Дороти Кумсон - Прежняя любовь

И стану ли я его следующей жертвой. 

Либби

Весь день какой-то придурок звонит мне по телефону, но стоит мне ответить, как он бросает трубку.

Я не могу игнорировать телефон, потому что не хочу пропустить какой-нибудь важный звонок. А поскольку я целый день сижу в подвале, где мобильный принимает достаточно неуверенно, мне приходится каждый раз подниматься наверх и отвечать на звонок.

Как только я это делаю, человек на другом конце линии выжидает несколько секунд, после чего кладет трубку.

Я надеюсь, что скоро шутнику надоест трепать мне нервы и он найдет себе другую забаву. Я ужасно устала целый день ходить вверх-вниз по лестнице.

— Бутч, ты идешь со мной? — спрашиваю я.

Сегодня он какой-то притихший. Ложась вечером в постель, я поняла, что он проскользнул в комнату вслед за мной. Он запрыгнул на кровать и свернулся калачиком. Я начала поглаживать его по голове и осознала, насколько спокойнее я себя чувствую, когда он рядом. Мне даже показалось, что мне ничего не угрожает. Сейчас мне не помешали бы подобные ощущения.

Он радостно лает, выпрыгивает из корзины и, опередив меня, мчится вниз.

Ева

5 января 2000 года

Я не порвала с Джеком. И я не сказала ему, что знакома с его отцом. Я поняла, что не могу это сделать. 

Да, я знаю, знаю: слишком много тайн. Тайны вредят отношениям, лучше обходиться без них. Особенно с учетом того, что Джек начал намекать на брак. Возможно, мне это кажется, но в последнее время он часто заводит разговоры о нашем совместном будущем и интересуется моим мнением относительно декора его изумительного дома.

Он уже несколько раз просил меня окончательно к нему переехать, отказаться от своей квартиры и поселиться у него. И каждый раз я не соглашаюсь, мотивируя свой отказ тем, что это преждевременно.

Это не преждевременно. Это страшно. Если я скажу «да», не рассказав ему о своем прошлом, я буду очень скверным человеком. Если я буду продолжать жить так, как сейчас, одной ногой за дверью, за пределами наших отношений, то смогу оправдываться тем, что не обязана рассказывать абсолютно все о себе человеку, в отношения с которым я не окунулась с головой, окончательно и бесповоротно.

Джека это ранит. Но я сделаю ему гораздо больнее, рассказав, кем являюсь на самом деле. Впрочем, очень скоро должно произойти событие, которое поставит меня перед решающим выбором. Я это точно знаю. Для этого достаточно просто столкнуться с Цезарем на улице.

И тогда останется только подождать, придет он за мной сам или уничтожит меня, вначале уничтожив Джека сообщением о том, что он спит с проституткой. Пока я этого не знаю.

Конечно, было бы проще, если бы я не любила Джека так сильно. Я знаю, что за прошедшие годы стала намного спокойнее. А потеря ребенка научила меня осмотрительности. Но я не могу обманывать себя относительно своих чувств. Я точно знаю, что он — тот самый человек, с которым я хочу прожить всю оставшуюся жизнь.

Но ведь это во мне говорит мой эгоизм? Как ты считаешь? Была бы я для Джека той женщиной, с которой он хочет прожить всю оставшуюся жизнь, если бы он все знал? Я в этом сомневаюсь. Я очень и очень в этом сомневаюсь.

Это меня убивает.

Ева

25 января 2000 года

Он только что был здесь.

Гектор, Цезарь, отец Джека только что побывал у нас и внес полную ясность.

Наверное, я сама его раздразнила. Я помахала красной тряпкой перед быком, каковым Цезарь, по сути, и является, поэтому ничего иного я и ожидать не могла. Все началось в выходные, когда Джек настоял, чтобы я познакомилась с его родителями. Как я уже рассказывала, я пыталась любой ценой уклониться от этой встречи. Я придумывала разные предлоги, сказывалась больной, даже умоляла, чтобы меня срочно вызвали на работу. Но в эти выходные Джек категорически отказался принимать мои аргументы. По его тону я поняла, что это для него действительно важно. Моя уклончивость причиняла ему боль. Он даже начинал думать, что я его стыжусь, в то время как на самом деле все было с точностью до наоборот.

Я оделась как можно скромнее — на мне было кремовое платье в цветочек и туфли-лодочки. Я не стала укладывать волосы в прическу, а просто распустила их по плечам. По пути то и дело приступы паники, заставлявшие меня задыхаться и хватать ртом воздух, сменялись приступами тошноты.

— Я понимаю, что ты нервничаешь, — произнес Джек, заметив мое состояние. — Но поверь, ты переживаешь совершенно напрасно. Я уверен, что ты им понравишься.

— Джек, насчет… — несколько раз начинала я, но каждый раз слова застревали у меня в горле, и мне уже никакими силами не удавалось их оттуда извлечь.

Как сообщить ему, что его отец был моим сутенером? Что я спала с его отцом задолго до того, как начала спать с ним?

— Да не волнуйся ты так! — успокоил меня Джек после моей пятой или шестой попытки. — Как только мои родители увидят, какая ты красивая, умная и добрая, они сразу же тебя полюбят.

— Я в этом сомневаюсь, — сказала я, стараясь, чтобы это прозвучало небрежно, и борясь с терзающей мою душу тревогой. — Кроме тебя, никто меня такой не считает.

— Тебя любят все без исключения, — возразил Джек.

Я смотрела на его руки и вспоминала их ласковые прикосновения. Даже в пылу страсти его руки и все остальные части тела были со мной неизменно осторожны и заботливы. И, несмотря на все то, что мне пришлось пережить, я знала, что настоящие мужчины именно такие. Любящие и внимательные. Они любят своих женщин и никому не хотят делать больно. Они заботятся о близких, потому что иначе не могут, и они ничего не требуют взамен. Они страстные, но не жестокие. Они ласковые и никем не стремятся манипулировать. И об этом мне напомнил Джек.

Он был полной противоположностью своего отца.

Когда Джек подошел к дверце машины, чтобы открыть ее для меня, я чуть было не прыгнула на водительское сиденье, чтобы, закоротив провода, угнать его автомобиль. Единственная проблема заключалась в том, что я не умела соединять провода. Я вообще не умела водить машину.

Мы все пожали друг другу руки. Я отводила глаза в сторону, будучи не в силах встретиться взглядом с Гектором. Я не хотела заглядывать в душу человека, который так долго контролировал мою жизнь. Наверное, рабы всегда испытывают подобные чувства в присутствии своих бывших хозяев. Стоит им обрести свободу, и они начинают ощущать себя внутренне независимыми, но воспоминания об избиениях и издевательствах настолько сильны, что не позволяют им это проявить.

Мне хотелось быть сильной, гордой и независимой. Я хотела высоко держать голову, всем своим видом говоря: «Посмотри на меня. Посмотри, чего я достигла, несмотря на все, что ты со мной сотворил». Но я не могла этого сделать. Я уверена, что этого не смог бы сделать почти никто. Я умею притворяться, но не настолько хорошо.