Даниэла Стил - Любящая

В фойе она старалась не встретиться с Олли, а после спектакля отказалась ехать в отель в лимузине Айво. Она всех избегала, вышла на улицу как можно скорее, поймала такси и, добравшись до гостиницы, быстро поднялась к себе в номер, предупредив дежурного, что ее ни для кого нет. Всю ночь она просидела в кресле, вслушиваясь в тишину. Она ждала, когда хлопнет дверь лифта и служащий отеля оставит у ее двери утренние газеты. Это произошло в полпятого утра. Беттина бегом побежала к двери, взяла газеты и поспешно, рывком, начала разворачивать их. Больше всего ее интересовало, что написал он… Она должна знать… что он написал?..

Беттина прочла отзыв раз, потом второй, потом заплакала. Вся дрожа, она подошла к телефону и набрала его номер, Оливера.

— Ох, Олли, дрянь ты этакая… Вот мерзавец… Я люблю тебя… Скажи, тебе действительно понравилось? О Боже, Олли… Правда?

Она кричала, плакала, обзывала его всячески, смеялась, умоляла…

— Ты ненормальная, Дэниелз, ты знаешь это? Совсем помешалась. Сейчас четыре утра, я звоню тебе всю ночь и никак не могу дозвониться, а сейчас вот недавно заснул, бросив бесплодные попытки, и ты меня разбудила.

— Но я ждала утренней газеты.

— Идиотка, я мог тебе прочитать свой отзыв пятнадцать минут первого.

— А что бы со мной было, если бы тебе не понравился спектакль?

— Глупенькая, он не мог не понравиться. Это великолепно, вне всяких сомнений!

— Знаю, — мурлыкала Беттина, сияя от радости. — Читала.

Оливер смеялся, он был счастлив. Они договорились вместе позавтракать, после того, как немного поспят.

Прежде чем раздеться и отправиться в спальню, Беттина набрала еще один номер. Может быть, в это время она застанет его дома, и он, утратив бдительность, поднимет трубку? Однако в трубке по-прежнему звучали заунывные гудки. А ей так хотелось сказать Джону, что премьера прошла успешно. Тогда она решила позвонить Сету и Мэри и поделиться с ними своей радостью. Они от души поздравили Беттину, несмотря на то, что та подняла их с постели. Наконец с восходом солнца Беттина заснула. На ее губах застыла улыбка, а поперек кровати лежала газета.

— Ну что, девочка моя, теперь ты на пути к славе.

Олли счастливо улыбался, глядя на Беттину, которая казалась утомленной, ликующей и испуганной одновременно. К запоздалому завтраку в отеле они заказали яйца-пашот и бутылку шампанского.

— Ах, не знаю. Наверно, я задержусь здесь еще на пару недель, а потом поеду домой. Надо вернуться к Рождеству, как и обещала Джону.

Последние слова она произнесла как-то неуверенно. Почти три месяца она не получала никаких известий от мужа и теперь с беспокойством думала, что скажет Александру, если Джон их не примет.

— А работа, Беттина? Задумала что-нибудь новенькое?

— Да так, — задумчиво произнесла Беттина, — пока ничего определенного. Есть одна идея, но еще не сложилась окончательно.

— Когда будет готово, дашь почитать?

— Конечно. А ты на самом деле хочешь?

— Очень.

Беттина поняла, что, уехав из Нью-Йорка, она станет сильно скучать по Пакстону. За то время, что она провела в Нью-Йорке, они часто и подолгу беседовали — за обедом, иногда за ужином в компании Айво и почти ежедневно по телефону. Оливер стал ей как брат, и уехать от него — все равно что уехать из родного дома. — Почему ты вдруг так помрачнела? — спросил Пакстон, от которого не укрылось выражение муки на лице Беттины.

— Я подумала о том, что скоро нам предстоит расставание.

— Не печалься, Беттина. Ты вернешься в Нью-Йорк скорее, чем думаешь, и я еще успею тебе надоесть. Кроме того, несколько раз в год я смогу прилетать к тебе на западное побережье.

— Тогда ладно. Кстати, Айво устраивает для меня прощальный ужин. Приходи.

— Замечательно. Куда?

— Разве это имеет значение? — засмеялась Беттина. — Потом скажу.

— Нет, но могу себе вообразить — Айво выберет нечто потрясающее.

— У него и не может быть по-другому.

Так и было. Они ужинали в «Ля Кот Баск», за излюбленным столиком Айво, а меню, как всегда, отличалось изысканностью и великолепием: для начала подали кнели, затем — шампанское и икру, салат из пальмовых листьев, шатобриан и необыкновенные грибочки, доставленные самолетом из Франции, и на десерт — суфле гран-марньё. Все трое отдали должное превосходным кушаньям и после еды откинулись на спинки кресел, попивая кофе с ликером.

— Итак, крошка, ты нас покидаешь, — произнес Айво с доброй улыбкой.

— Надеюсь, ненадолго. Я скоро вернусь.

— Дай Бог.

После ужина Олли провожал Беттину до отеля. Она никак не могла понять, почему в этот вечер Айво был такой грустный, и решила заговорить об этом с Олли:

— Ты слышал, что он мне сказал на прощание? «Удачного полета, птичка». И, поцеловав, сразу сел к себе в машину.

— Видимо, он просто устал. И ему грустно расставаться с тобой, — тут Олли с улыбкой добавил: — Как, впрочем, и мне.

Беттина молча наклонила голову. Ей тоже очень не хотелось уезжать. Не хотелось разлучаться с ними обоими. За последние три месяца она успела вновь пустить корни в Нью-Йорке. Да, здесь холодно, жутковато, чересчур многолюдно, здесь грубые таксисты и мужчины никогда не придерживают перед женщиной дверь, но здесь кипит жизнь, здесь хочется работать и любить. Как скучно будет в Милл-Вэли: утром проводишь Александра в школу, днем — встретишь. Даже Александр чувствовал это, и, если бы не желание увидеть отца, он бы не особенно стремился домой.

Олли отвез их в аэропорт. Он долго, без остановки, махал рукой, пока они шли к самолету. Александр, оглядываясь назад, уныло плелся за Беттиной, которая вела его за руку. Оливер посылал Беттине воздушные поцелуи и провожал их взглядом, пока они не скрылись из виду, а, вернувшись домой, напился до потери чувств. Беттина же не могла себе этого позволить. Она должна была предстать перед Джоном в трезвом уме. Ей хотелось приехать неожиданно, поэтому она не предупредила ни Джона, ни Сета с Мэри. В сумке у нее лежали рождественские подарки для Уотерсонов и для мужа.

В Сан-Франциско было тепло и безветренно. Они прилетели в аэропорт полшестого вечера, сразу же взяли такси и поехали в Милл-Вэли. Чем ближе становился дом, тем сильней волновался Александр. Наконец-то он увидит папу и расскажет ему о Нью-Йорке, о зоопарке в Бронксе, о новых друзьях, о школе, в которой учился целых три месяца. В такси он не мог усидеть спокойно, донимал Беттину разговорами, а она терпеливо улыбалась, выслушивая то, что он собирался рассказать отцу.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они добрались до знакомой улицы. Беттина не могла удержаться от улыбки — как хорошо, что они наконец-то возвратились домой. Водитель начал вынимать из багажника сумки, а она поспешила к входной двери, вставила ключ, но дверь не отпиралась. Беттина пробовала и так, и этак, упиралась плечом, толкала дверь, теребила дверную ручку, но ничего не получалось, и тогда она поняла, что произошло. Джон поменял замок. Это казалось ребяческой выходкой.