Татьяна Герцик - Любовь не картошка

– Дарья Андреевна! Генеральный директор просил вас через десять минут зайти к нему с подготовленными документами по ООО «Сталлинг».

Убедившись, что ее слова дошли до адресата, развернулась и надменно пошла обратно, причем даже спина у нее выражала крайнее неодобрение. Дверь за собой закрывать принципиально не стала.

Торопливо складывающая в папку бумаги Даша укоризненно сказала:

– Вы дискредитируете меня в глазах окружающих, Даниил Викторович!

Дан довольно хохотнул.

– А если я тебя скомпрометирую, ты выйдешь за меня замуж?

– И как вы это сделаете? – Даша проговорила это машинально, не задумываясь. Ее мысли были заняты предстоящим разговором с директором.

– Да, вопрос интересный. – Даниил чуток повысил голос, уверенный, что секретарша в соседней комнате всё прекрасно слышит: – Галина Ивановна, каким образом в современных условиях мужчина может скомпрометировать женщину, чтобы беспрепятственно на ней жениться?

В ответ не донеслось ни звука.

Даниил восторженно поцокал языком, будто услышал на редкость мудрый ответ.

– Вот, тоже не знает. Может, ты подскажешь? – и вопросительно уставился на собеседницу.

Даша взглянула на часы и выбежала из кабинета, надеясь, что, когда она вернется, его здесь не будет.

Едва она вышла, Дан сбросил маску уверенного в себе супермена и заметался по комнате. Никогда в жизни он не был так смущен. Может, действительно попытаться ее скомпрометировать, если уж не удается соблазнить? Но как это сделать? Ведь даже публичный секс, на который он вряд ли способен, не заставит ее согласиться на замужество. А если кто-нибудь еще разглядит ее тайную красоту и у него появится серьезный соперник? Тот же Сергей, к примеру?

Почувствовав, что уже готов пришибить ни в чем не повинного парня, остановился. Эх, если бы он был на месте Сергея, насколько больше бы у него было возможностей!

Принялся за ухаживание со всей ответственностью, но результат был аховый. Цветы вредны, шоколад невкусен, сам он неинтересен. Идти с ним куда-либо Даша отказывалась наотрез, и никакие описания грядущего блаженства, ожидающие их на концерте органной музыки (которую он физически не выносил, но был бы счастлив слушать бесконечно, если бы она сидела рядом) или в модном ресторане, ее не прельщали. Даниил всерьез затосковал, не зная, как вырваться из этой западни.

Через пару недель из Питера вернулась счастливая Оксана. Юрий приехал с ней, и она вышла на работу в эйфорическом настроении. На замечание Галины Ивановны «как тут без вас тяжело пришлось», безмятежно заметила:

– А скоро вам вообще придется обходиться без меня. Я собираюсь завести детей. Не меньше троих. И подряд – времени у нас с Юрием уже немного. Не молоденькие уже. Надо спешить!.. – И оставила секретаршу безмолвно взирать ей вслед.

Даша остро почувствовала перемену в Оксане, теперь все ее мысли занимала не работа, а муж. Оказывается, они с Юрием зарегистрировались в Питере и теперь она была уже не Соколова, а Федорова.

Уже заходя в свой кабинет, повернулась и, по свойски подмигнув Даше, поманила за собой. Посмеиваясь, достала из кейса небольшую картину и вручила девушке.

– Это тебе от меня с Юрием. В благодарность за спасение. Если б не ты, мы никогда с ним не были счастливы. Надеюсь, ты придешь на вечер в честь нашего бракосочетания? Он будет в субботу в «Мечте». Мы приглашаем только самых близких друзей, ну и родственников, естественно.

Даше было неудобно. Судя по украшенному золотом багету, картина была дорогой, но пришлось согласиться. Придя к себе, сняла с нее пластиковую упаковку и принялась внимательно рассматривать. Прозрачными мазками, похожими больше на акварель, чем на масло, неизвестный художник написал старый тенистый парк. Вдаль по узкой полузаросшей аллее уходила тесно прижавшаяся друг к другу пара, их силуэты едва виднелись в глубине. От картины веяло глубоким покоем, истинным умиротворением, и Даша вздохнула, замечтавшись. Мысли почему-то вернулись к Генке. Почему она была уверена, что он ее любит, только не осознает этого? Он и себя-то любить не в состоянии, не то что кого-то еще. И Дан такой же, даром что блестящий кавалер. Выйти с ним в свет лестно, но жить невозможно. Он перестанет ее замечать в первую же неделю совместной жизни. А это она уже проходила, и больше ей такого счастья не нужно. Пусть с трудом, но она учится себя уважать.

Для свадебного вечера пришлось купить новый наряд. В модном бутике, расположенном недалеко от работы, Даша выбрала открытое платье цвета индиго, придающее ее светлым глазам глубину. Туфли брать не стала, пошла в черных, они красиво подчеркивали высокий подъем ее ноги, просто для комплекта попросила у Шуры маленькую черную бисерную сумочку, с которой та уже давно никуда не ходила, считая, что она ей не по габаритам.

Ловко уклонившись от намерения сестры, тоже приглашенной на банкет, сделать ей макияж собственноручно, слегка подчеркнула форму бровей, подкрасила ресницы и провела помадой по губам. Посмотрела в зеркало и решила, что вполне достаточно. Всё равно, как ни старайся, райской птицей ей не стать.

Приехав с сестрой и ее мужем в ресторан, Даша немного растерялась от множества нарядной публики. Самых близких друзей и родственников оказалось больше двухсот человек, но Александра подтвердила, что для такой пары, как Оксана и Юрий, это и в самом деле немного. Виновники торжества, не скрывающие счастливых глаз, сидели за главным столом, торжественно наряженные, но не в привычной черно-белой гамме. На Оксане переливался серебристый наряд, Юрий был одет в жемчужно-серый костюм-тройку в тон наряду жены. Пара была потрясающе красивой, причем Оксану очень украшала блаженная улыбка, не сходившая с ее губ. Юрий, наоборот, был суров и торжественен. Его ладонь, лежавшая на плече жены, то и дело властно сжималась.

Среди гостей, естественно, был и Дан. Он стоял у входа в темно-синем костюме и голубой рубашке, будто специально подобранным в цвет Дашиного наряда. Едва завидев девушку, ухватил ее за руку и посадил рядом с собой, разделив с семейством сестры, и принялся откровенно за ней ухаживать, привлекая всеобщее внимание. Шура пыталась высказать ему свое недовольство, но он своенравно его игнорировал, глуповато отшучиваясь.

Не давая Даше танцевать ни с кем другим, он, как сторожевой пес, вскакивал каждый раз, когда кто-то из мужчин приближался к ней, и уволакивал за собой на танцпол. Более того, даже заговаривать с ней никому не давал, тут же хамовато ввязываясь в чужой разговор.

Оксана с всё возрастающим беспокойством следила за нелепым поведением брата. Приехавшие на торжество родители тоже ничего не понимали. Сын так наседал на невысокую хрупкую девушку, буквально не давая ей прохода и пренебрегая всеми правилами хорошего тона, что было не понятно, как та еще не рассыпалась на мелкие кусочки.