Робин Карр - Спасение в любви

«Я был на его месте», — подумал Джек. Он не сомневался, что ребенок был зачат в их первую близость. И насколько он мог вспомнить, это был единственный раз, когда у него был незащищенный секс.

Около половины девятого он был близок к тому, чтобы сдаться. Причер выкупал Кристофера, уложил в постель рядом с матерью и как раз спустился, чтобы пропустить стаканчик с Джеком, когда наконец вернулся Рик. Он был высоким, почти шести футов ростом. От тяжелой работы в баре у него раздались плечи и появились мускулы, он стал сильным. Ему исполнилось семнадцать, и он учился в школе последний год. Он был красивым юношей — высокие скулы, сильная челюсть, густые, выразительные брови. В бар он вошел, опустив голову и сунув руки в карманы куртки. Казалось, за последние несколько часов он постарел лет на десять.

В баре никого не было, кроме Джека и Причера. Рик вспрыгнул на барный табурет и повернулся к ним лицом. Провел рукой по волосам и посмотрел на мужчин, которые не только растили его с тринадцати лет, но и были ему наставниками.

— Наверное, вы уже и так почти все поняли, да?

— Лиз, похоже, беременна, — сказал Джек.

— Да. Прошлой весной случился один промах — и он крепко нас приземлил. Насколько Лиз смогла высчитать, ребенок родится в феврале. Мел сказала примерно то же самое. У Лиз уже большой срок.

— Господи, Рик, — с трудом выговорил Причер. — Вот черт…

Рик покачал головой:

— Он мой. Это я сделал ей ребенка.

— Не только ты, приятель, — возразил Причер. У него были еще свежи воспоминания, какую секс-бомбу изображала из себя тогда Лиз.

— Она носит ребенка, — сказал Рик. — И самое меньшее, что я могу сделать, — это взять на себя вину. Кроме того, она меня не заставляла. — Он вздохнул. — Ребята, я сожалею. Я вас подвел. Я все испортил.

Джек ощутил, что ему на лицо просится гордая улыбка. В подобной ситуации любой семнадцатилетний мальчик уже давно слинял бы из города, но не Рик. Он вел себя как мужчина, делая все, что в его силах. Ответственный мужчина. Смотреть им с Причером в глаза было для него настоящей пыткой.

— Тебе удалось хоть в чем-то разобраться?

— Не особенно. Понимаете, я только что обо всем узнал и мало что смог придумать. Но я сказал Лиз, что буду рядом. Я хочу, чтобы она перестала бояться. И потом я сказал Конни, что я заплачу за все, не важно, что для этого придется сделать.

— Как держатся Конни и Рон? — спросил Причер.

— По-моему, больше всего на свете им хочется меня прибить, — ответил Рик. — Я только и делал, что пресмыкался перед ними. Извинялся, умолял. Когда я пообещал, что буду работать, пока не упаду замертво, им вроде стало немного легче.

— Тебе вряд ли придется так надрываться, — сказал Джек. — Мы всегда можем подкинуть тебе лишние часы. Главное — это школа, Рик. Что бы ни произошло.

— Спасибо. Сейчас самое главное, чтобы Лиз перестала бояться. Черт, она была так перепугана, это меня просто убивало. Я не только ее обрюхатил, я ее перепугал до потери пульса! Господи Иисусе! Ох, ребята, я знаю, что вы от меня ожидали лучшего.

— Рик, ты никого не подвел, — произнес Джек. — Иногда случаются неприятности. Ты очень хорошо со всем справился. Лучше, чем большинство парней в твоем положении.

— Ты видел, как она меня страшилась? А знаешь почему? Она сказала мне, что у нее пришли месячные, потому что я все время ее об этом спрашивал и больше меня ничто не волновало. И как только она позволила мне сорваться с крючка, я ее бросил! — Он потер вспотевший затылок. — Я знал, что напортачил, только не знал, насколько сильно. Я думал, что удерживаю от глупостей нас обоих, а на самом деле удерживал ее от того, чтобы сказать мне правду раньше. Если бы мы узнали раньше, то, может, что-нибудь сделали бы с этим ребенком, — тихо сказал он и почти с придыханием добавил: — Он шевелится в ней. Я чувствовал, как он двигается. Господи боже.

