Марина Попович - Любовь играет в прятки

— Аааа, больно! — Еле смогла выдавить из себя, голос вышел жалостный и не понятный. Болело все тело, особенно голова. В глазах потемнело и даже казалось, что птички летают сверху, непонятный гудящий звук громким эхом прокатился по телу и остался звонить в ушах. Эти двое так и не обратили на меня внимания, продолжая биться за право держаться за щеки Наташки. Вот уже вечные клоуны! Откуда только в моей подруги сколько детства просыпаемся рядом с этим на вид джентльменом? Дверь лифта снова цокнула и открылась. На небольшой площадке появились, как я поняла по голосам и стукам каблуков, два курьера и девушка. Один вывернул голову набок держа три пакета быстрой еды из фаст-фуда и четыре пиццы, пытался рассмотреть картину „Бутерброд“, ошеломленными глазами. Домка, обнимая Ольку за плечи и проговаривая: „Я не понимаю, почему ты не хочешь меня взять с вами? Я тебе конечно не Ванно, милая, но я ж твой так сказать…“, Барби не дала ему договорить и закрыв его рот, указала пальцем в нашу сторону. Домка непонимающе проследил за ее рукой, повернув в нашу сторону голову и узнав в верхнем слое бутерброда Женьку, побежал помочь подняться. Хоть кто-то стал делать первые шаги в освобождении меня. Да потянул он за плечи так сильно бородача, что Наташка несколько раз обругала „спасителя“ подобно сапожнику и рассказала самые неожиданные стороны и черты характера парня, пользуясь собственной логикой и проницательностью злости.

Хотела я б должно написать, но в телеку такие моменты запиливают, в книгах зарисовывают цензурой, а зачем мне такое писать в дневник?

Домна, поднимая Евгения, не учел, что тот держит зубами за скулу Наташку. За свою доброту парень получил вместо „спасибо“ в конце словарной десятиминутной характеристики удар в живот с ноги моей подругой. Оля с распущенными бело — синими волосами быстро побежала ко мне в слоих синеньких мокасинах, последнее, что я помню — истерический голос девушки:

— С тобой все в порядке? Что тут происходит? Димочка, Женечка, мои мальчики, мамочки, вызывайте скорую помощь. А после душераздирающий крик Наташи и звук падения тела на пол.

Мое сознание помутнело. Я провалилась в обморок и начала наблюдать за этой картиной как призрак. В открытом дверном проеме лежит мое тело, через метр тоже осваивает местный пол коридора — Юрьева. Надо мной склонилась Олька, копошась в сумке в поиске салфеток, чтобы вытереть мой окровавленный нос. Женька медленно взял на руки Наташу, осмотрев ее, потом меня.

Он, наверное, не понял в магазине о боязни крови моей подругой, пока они меня не умоют она так и будет приходить в себя и снова падать.

Кто бы подумал, что такая боевая девица боится даже самой маленькой капельки крови.

— Что с ними? — С расширенными зрачками спросил Женька, набирая дрожащими руками номер скорой.

— У Алисы похоже на сотрясение, — осматривая голову на предмет ушибов и крови, волнующим голосом ответила сине-белая блондинка.

— Это я виноват, — набирая в очередной раз номер скорой, где не собирались отвечать, проговорил Евгений Олегович, — Почемы ты думаешь, что сотрясение?

— Гайка два дня назад тоже ушиблась, и …. — Она посмотрела на Женьку и перевела тему: — А Наташа… я не знаю, она не ушиблась.

Только синяк на шеи — я без понятия. — Оля повернула голову к Домке,

— как ты там говорил? Что ты типо мой муж? Так вот, может, ты ему позвонишь? Я сама боюсь и не хочу с ним говорить. Он винит меня во всем…

— Я тоже попал князю в немилостыню, — Искривил отвращение на лице Домка, — Он балбес упрямый, думает, что я с ней на свидании были и не хочет ничего слышать. Берет трубку и ложит. Я его несколько раз в клубе видел, каждый раз с новой девчонкой, — Он бережно поднял меня на руки и понес в спальню, а за ним Женька с Наташей, — Мне нужно было отвлечь Алису тогда и попробовать подружится. — Ища в кармане что-то, злой интонацией произносил Домка, — Гайка рассказала о ее характере. Мы все тут понимаем, что князь без нашей помощи получит поворот отворот от нее и снова станет тем бездушным мужчиной.

— Я с ним об этом поговорю, но ты знаешь, он ни с кем не говорит,

— Пообещал Домке Женька, набирая в восьмой раз номер скорой, только уложив Наташку на кровать. Домна, подняв трубку к уху, отошел подальше. На том конце провода ответили с пятого раза знакомым приятным мне непонятно откуда баритоном:

— Что тебе нужно? Я занят! — Следом послышались тяжелое дыхание, как во время пробежки.

— Снова развлекаешься с очередной малышкой? — Сильно сжимая кулаки, спросил Домка, но его лицо с закрытыми глазами показывало „не отвечай только да“.

— У тебя есть десять секунд или я ложу трубку, друг! Я на тебя зол. Домна шепотом притулив к губам отверстие с микрофоном телефона прговорил, чтобы не слышали остальные, продолжал говорить спокойным голосом:

— Алиса попала в неприятную историю…

— Вот ты же ее катаешь по нашим пабам — вот и реши… — дыхание в трубке участилось, на заднем фоне послышался голос девушки, пытающейся обратить внимания друга Домки на себя.

— Перестань нести чушь! Ты ей нужен. Слушай, сделай это не для меня, а для Алисы, — Закричал от злости Домка, во всей силой сжав телефон, аж послышался глуховатый, тональный скрип задней панели. На другом конце провода голос резко изменился с небрежного к нервному, парень забыл на миг о злости на Домку:

— С ней все в порядке?

— Нам с Понкой и Птичкой, кажется, что у нее сильное сотрясение.

Пришли к ней домой быстро парочку врачей. Женька пробует вызвать скорую, но там трубку не берут…Шарлатаны хреновы!

— Сейчас пришлю и сам подъеду. Спустишься вниз к бабульке на первый этаж — расскажешь.

— Кстати, у нее в руках белый телефон. Неужели включила? — Вмешался в разговор Женька, притуливая ухо с другой стороны к телефону.

— Не знаю. Мне отчет о доставке смс не пришел. — И парень на том конце, перед тем как положить трубку, сказал: — Валя, ой, Лена, а да, точно Яна… или как тебя там? Мне надо уехать…Да, она важнее тебя…Мож плакать, слезы не помогут. Тебя поцеловать? Денег оставить?… Хорошо, не буду, но номер и все я оплачу, будь тут сколько хочешь. Домка бросил свой телефон об пол, разбив экран об ножку кровати.

— Что? — Поднимая голову, спросила Ольга.

— Он же сухарь даже не помнит их имени, ведет с себя как эгоист и невежда. Почему они все прощают ему?

— На него нельзя долго обижаться, — Олька довольно улыбнулась, — Ты ж его знаешь! Женька подошел по-братски похлопал по плечу Домку:

— Я попрошу в отца открыть им реабилитационный центр и назначить тебя президентом клуба бросивших девушек, бро. Вот Ольга будет там психологом…

— А не полетел бы ты отсюда, Птичка? — обиженно, но с юмором перебил Женьку Домка.