Лора Бекитт - Пленница судьбы

Эжен замер. Переплетение света и тени на полу, потолке и стенах, напоминающее ажурное покрывало, старомодная мебель, милые лоскутные коврики… Если бы его дом был таким…

— Я никого не ищу, Корали. До войны я работал здесь, в каменоломне, и запомнил этот край как самое тихое место на земле. Вот и вернулся на остров. А останусь или нет, пока не знаю.

Неслышно повернувшись, Кора вышла из комнат.

Прошла неделя, потом другая. Эжену нравилось жить на острове. Днем он помогал Коре: чинил постройки, колол дрова, выполнял любую другую работу. По вечерам он беседовал с женщиной; ее речи были рассудительны и разумны, хотя вообще она говорила мало и почти не поднимала глаз от шитья.

Как-то раз она спросила, была ли у него семья, и он ответил отрицательно.

Разумеется, Коре пришлось вынести косые взгляды, насмешливые и подозрительные расспросы окружающих. Она не стала смущаться и краснеть и сказала правду, глядя на собеседников прямым и честным взглядом. Как ни странно, это сразу заставляло их замолкать. Женщина боялась только одного: что, если в ближайшее время ее навестят родители? Как она объяснит, что в доме чужой мужчина?

Корали было приятно общество Эжена, в его присутствии она ощущала какую-то особую защищенность, а Эжен, в свою очередь, боялся разрушить это хрупкое доверие и потому старался держаться ненавязчиво и скромно.

Ему нравилась Таласса, но он не знал, как обращаться с детьми, и потому ни разу не подозвал ее к себе и не сказал ей ни слова. Хотя, случалось, его посещали грустные мысли о том, что у него могла бы быть такая же прелестная дочь.

Если небо прояснялось и ветер стихал, Корали и Эжен садились на ту самую скамейку, где впервые встретились, и смотрели на океан. Возле них играла Таласса, а над головой, порхая, как бабочки, кружились осенние листья.

Однажды Эжен спросил Корали:

— Вам никогда не хотелось уехать с острова?

Она удивленно посмотрела на него:

— Навсегда — нет.

— Почему?

— А зачем? Я хорошо знаю здешних людей, и мне по душе все, к чему я привыкла с детства. Я никогда не пыталась изменить судьбу, которую дал мне Бог.

Эжену понравился ее бесхитростный ответ, и он вновь почувствовал нежность к этой строгой и в то же время трогательно наивной женщине.

— Когда наступит весна, мы съездим на материк и купим вам красивое платье и шляпку, Корали! — произнес он в неожиданном порыве.

— Зачем? Я не могу носить других платьев, ведь я вдова. И потом все наши женщины одеваются очень скромно.

— Траур не может длиться вечно. Вам нужна хорошая одежда, вы очень красивы!

Кора покраснела и опустила глаза. Потом вскочила и направилась в дом.

В эту ночь она не спала и думала. Понимая, чем все может закончиться, Корали начинала бояться и себя, и Эжена, который спал в соседней комнате. Она не представляла, что он может самовольно к ней прийти, и вместе с тем с ужасом признавалась себе, что ей этого хочется. Кора вышла замуж без любви, и никто никогда не глядел на нее с восхищением, никто не называл ее красивой. Эжен понравился ей сразу, как только она его увидела, но между ее желаниями и реальностью стояло общественное мнение, память о муже и многое другое.

Вскоре женщина услышала гром и встала взглянуть на погоду. Начиналась гроза: высоко над головой, откуда еще недавно лился мирный лунный свет и ярко сияли ожерелья созвездий, теперь гремел гром, а беспросветную тьму разрывали стрелы молний. Молния ударила в стоявшее неподалеку старое сухое дерево, и оно заполыхало, взметнув сноп искр. Ослепленная и оглушенная Кора быстро перекрестилась, а открыв глаза, увидела красные языки пламени, пробивавшиеся над крышей сарая. Женщина бросилась в дом:

— Эжен! Скорее! Пожар!

Он мигом выскочил наружу и, взглянув на красное зарево, устремился к цистернам с водой. Корали побежала следом за ним. Лицо женщины было бледно от ужаса — в сарае находилось сено, и пожар мог легко перекинуться на дом. И все-таки она не растерялась и вместе с Эженом то заливала огонь водой, то рубила топором полыхавшие пламенем доски. А потом на помощь подоспели соседи.

Пожар удалось потушить. Эжен и Корали вошли в дом. Удостоверившись, что ребенок не проснулся, женщина вернулась в комнату, где сидел Эжен.

— Я ни за что не справилась бы одна, — сказала она.

Подол платья Коры был прожжен случайно упавшей искрой, от одежды Эжена тоже пахло гарью.

Прошло немного времени, и в окна снова лился лунный свет. Тени от оконных рам лежали на полу большими черными крестами. За стенами дома шумели деревья.

Глаза Корали сияли во тьме, словно капли светлого вина.

— Вы не уедете? Останетесь здесь? — с надеждой спросила она.

Эжен немного помолчал. Он вслушивался в тишину. Какой удивительный край… Кажется, жизнь будет продолжаться вечно, и ничто в ней не изменится, несмотря на пожары и бури, ветры и шторма.

— Если вы меня не прогоните, я останусь навсегда.

— Не прогоню.

Эжен порывисто обнял женщину и принялся гладить ее волосы.

Кора не возражала, когда Эжен стал ее раздевать. Более того, она сама помогала ему. Потом он отнес ее на кровать, и то, что до сих пор вызывало у нее только недоумение, чувство неловкости и стыда, теперь воспламеняло кровь и пробуждало неведомые прежде, пьянящие ощущения.

Корали не думала о будущем, не тревожилась о последствиях. Ей было хорошо здесь и сейчас. Остальное не имело значения.

Однако дневной свет пробудил в ней прежние чувства и опасения. Утром, когда они с Эженом пошли взглянуть на последствия пожара, она сказала:

— Теперь ты, наверное, считаешь меня падшей женщиной?

Эжен от души рассмеялся:

— Тебя?! Корали! Да ты чиста, как слезы ангелов! — Он приподнял ее голову за подбородок и заглянул в глаза: — По большому счету, мне неважно, кто ты. Я люблю тебя, и этим все сказано.

Женщина затаила дыхание.

— Ты меня… любишь?

Над крышей сарая поднимался чуть заметный голубоватый дымок, похожий на дым жертвенника. Над головой медленно плыли облака, напоминающие охапки белого пушистого снега.

— Да, люблю и мечтаю о том, чтобы и ты сказала мне то же самое.

На мгновение она оробела от тайного восторга, а затем прошептала:

— Да, я люблю, люблю тебя, Эжен!

Они сомкнули объятия, задыхаясь от сумасшедшего счастья, которое подарила им судьба.

Весь день Эжен был беспечен и весел, а глаза Коры сияли ярким, почти мистическим светом. Но с наступлением вечера оба почувствовали неловкость.

Окна комнаты выходили на океан. Свинцово-серый, огромный, он выглядел торжественным, неподвижным. Отсюда не было видно ни черных расселин скал, ни брызг прибоя — все застыло, словно во сне.

Корали уложила ребенка, потом медленно убрала со стола. Что скажет или сделает Эжен? Ей хотелось, чтобы повторилось то, что произошло между ними прошлой ночью, и она не узнавала себя. Когда дело касалось Луи, подобные отношения были для нее всего лишь уступкой его желанию.