Дороти Кумсон - Прежняя любовь

Изучение собственных пальцев избавляло меня от необходимости смотреть на него.

— Наверное, я должен сообщить тебе, что сначала решил, что ты играешь со мной в прятки, — заговорил он. — И только заглянув в столовую, я сообразил, что веду себя, как полный дурак.

Я вытянула пальцы, сжала их в кулаки и снова разжала, отслеживая работу связок и мышц.

— Тебе действительно было так плохо? — тихо спросил он. Крики чаек, шум голосов и движущегося транспорта, доносящиеся с расположенной неподалеку Джеймс-стрит, почти полностью заглушали его слова. — Я думал, что ты…

— Так и было, — оборвала я его, не дав закончить фразу. — Так и было, и ты это знаешь. Ты знаешь, что плохо мне не было.

— Тогда почему ты ушла? Я надеялся сегодня утром проснуться рядом с тобой.

— Я… Мне было за себя стыдно.

— Но почему?

— За то, что я сделала; за то, что я получала удовольствие, хотя по большому счету на моем месте могла быть любая другая женщина.

Мне наконец удалось поднять глаза и посмотреть на мужчину, с которым вчера вечером я занималась сексом. Он снял очки и пристально глядел мне в глаза.

— Ведь тебе была нужна не я, и между нами ничего нет и не было. Я оказалась просто очередным телом, я бы даже сказала, очередным отверстием.

На этот раз глаза отвел он, тем самым подтвердив мои опасения относительно того, что он много раз проделывал все то же самое с другими женщинами. Я внутри съежилась, представив, как много женщин опирались на тот же столик, что и я, так же, как и я, раздвигая перед ним ноги. Я старалась не думать, сколько женщин оставались у него на ночь, нимало не смущаясь тем, что они сделали всего несколько минут назад, и пользовались полотенцами и халатом, которые он собирался дать и мне.

— У тебя разве никогда не было любовников на одну ночь? — наконец спросил он, по-прежнему не глядя мне в глаза.

— Были, — ответила я, изучая свои туфли. — Правда, в некоторых случаях я понимала, что это было на одну ночь, только если мужчина мне больше не звонил. Но ни одно из таких свиданий не было таким… расчетливым и бездушным, как вчерашнее. — Я развязала и снова завязала рукава синего джемпера у себя на талии, потому что узел расслабился и джемпер начал медленно сползать на бедра. — Мы так мило провели вечер. Я уже решила было, что мое мнение о тебе оказалось ошибочным. Но потом случилось это… Я не могла остаться и сделать вид, что все в порядке, потому что для меня это было совсем не так. Мне… Мне было за себя стыдно.

Мы оба продолжали смотреть на землю, не зная, что еще можно сказать, чтобы исправить ситуацию.

— Тебе помочь занести сумки? — наконец спросил он.

Я покачала головой, упорно глядя себе под ноги. Я не решалась поднять голову, опасаясь, что он заметит слезы, медленно подступавшие к моим глазам и комком стоявшие в горле.

Я услышала, как он встал. После паузы, во время которой он, наверное, снова надел очки, он спустился по лестнице и на секунду остановился возле меня.

— Мне очень жаль, — пробормотал он.

Я кивнула. Я знала, что он говорит это искренне. Вообще, его появление я расценила как достаточно смелый поступок. Я бы так ему и сказала, если бы мне не было так больно. Вместо этого я стояла, замерев и опустив голову, пока не услышала, как он сел в машину и уехал.

По моим щекам медленно скатились слезы. Я подхватила сумки, готовясь скользнуть обратно в свою жизнь, как будто в ней никогда и не было вчерашнего вечера.

— Скорее в операционную! Кровотечение из селезенки усиливается. Если мы не поспешим, мы можем не успеть ее спасти.

«Вы уверены, что это кровоточит моя селезенка? — думаю я. — А я-то полагала, что это мое сердце. Оно слишком мягкое, и его легко ранить. Мне всегда казалось, что я родилась с кровоточащим сердцем».

Октябрь 2008

Я стала косметологом, потому что больше не могла быть биохимиком. То есть я себе это позволила бы, если бы решила, что вполне могу жить с родителями или вообще не есть.

Я вышла из стен университета, исполненная решимости спасти мир, надеясь, что мне удастся что-то в нем изменить. Тема моего исследования в то время отнюдь не считалась актуальной, и никому не было дела до того, что переход на биотопливо (например, на продукты переработки сои и кукурузы вместо бензина) может неблагоприятно сказаться на мировых пищевых ресурсах. Только в последнее время ученых стало интересовать, что можно предпринять в этом направлении, но с теми, кого это хоть сколько-нибудь занимало, я не хотела иметь ничего общего. Итак, после года бесплодной борьбы за право делать то, что мне нравится, я сдалась. И я не хотела искать работу в какой-нибудь из максимально приближенных к моим научным интересам отраслей. Я не видела в этом никакого смысла. Я была не из тех, кто довольствуется малым при невозможности получить все. Я решила, что если уж не могу удовлетворить свою настоящую страсть, то лучше найти себе новую. И таковая нашлась. Она лежала на противоположном конце шкалы моих интересов и называлась «красота». Она также имела отношение к химии и биологии и позволяла реализовать мою любовь к косметике, лосьонам и всяким снадобьям. К тому же на профессиональную подготовку потребовался всего год. Профессия косметолога позволяла осваивать и другие специальности и оплачивалась прямо здесь и сейчас.

Самым удивительным было то, что мне нравилось это занятие. То есть я просто обожала свою работу. Мне доставляло удовольствие проводить химические анализы и находить идеальные средства для кожи конкретного человека. Я наслаждалась вполне научной методологией всех процедур и процессов. Мне также нравилось видеть результат своих усилий на лицах клиентов, когда они смотрели в зеркало после того, как я с ними поработала, и видели то же, что и я. А видели они не недостатки, а достоинства, которые делали их уникальными и неповторимыми.

В работе косметолога было много преимуществ, но на что в ней претендовать было невозможно, так это на серьезное отношение к тебе окружающих. Я не раз читала в глазах некоторых людей, увидевших халат косметолога, слово «идиотка». Они полагали, что в моем мозгу не найдется и пары извилин и я занимаюсь только тем, что полирую свои ногти и размышляю о макияже. Я никогда не стремилась развеивать их иллюзии.

Я считала, что это не мое дело — разъяснять им, что для того, чтобы считаться профессионалом, косметолог должен знать строение человеческого тела, разбираться в химии и уметь общаться с людьми. Я не видела смысла указывать им на то, что, когда на одной чаше весов лежит нищета, а на другой — халат косметолога, то халат, несомненно, перевешивает. Любой, кто заявил бы, что скорее будет голодать, чем выполнять работу, подобную моей, никогда не был по-настоящему беден. Ему никогда не приходилось выбирать между едой и теплом. У меня подобный опыт, был, и он способствовал развитию целеустремленности и устойчивости к насмешкам тех, кто тебя не знает.