Джанет Дейли - Аргентинское танго

— Я должен был играть лучше, — проговорил он, ковыряя траву носком сапога. — Мне надо больше тренироваться.

Она взъерошила его волосы, примятые шлемом, ловко увернулась, когда Роб попытался смахнуть ее руку, и протараторила:

— Наш Роб в дружбе с делом, в ссоре с бездельем — бедняга Роб незнаком с весельем.

— Как оригинально, Триш, — насмешливо проговорил он. — Ходячее собрание пословиц и поговорок. Подозреваю, что все эти твои вечеринки делают тебя такой банальной и пошлой.

Его губы скривились в улыбке. Роб редко улыбался, и сейчас это означало, что он больше не сердится на сестру.

— Откуда ты знаешь о вечеринке? Я ведь не собиралась тебе ничего рассказывать, — засмеялась Триша. — Теперь честь обязывает тебя наябедничать обо всем Лес.

Роб, забавляясь, покачал головой.

— Как это мне в сестры досталась такая непоседа?

— Возмездие, дорогой братец, за то, что ты настолько совершенен. — Она шутливо ткнула его кулаком в ребра. — А знаешь, в настоящий момент ты далек от идеала. Что тебе сейчас надо, так это горячий душ и хороший секс. Они мигом развеют все невзгоды, которые тебя одолевают. — Триша рассмеялась, увидев, каким испуганным стало у брата лицо, шлепнула его по заду и пошла к стоящим поодаль лошадям. — Пока ты об этом размышляешь, я отведу лошадей к трейлеру.

Роб смотрел, как она отвязывает лошадей и уводит их с поля. Честно говоря, брат с сестрой не слишком-то между собой ладили. Несмотря на то что Роб был на полтора года старше, Триша никогда не относилась к нему как к старшему. Из-за того, что Роб в начальной школе остался на второй год, она догнала его и там, ну а что касается реальной жизни, то Триша считала, что куда лучше разбирается в ней, чем брат. По поводу себя и Роба она любила приводить в сравнение уксус и масло: можно трясти их в сосуде сколько угодно, но они никогда не смешаются. Каждый будет сам по себе.

Чувствуя, насколько он вымотался за игру, Роб потянулся, разминая плечи, сведенные усталостью. Горячий душ, о котором говорила Триша, это действительно неплохо. А вот что до второго совета… Роб нахмурился, смутно встревоженный. Он чувствовал себя хорошо только на поле для поло и, должно быть, больше нигде. Как славно ощущать под собой стремительно несущуюся лошадь. Он любил эти мгновения, когда обостряются все ощущения и сердце бьется где-то у самого горла. Возможно, в том-то и вся беда. У него было такое приподнятое настроение перед этой игрой и он так высоко взлетел во время самой игры, что теперь, после поражения, ему придется долго падать куда-то вниз. На самое дно.

Он невидящими глазами смотрел на скребницу, которой водил по взмокшей от пота лошадиной спине. Хватит разводить нюни. Он хорошо играет в поло — не так хорошо, как мог бы, но у него есть еще большой запас. Есть куда расти. И есть решимость полностью раскрыть свои возможности.

Сегодняшняя игра значила для него очень много не только из-за жажды победы. Если бы он победил, он мог бы использовать свою победу для того, чтобы убедить отца разрешить ему хотя бы на год отложить поступление в университет и полностью сосредоточиться на тренировках. Насчет матери он не беспокоился. Лес всегда становится на его сторону, всегда готова выслушать и всегда готова помочь, даже если не понимает его.

Отец — другое дело. Роб знает, что его никогда не удастся переубедить. Хорошее образование, колледж — только об этом он и говорит. Он не желает видеть, что если в их семье и есть человек с головой, то уж никак не Роб, а Триша. Она с легкостью, играючи, одолевала школьную премудрость, в то время как Роб вынужден был бороться за то, чтобы его оценки были достаточно высоки и ему позволили бы играть в поло в школьной команде. Просидеть за партой еще четыре года — от одной только мысли об этом становится тошно. Нет, пусть уж Триша становится юристом.

Зрители разъезжались. Один из автомобилей преградил Трише путь — водитель ждал просвета в веренице машин на клубной дороге. Девушка остановила лошадей и тоже стала ждать, машинально поглаживая лоб серого мерина, уткнувшегося в нее головой.

Затем повод, который она держала в руке, натянулся — лошадь повернула голову в сторону. Что-то привлекло ее внимание. Триша лениво глянула туда же: не приближается ли еще один автомобиль. Но это был всадник, игрок в черной рубахе с номером «три». Аргентинец.

Его лошадь шла неспешной рысью, и всадник натянул поводья всего в нескольких ярдах от Триши. Все, что она видела, — это начищенный коричневый сапог, вставленный в стремя, и бедро всадника в белых бриджах. Взгляд девушки скользнул вверх, задержался на белом шлеме для поло, который всадник держал у бедра, затем двинулся выше по мускулистой загорелой руке. Затем Триша глянула в лицо наездника, и праздное любопытство, с каким она начала осматривать нечаянного соседа, сменилось вполне определенным женским интересом.

Широкое угловатое лицо аргентинца, сильное и мужественное, с квадратным подбородком, было покрыто коричневым загаром. Пронзительные голубые глаза обрамлены темными бровями и густыми ресницами. Усталость после игры углубила складки у рта и морщинки в уголках глаз, но даже и теперь от этого лица веяло скрытой жизненной силой. Влажные темно-каштановые волосы взъерошены — видно, что всадник небрежно прошелся по ним пальцами, оставив борозды в примятой шлемом прическе. Голубые глаза удивили Тришу. Она привыкла считать, что аргентинцы бывают испанского или индейского происхождения. Всадник словно почувствовал, что его изучают, и посмотрел на девушку.

— Хорошая была игра, — сказала она.

— Спасибо. — Ответ был отстраненно-вежливым, а в голосе слышался неуловимый акцент.

Всадник тут же отвернулся, надменный, равнодушный, полностью ушедший в себя. Но это явное отсутствие интереса не обескуражило Тришу. Девушка перенесла внимание на его лошадь — ту самую, которая так удачно выступала в пятом чуккере.

— У вас прекрасный конь, — заметила она. — Он завоевал звание «Лучшая лошадь для поло», не так ли?

Всадник опять взглянул на нее:

— Да.

— Он это заслужил.

Уголки рта аргентинца приподнялись в усталом подобии улыбки, когда он услышал эту похвалу. В это время водитель застрявшей на выезде машины завел мотор, но тревога оказалась ложной — густой поток идущих по шоссе машин не давал ни малейшей надежды вклиниться в него со стороны.

Аргентинец спешился. Конь попятился, но хозяин удержал его на месте, нагнулся и прошелся рукой по груди рыжего, проверяя, нет ли каких-нибудь вздутий или неестественно горячих участков.

Жеребец стоял смирно, пока хозяин не закончил свой осмотр, затем повернул голову и стал внимательно разглядывать кобыл Триши, тихо пофыркивая и раздувая ноздри, чтобы лучше ощутить их запах. По его морде шла узкая белая полоса, резко выделявшаяся на темно-рыжей шерсти. Триша обратила внимание, что у коня умный взгляд.