А картина с веслом где?!

Рядом с кроватью на тумбочке лежала моя птица-душа. Я чувствовала, что схожу с ума. И тут я вспомнила. Верка приехала из Хантов и привезла мне этот оберег.

— Представляешь, там такая продавщица странная. Я ей сказала, что подарок хочу купить. А она мне эту штучку подает и говорит, что это очень нужная вещь. Я у нее спрашиваю: почему? А она молчала-молчала, потом как выдаст:

— Ничего не спрашивайте у черной собаки!

Я ей опять:

— Почему?

— Она может ответить.

— Разве это не прекрасно?

— Не факт. Она на связи с нижним миром. Мало ли что.

— С нижним? Это, конечно, всё меняет. Это серьезно.

— Вот именно, — странная продавщица посмотрела на меня испытующе, — не верите? Ханты считали, что существуют три мира: верхний — там боги, средний — здесь люди, и нижний — для душ ушедших из среднего мира. Так вот, к собакам они относились осторожно. Особенно к черным. И говорили, что они на связи с нижним миром и поэтому не надо им задавать вопросов — могут ответить.

Образ вещающей Верки улетучился. И, как в клипе, пронеслось: уехать, не спится, качели, черный ньюф, мой вопрос и он уходит в арку, оглянувшись. А-а-а! Либо я сошла с ума, либо это был сон. А смогу засмеяться? Смогла. Этого не может быть!

Вода перестала шуметь в ванной. Сашка тихо прошел на кухню. Это очень бодрит утром, когда пытаешься понять, что было, а чего не было.

— Саш, а у вас есть завод в Шмелеве?

— И тебе доброе утро, Яська. Есть комбинат, а что?

— Ничего. Доброе утро просто, — на всякий случай натянула одеяло до носа, — просто мы начинаем ремонт, рожаем ребенка, я увольняюсь из твоей конторы и поступаю учиться на дизайнера, еще мы едем в Шмелев на недельку — дышать воздухом. Еще мне нужен секрет приготовления иконописных красок, нужны холсты и еще столяр хороший. Нет. Отличный столяр нужен — вещь уникальную чтобы сделал.