Галина Куликова - Уволить секретаршу!

Он, конечно, тоже был рад, что Серафима нашлась. Впадать в панику он не умел и волновался за кого бы то ни было чрезвычайно редко. Если только за себя самого.

Поддерживая друг друга, они перебрались через каменное ограждение и очутились на пляже, освещенном одной лишь луной. Луна полоскалась в бухте, разбрасывая вокруг серебряные брызги. Мила тут же набрала в босоножки песка. Без раздумий скинула их и сунула в руки Куракину:

– Вот, понеси. – И рванула вперед.

Куракин на секунду остановился, держа в каждой руке по босоножке, поднял глаза вверх и пробормотал:

– Господи, спасибо, что ты послал мне эту женщину! Она вся такая… – Какая – он и сам не мог себе объяснить. – Короче, такая, которая мне нужна.

Встрепанная от ветра, продрогшая Серафима сидела на камушке возле воды и горько-прегорько плакала.

– Симка! – воскликнула Мила, бросаясь вперед, сдергивая подругу с ее насеста и с силой прижимая к груди. – Ну и напугала же ты нас! Сколько ты тут сидишь?!

– Я не зна-а-а-ю-у-у! – простонала Серафима. – Как ты сюда попа-а-а-а…

– И это она меня спрашивает, как я сюда попала! За тобой приехала. Ну, чего ты ревешь?

– Мила-а-а! Я его люблю-у-у! – продолжала страдать Серафима.

Надо сказать, что страдала она от чистого сердца – никакого притворства или самолюбования в ее рыданиях не чувствовалось – одно только неподдельное горе. Сердце Милы готово было лопнуть от сочувствия.

– Да все уже, все! – увещевала она подругу. – Все позади. Он уже твой! Ешь его с маслом. – Она обернулась к Куракину и шепотом приказала: – А ну, иди сюда!

Куракин подошел, обалдело глядя на Серафиму. Ему страстно хотелось почесать живот, но из уважения к женским чувствам он сдерживался.

– Это ты по мне, что ли, так убиваешься? – удивился он.

Серафима подняла к нему зареванное лицо с распухшими губами и срывающимся голосом воскликнула:

– Иди отсюда, морда!

– Это я – морда? – возмутился Куракин. – Я друг твоего детства, а друзьям можно все простить.

– Милка, я жить без него не могу! – выкрикнула Серафима, обращаясь непосредственно к подруге.

Та посмотрела на нее с сомнением и неуверенно предложила:

– Ну тогда обними его, что ли.

– Кого?!

– А кого ты любишь-то? – наконец догадалась задать вопрос Мила.

– Олега Петровича-а-а!

Мила и Куракин тупо посмотрели друг на друга.

– Господи, спаси и помилуй, а это еще кто такой?! – наконец опомнилась Мила и немедленно закусила удила: – Ты что, Серафима, белены объелась?! Ты сама-то понимаешь, что несешь? Ты срываешься и летишь в другую страну, чтобы вернуть Куракина, потом исчезаешь из поля зрения и обнаруживаешься спустя сутки глухой ночью на горке валунов и при этом кричишь, что любишь какого-то Олега Петровича! Кто такой этот Олег Петрович?! Не твой ли это босс, а?

– Да, Мила, это мой бо-о-о-осс! – продолжала стенать Серафима. – Олег Петрович Шумако-о-ов!

– Так, – сказала Мила и почесала макушку. – Минуточку. Ты прилетела в Черногорию, зарегистрировалась в отеле и внезапно поняла, что любишь своего босса. Отправилась ночью на пустой пляж, села на камни и стала предаваться отчаянию. Я ничего не пропустила?

– Пропустила, – Серафима вытерла нос рукой, все еще содрогаясь от всхлипов. – Ты пропустила тот момент, когда я с Олегом Петровичем встретилась на пляже.

– О-па! – пробормотала Мила. – Представляю, что было, когда он понял, что никакой умирающей бабушки не существует. Ты же ему наврала с три короба, насколько я помню. И как же он отреагировал, увидев тебя на пляже?

– Сначала он орал на меня, – продолжала повествовать Серафима более или менее связно. – Я стала объяснять ему, как мне хочется любви – такой, чтобы всю душу наизнанку вывернуло…

– Бедный Олег Петрович, – пробормотала Мила.

– И вот я все это говорила – про то, что мне нужен человек, который любил бы меня сильнее всех на свете… И тут… И тут я вдруг поняла, что имею в виду его! Это он должен любить меня сильнее всех на свете, это без него мне ничегошеньки в жизни больше не интересно!

– Хорошо, что этот ураган пронесся мимо меня, – пробормотал Куракин.

У него был обалдевший вид. Ему, конечно, не раз устраивали сцены. Но чтобы вот так – наблюдать со стороны… Это было захватывающе.

– Ты вообще лучше молчи, – прикрикнула на него Мила. – Он что, женат, твой Олег Петрович? – снова обратилась она к подруге.

– Еще нет, но скоро наверняка женится-а-а! Он приехал с Дашей, а она вся такая…

– Такая-растакая, – задумчиво подхватила Мила. Потом неожиданно широко улыбнулась и изо всех сил шарахнула Серафиму по спине: – Эх, Симка, ну, наконец-то! Наконец-то я услышала самое главное: что ты кого-то любишь. Ты сама!

– Можно подумать, в первый раз, – ехидно заметил Куракин, которому, с одной стороны, было обидно, что от него так легко отказались, а с другой – радостно. Ведь он теперь снова в игре! И вот эта потрясающая женщина, Мила Громова, точно знает, что он свободен. С ней можно будет флиртовать, так сказать, на законных основаниях.

– Что я слышала от тебя до сих пор? – продолжала радоваться Мила. – Ты хочешь любить, ты хочешь замуж, ты хочешь детей. То есть раньше ты выбирала мужчин, как мясо на рынке. А теперь у тебя впервые в жизни снесло крышу. Это же такое счастье!

– Да? – Серафима злобно посмотрела на нее. – Он никогда не будет моим. Это, по-твоему, счастье? Я для него просто секретарша, и больше никто.

– Сим, ну ты погоди, – принялась успокаивать ее Мила. – Надо во всем разобраться, может быть, даже выработать стратегию…

– Только не здесь, – непререкаемым тоном заявил Куракин. – Значит, так, девочки. Быстро вытерли сопли, надели боты и почапали в отель. Я не хочу, чтобы вы простудились, а я оказался бы за вас в ответе. Я и за себя-то отвечать не люблю. Ну, шевелите попами. Живенько, живенько!

На низком диванчике, неподалеку от стойки регистрации, неподвижный, словно изваяние, сидел Олег Петрович Шумаков и невидящим взглядом смотрел в пол. Когда маленькая, но весьма примечательная процессия появилась в холле, он быстро поднялся на ноги.

– Олег Петрович! – воскликнула Серафима, увидев его. – Что вы здесь делаете?

Зареванная и продрогшая, она все равно выглядела симпатичнее всех. У Олега при виде ее сжалось сердце.

– За тебя волнуюсь, – ответил он, шагнув ей навстречу. – Ну, вижу, напрасно. Полагаю, у тебя уже все в порядке, – он злобно взглянул на Куракина. – Утряслось, значит. Спокойной ночи, Серафима. И вам, молодые люди, спокойной ночи.

Олег развернулся и быстро пошел по коридору к лифтам.

– Серафима, он классный! – сказала Мила, ткнув подругу локтем в бок. – Он дико классный.

– Лучше меня? – немедленно встрял Куракин.

Мила холодно посмотрела на него: