Екатерина Вильмонт - Черт-те что и сбоку бантик

– То есть не уйдет?

– Нет. Что-то еще придумает. Скорее всего про безумную любовь.

– Про чью?

– Про свою к вам.

Но тут реклама закончилась. Пустили повтор последних кадров, где Людмила демонстративно уходит. Ведущий возвестил, что им удалось убедить гостью не покидать студию.

– Скажите, Людмила, а вам знакома ваша соперница?

– Нет, лично я с ней не знакома, хотя не раз говорила с ней по телефону.

– Кто же кому звонил?

– Ну, разумеется, она мне. Она мне угрожала.

– Чем?

– О, это было ужасно… Она так кричала! Я буквально видела, как она просто брызжет слюной… Она так нестерпимо вульгарно вела себя…

Кузьмин громко и грязно выругался.

– И вы никогда не видели эту женщину?

– Как не видела? Четыре раза в неделю любовалась на нее. Мой муж сделал из нее телеведущую! Подобрал где-то на помойке и пропихнул…

– Я ее прикончу! – не выдержал Кузьмин.

– Извините, – прервала Людмилу сидевшая среди гостей известная в прошлом актриса. – Но Завьялова высокопрофессиональный журналист с университетским образованием. Скажите, а какое у вас образование?

– Причем тут мое образование? Но если вам надо знать, я закончила театральное училище, но пожертвовала карьерой ради семьи, и вот каков финал…

– Знаете, я уже старый человек, у меня большой жизненный опыт, – продолжала пожилая актриса, – и я знаю, что никогда не надо жертвовать… Или уж молчать о своих жертвах. А то как-то несолидно получается…

– Вот вы тут все думаете – корыстная бабенка сводит счеты с бывшим мужем, а… Я просто не хотела говорить… не хотела затрагивать своих мальчиков…

Все взгляды в студии устремились на нее.

– Старший… Он уже по нашим законам совершеннолетний, но… я боюсь за младшего, который живет в одной квартире с этой женщиной…

– Что вы хотите этим сказать?

– Я знаю, что она… она спуталась с моим старшим сыном… И не могу поручиться, что еще не соблазнила младшего…

Дальнейшего Глеб Витальевич уже не видел. Он вскрикнул и сполз с кресла.

– Жанна, вызывай скорую! – крикнула верная Люба.

– Отмените третью и четвертую съемку! – распорядилась Инна Олеговна, шеф-редактор. – И осторожно сообщите Завьяловой, что Кузьмина увезли в больницу. Подозрение на инфаркт.

Наташа вышла из студии, еще полная сил.

– Наташ, на минутку! – взял ее за рукав режиссер.

– Что-то случилось?

– Мы отменили третью и четвертую съемки.

– Почему?

– Наташ!

– Что-то с Глебом? – догадалась она и страшно побледнела, это было видно даже под слоем грима. – Умер?

– Типун тебе на язык! Нет, сердечный приступ. Увезли в больницу. Снимай грим, машина будет через пять минут.

В этот момент зазвонил ее телефон.

– Алло! Наташа, это Верещагин. Глеб в больнице, это, кажется, не инфаркт. Приезжай.

– Ваня, а ты где, там?

– Да. Я был в офисе, когда ему стало плохо. И поехал с ним.

– Спасибо, Ванечка, я скоро буду, тут уже отменили съемки.

– Да, это я распорядился. Не медли, Наташа!

– Ваня, скажи, он… выживет?

– Да выживет, куда денется…

Иван встретил ее в вестибюле.

– Он уснул. Ему успокоительное вкололи.

– Я хочу его видеть.

– Конечно увидишь, но сейчас пусть хоть часок поспит, он был в страшном возбуждении…

– Что-то случилось?

Иван не знал, что сказать, и стоит ли вообще что-то говорить. Но тут же подумал, что Интернет уже наверняка взорвался фонтаном грязи… Лучше уж я ее подготовлю.

– Ваня, говори!

– Ладно, все равно узнаешь! Людмила в ток-шоу…

– Что?

– Сперва пыталась обвинить Глебку в том, что он ее обобрал и все в таком духе, ей как-то слабо верили, потом стала поливать грязью тебя, тоже не очень получалось, и тогда…

– Погоди, а Глеб это смотрел?

– Смотрел.

– И что там дальше было?

– Наташ, только держи себя в руках, ладно?

– Да говори уже!

– Она заявила, что ты спуталась с Юркой и теперь она боится за нравственность Леньки. Вот тут Глеб и грохнулся…

– То есть… он ей что ли поверил?

– Да ты что! Но от такой мерзости и посильнее Глеба мужик в обморок хлопнется.

– Ваня, но чего она добивается?

– Ничего. Просто мстит. Я всегда знал, что она дура, правда, масштабов не подозревал…

– Ну ладно, мстит Глебу, мне, а своим-то сыновьям за что? Но как можно было такое пускать в эфир?

– Ну, милая, рейтинги! Превыше всего!

– Бедные ребята. Ты представляешь, какая вонь сейчас поднимется?

– Прекрасно представляю… И тебе сейчас надо держать себя в руках. Сейчас ведь все злобные и сумасшедшие кинутся выплескивать эмоции в сети, не вздумай сейчас там шариться.

– Я ни в каких сетях не зарегистрирована.

– И у Аськи отбери гаджеты, ей тоже не будут давать проходу… Я убил бы эту бабу!

У Наташи зазвонил телефон. Номер был незнакомый.

– Алло!

– Наталья?

– Вы кто?

– Наталья, вы не дадите нам интервью? Это из газеты «Звездные войны».

– Нет, никаких интервью!

– Подождите! Это правда, что ваш муж…

– Правда в том, что из-за вас и вам подобных мой муж сейчас в больнице. И постарайтесь забыть о нас как можно скорее! – И, только выключив телефон, Наташа крепко выругалась.

– Правильно! – одобрил Верещагин. – Ругайся, Наташка, и чем крепче, тем лучше! Снимает стресс!

– Вань, я хоть одним глазком на него взгляну.

– Сиди!

– Он в отдельной палате?

– А то! Я за всем проследил и буду тут с тобой, пока нас не выгонят.

– Спасибо, Ванечка. А что все-таки врачи говорят?

– Наташ, если бы дело обстояло совсем плохо, наш Хлебушек лежал бы сейчас в реанимации, а не в обычной палате, хоть это ты можешь понять?

– Да, правда… Я так испугалась, что мне мозги отшибло. Как хорошо, Ванечка, что не в реанимации…

– Наташ, ты так его любишь?

– Господи, я даже не знала, что во мне помещается столько любви…

– Черт-те что и сбоку бантик!

– Ты о чем?

– Понимаешь, я тебе верю… Хотя в нашем кругу это какой-то нонсенс. Глебка, когда его увозили в палату, тоже прошептал: «Позаботься о Наташке, я так ее люблю…» Значит, есть все-таки эта штука… И только мне не везет?

– Вань, а Таня?

– Таня? Не вышло у нас… Не созданы мы друг для друга, хотя она прелестная женщина и человек хороший, но… Видно, я какой-то урод… Вон, даже про вашу великую любовь только и смог сказать: черт-те что и сбоку бантик.

Она подняла у нему зареванное лицо и улыбнулась.

– Мне нравится, а то мы с Глебом называли нашу любовь «цунами». Но это как-то чересчур пафосно… Мне больше нравится – черт-те что и сбоку бантик!

Он посмотрел на нее с изумлением.

– Все, я больше не выдержу! Я знаю, он уже проснулся.

Она подбежала к палате и открыла дверь. Глеб Витальевич лежал с капельницей. И сразу открыл глаза.

– Глеб! – кинулась к нему Наташа.