Джек почувствовал, как эти слова затронули его душу. Ему было уже за сорок, и он был более чем готов к созданию семьи, но шок и ужас Рика он почувствовал как свой собственный.

Что же до Причера, то он многое бы отдал, чтобы самому оказаться в такой ситуации. Ну, за исключением Джека. Джека бы он не отдал.

— Она сама ребенок, — сказал Рик. — Я не знаю, как мне хоть чем-то ей помочь, что-то компенсировать.

— Для начала, вы там были вдвоем, — заговорил Причер. — Будь с ней максимально добрым и нежным, проявляй уважение. Относись к ней как к матери твоего ребенка, что бы там с ним ни было.

— Ага, — кивнул Рик. — Она спросила, люблю ли я ее, — добавил он неловко.

На секунду в комнате повисло молчание. Потом Джек достал третий стакан и плеснул в него виски из бутылки. Толкнул его по столу к Рику. Ему явно надо было выпить.

— И что ты ответил? — спросил Причер.

— Прич, у нее в животе мой ребенок. И она его не просила. Что, черт подери, я мог ей ответить?! Наверное, я не должен был говорить этих слов тогда — я точно помню, что сказал их весной, когда мы переспали. Я считал, что так должен говорить настоящий мужчина. — Он посмотрел на виски и покачал головой. — Я ответил: «Конечно люблю».

— И сделал совершенно правильно, — одобрил Причер. — Тебе больше ничего не оставалось.

Джек чокнулся с Риком, он был чертовски горд мальчиком. Не жалеет себя и не хнычет. Никого не винит. Выпрямить спину, ходить с высоко поднятой головой, быть не жертвой, а сильным человеком — это дорогого стоит. Что в семнадцать, что в двадцать семь — это достойно восхищения.

— Все будет хорошо, парень, — произнес он, надеясь, что говорит правду.

— Я чувствую, что должен что-то сделать, но не знаю что, — сказал Рик.

— Сейчас ты ничего не можешь сделать, — ответил Джек. — Дай себе время все обдумать. Не злись на меня и не сбегай, чтобы жениться. Тебе семнадцать, ей пятнадцать, и единственное, что известно наверняка, — у вас родится ребенок. Просто будь с ней рядом, правильно к ней относись, и мы сможем найти выход.

— Джек, Прич, — пробормотал Рик, сдерживая подступившие слезы. — Ребята, я очень сожалею. Вы пытались предупредить меня, а я…

— Рик. — Джек остановил его. — Ты ведь не первый парень, кто пошел по этой дорожке, верно? Не пори горячку. — Он взял свой стакан и сделал небольшой глоток. — Мы все это переживем. Может, будет непросто, но, слава богу, и мы не промах.

Судья Форрест, решив закончить дело Уэса Лэсситера побыстрей, сразу наткнулся на вполне предсказуемое препятствие — Форрест был судьей в округе Мендосино, а Лэсситера арестовали в округе Гумбольт. Его дело перешло к другому судье.

Лэсситер был под действием метамфетамина, когда напал на свою жену, — этим фактом адвокат аргументированно объяснил его безумное поведение и неадекватность. Если бы Лэсситера признали виновным, он получил бы внушительный срок. Но его адвокат подал прошение о лечении от наркотической зависимости, и судья разрешил выпустить Лэсситера под залог при условии, что после лечения он предстанет перед судом за один мисдиминор [21] Мисдиминор — категория наименее опасных преступлений в уголовном праве США, граничащая с административными нарушениями. и две отдельные фелонии [22] Фелония — категория тяжких уголовных преступлений. , а успешное завершение лечения будет учтено при рассмотрении вопроса о наказании. Были и другие условия — если он не закончит лечение, освобождение под залог будет считаться недействительным, и ему придется дожидаться рассмотрения дела в тюрьме. И хотя обычно центры лечения наркоманов работали в условиях строгой анонимности, в случае Лэсситера прокуратура получит право проверять, находится ли он под присмотром и не угрожает ли своей семье.