Джейн Грин - Всё может быть

Потом он скользит мылом по моему левому соску, Я прерывисто дышу и смотрю в воду. К тому времени вся пена уже исчезла, обнажив его член, большой и твердый, и я начинаю гладить его член, яички и головку. Теперь уже он дышит с трудом.

Ник проводит мылом линию вдоль моего тела, дотрагиваясь до сосков, живота и клитора, и, закрыв глаза, я испытываю невероятные ощущения и думаю только о том, чтобы он оказался внутри меня.

Слышу звук хлюпающей воды и открываю глаза. Ник вынул затычку из ванны и смеется. На секунду это возвращает меня в реальный мир, но лишь на секунду, потому что в следующий момент он кладет меня на спину и мои ноги оказываются на бортиках ванны. Ник начинает целовать мое тело, спускаясь ниже и ниже и наконец останавливаясь. Я открываю глаза и смотрю на него, а он на меня, как бы спрашивая разрешения, и я закрываю глаза и вздыхаю, давая ему знак, что хочу этого так же, как и он.

Я чувствую, как его язык проскальзывает у меня между ног и касается моего клитора, окружает, охватывает его. Волна возбуждения поднимается во мне, и я испытываю оргазм. Мое тело извивается в ванной, а Ник улыбается. Я целую его, ощущая у него во рту свой запах. Мы выходим из ванной и идем в постель.

Он дрожит от нетерпения. Я надеваю ему на член презерватив, опрокидываю его на спину и сажусь сверху. Он входит в меня, и я едва не перестаю дышать, потому что уже почти забыла, как же это приятно.

Это происходит не слишком быстро, но и не слишком медленно, и это хорошо. Нет ничего хуже, чем мужчины, которые считают, что удовлетворить женщину можно, только если заниматься сексом часами. Спасибо, нет. Я уж лучше буду сидеть и смотреть в потолок.

Но Ник великолепен, и мне нравится, что я управляю им, будучи сверху, и вижу его лицо, когда он наконец достигает оргазма.

Когда все заканчивается, я думаю: а вдруг сейчас он отвернется и крепко заснет? Но он не засыпает, а прижимается ко мне и обнимает, кажется, целую вечность.

— Мне было очень хорошо, — говорит он и крепко сжимает меня в объятиях.

— Да, — отвечаю я, — мне тоже.

— И ты, — он целует мой нос, — невероятно сексуальна.

— Я старалась, — смеюсь я.

— Ты очень старалась, — говорит он. — А теперь расскажи мне сказку.

— Что? — Я приподнимаюсь на локте и смотрю на него.

— Сказку. Я хочу, чтобы ты рассказала мне сказку, чтобы я уснул.

— Какую сказку?

— Какую хочешь.

— Но я не могу вспомнить ни одной.

— О боже, — театрально вздыхает он, — ну, видно, придется тогда мне рассказать тебе.

— Да, пожалуйста! — говорю я голосом маленькой девочки, внезапно чувствуя себя ею — в тепле, в безопасности, защищенной в его объятиях.

— В тридевятом царстве, — начинает он мягким, низким голосом, — жила-была девочка, по имени Либби. Она жила одна, в большом желтом подсолнухе в глубине красивого сада.

Я вздыхаю и придвигаюсь ближе.

— В другом конце сада, — продолжает он, — стоял большой старый дом, а в доме жили мистер и миссис Сморщинос. Их так звали потому, что каждый раз, когда они выходили в сад, они морщили свои носы, — ведь мистер и миссис Сморщинос ненавидели запах свежих и прекрасных цветов. Но они и не подозревали, что этот сладкий запах исходил не от цветов, и не от деревьев, и не от реки, а от прекрасной Либби.

— Ты хочешь сказать, что от Либби воняло? — с негодованием говорю я, хотя при этом улыбаюсь.

— Я говорю, что Либби пахла свежо и прекрасно.

— О, хорошо, — я беру его ладонь и целую ее, а потом мгновенно засыпаю под его сказку.

Терпеть не могу утро после бурной ночи, потому что никогда не знаешь, как себя вести. И, хотя мы просыпаемся и снова занимаемся сексом, я все еще не уверена, что произойдет, когда мы оба очнемся от чар, выберемся из постели и, в моем случае, пойдем на работу, поэтому я откладываю эту минуту как можно дольше, прижимаясь к Нику. Ведь ему, в конце концов, не нужно идти никуда.

Но после пятого раза занятий любовью звонит будильник и мне надо вставать, а то я опоздаю на работу. Поэтому иду на кухню и готовлю кофе, пока Ник валяется в кровати и ворчит, что солнце светит ему прямо в глаза.

Я заворачиваюсь в шелковый халатик — подарок Джулс на прошлогодний день рождения, — который надеваю, только когда мужчина остается на ночь. Поэтому неудивительно, что он все еще как новый. Пытаюсь распушить волосы и вытереть потекшую тушь под глазами.

Потом несу Нику в спальню чашку кофе, стою и наблюдаю за ним. Он не спит, но глаза закрыты. Ноги прикрыты одеялом, а все остальное тело обнажено. Я стою и думаю: боже мой, может, он и не то, что мне нужно, но как же он красив.

Он открывает глаза, видит меня, протягивает руки и просит, чтобы я обняла его. Я снова лежу в его объятиях, а он смешит меня и громко чмокает. Мне приходит мысль, что так бы я хотела встречать каждое утро.

Нет, Либби. Не хотела бы. Он не тот, кто тебе нужен. Ты правда думаешь, что готова провести всю жизнь в грязной комнатушке в Хайгейте? Думаешь, что готова проводить вечера в пабах, потягивая теплое пиво? Думаешь, что сможешь забыть все свои мечты о богатом муже и изысканных ланчах? Вряд ли.

Нет, я не собираюсь влюбляться в этого человека. Я — женщина девяностых и собираюсь просто наслаждаться сексом с ним. Ну и что, что он такой нежный и веселый? Это даже плюс.

Ник сидит в постели и пьет кофе, а я одеваюсь на работу. Он снова смешит меня, когда я открываю шкаф, и спрашивает, указывая на тысячи вешалок, покрытых оберточной бумагой и целлофаном:

— Боже, что это?

— Это — в сухую чистку, — отвечаю я.

Он в изумлении качает головой.

— «В сухую чистку»? Боже мой, мы действительно живем на разных планетах.

— Ты свою одежду, наверное, даже не гладишь, — смеюсь я.

— Стараюсь этого избегать, — говорит он.

Потом, когда я крашусь перед зеркалом в ванной, он входит и садится на бортик, чтобы поговорить со мной и, по его выражению, «посмотреть, что я делаю».

— Это для чего? — все время спрашивает он, пока я копаюсь в косметичке и выуживаю то одно, то другое непонятное приспособление — непонятное для него.

— Не знаю, — в конце концов говорит он, качая головой, пока я осматриваю созданное мной совершенство. — По-моему, тебе намного лучше без косметики.

— Ты шутишь, — отвечаю я, потому что никогда не осмелюсь выйти из дома без сделанной по всей науке раскраски.

— Нет, серьезно. Зачем тебе это нужно? Я знаю, что некоторые женщины красятся, потому что без макияжа похожи на страшилищ, но у тебя естественная красота. Честно, без макияжа ты выглядишь лучше.

Не знаю, как вы, но меня с помощью лести можно заставить делать все что угодно, и я готова расцеловать его за такие слова. Так и делаю. Я полностью забываю о том, что мне не надо краситься, и обращаю внимание только на слова о моей естественной красоте. Он говорит, что я красивая! Он думает, что я красивая!