Диана Морьентес - Испытание чучвств

— А я с тобой не ссорился, — возразил учитель.

— Но мы так нехорошо расстались…

Максим вертел по столу стакан, несколько секунд молчал, потом признался:

— Я был обижен на тебя, злился… Ну, много всяких нехороших эмоций испытал. Потом понял, что если у нас что-то не ладилось, то виноваты были оба. Сейчас я ничего плохого к тебе не чувствую, может, потому, что я вполне счастлив со своей девушкой.

— Ты спишь с ней? — неожиданно спросила Наталья, глядя мужчине в глаза.

— Это не твое дело, — подумав, ответил тот.

— Согласна с тобой. И все же?

Вот упрямая! Для чего она хочет это знать? Максим сказал негромко:

— Да.

Наташа отвела взгляд, начала помешивать трубочкой сок в стакане. Да! Его девушка взрослая, и неважно, что они встречаются только пару месяцев или даже меньше! А Наташа прожила с ним восемь месяцев в одной квартире — и ничего не было!

Знала бы она, что он спит с этой девушкой с первого дня знакомства…

Максим взял ее за руку:

— Зачем ты спросила, если тебе это неприятно? В следующий раз подумай, что я могу ответить, и хочешь ли ты это слышать.

— Да нет, все нормально, — вяло ответила Наталья.

— Я достаточно хорошо тебя знаю…

Это действительно так. Как бы она ни притворялась, за какими бы масками ни прятала свои чувства, он все понимает сразу. Так было с самого начала, с седьмого класса. Прошептала ему с упреком:

— Наверно, ты нежный и внимательный любовник…

Максим изобразил самодовольное, циничное лицо:

— Нет, я эгоистичный и ленивый. Я считаю, что доставляю женщине огромное удовольствие уже одним только присутствием в ее постели!

Наташа засмеялась, а мужчина слегка потрепал ее за улыбающуюся щеку. Понимал, что она, в самом деле, уже не ребенок. Когда она успела так повзрослеть? Она как будто осознает, насколько привлекательна для мужчин, и умеет этим пользоваться.

— Почему ты ни с кем не встречаешься? — спросил ее. — Тебе кто-нибудь нравится?

— Нравится один доктор, — призналась она смущенно и тут же уверенно заявила: — Но я хочу встречаться не с тем, кто мне нравится, а с тем, кого я по-прежнему люблю.

Девушка смотрела ему в глаза так пронзительно, что Максим понял — речь идет все-таки о нем, а не о Сане. Наташа извинилась:

— Наверно, лучше было не говорить «по-прежнему»…

— Наташ, — перебил ее Макс. — Давай уважать друг друга. Ты тоже много для меня значишь, но у меня есть девушка.

Наташа кивнула в знак солидарности:

— Мне безумно хочется поцеловать тебя, но я этого не делаю как раз из уважения к тебе.

— Спасибо, — искренне поблагодарил ее Макс.

Расспрашивала его о Катюшке, узнала, что дочка по ней очень скучает. Жаловалась на свою маму, на что Макс отвечал, что родителей надо терпеть, больше ничего не помогает, он проверял.

Наташа рассказала любимому, что ни с кем не встречается, потому что у нее элементарно нет на это времени; что ее друг Карен серьезно болен, и она проводит все свободное время с ним. Призналась, что чувствует себя очень одиноко, потому что ей некому рассказать, как она переживает из-за Карена. Что каждый день играет сложную роль — улыбается, шутит, делает вид, что его болезнь пройдет… И сама начинает верить в это.

Максим подвез ее до дома. Заезжать во двор не стал, остановился на пятачке возле трансформаторной будки, со всех сторон обросшей душистой акацией. Зачем-то заглушил мотор… А ведь она не просила посидеть в машине и поболтать… Просто так не хочется, чтобы она уходила! Она поймет это?

Наташа и не спешила уходить: ей казалось, Максим не очень стремится прощаться. Предприимчиво придвинулась к нему чуть ближе и его притянула к себе за шею. Мужчина понимал, что за этим последует, но сопротивления не оказывал. Осознал, что больше всего на свете жаждет сейчас ее поцелуя. Почувствовав волшебное прикосновение ее губ, закрыл глаза и растаял.

Давно уже не целовались с таким наслаждением. Максим не просто не возражал, а наоборот, отвечал взаимностью очень и очень страстно. С каждой секундой Наташа понимала, что перестает сердиться на него за его брюнетку, понимала, что соскучилась по нему безмерно. И что кое-что сказать можно только так и уж никак не словами… С радостью и небывалым счастьем ловила его дыхание, наслаждалась покалываниями щетины, отслеживала мысленно поведение его рук, особенно той, которая гладила ее голое колено. Очень хотелось прижаться к нему еще сильнее. Хотелось прижаться к нему так сильно, как невозможно сделать, не раздевшись… Хотелось почувствовать прикосновения его тела не только снаружи, но и внутри.

А ведь только что в кафе говорила ему об уважении к его новой личной жизни… Отстранилась от него тоже по своей инициативе, невзирая на его попытки продолжать дальше. Не хочется знать о том, что он способен на неверность… Погладила его щетинистый подбородок, нежно и по-доброму поцеловала в щеку, прошептала: «Прости». Максим смотрел ей в глаза и не говорил ни слова. Чувствовал себя предателем, изменником и ничего не мог с собой поделать. Если она будет продолжать — он не откажет. Но она невозмутима. Просто смотрит! Снова потянулся к ее губам, но она поставила перед его лицом пальчики. Но она же не выходит из машины! Так и умолял ее мысленно, повторяя про себя тысячи раз: «Пригласи меня к себе! Пригласи меня к себе, я пойду!» К черту время! К черту совесть! К черту принципы! Чего она ждет?! Пока его сердце взорвется? До нее же всего сантиметр! Это шаг последней надежды:

— Я хочу тебя! — прошептал ей с бешеной откровенностью, глаза в глаза.

Она долго — бесконечно — и внимательно смотрела на него. Максим с трудом осознавал реальность событий — в первый раз открыл себя для нее так нараспашку.

В первый раз слышит это от него. Аж сердце защемило… Наташа провела пальчиком по его слегка приоткрытым губам, готовым в любое мгновение целовать ее снова.

— Возвращайся к своей девушке, — тихо посоветовала она. — Прости. Не обижайся.

Отвернулась от него, взяла со своих колен сумочку. Потом посмотрела на него таким незнакомым взглядом: с легким прищуром, словно она знает больше, чем на самом деле.

— Вы, мужчины, такие хлюпики! Из вас можно веревки вить. Ваша страсть вас погубит.

Открыла дверцу, вышла, завернула за угол дома и скрылась из виду. Максим все так же смотрел ей вслед, застыв неподвижно, растерянно, униженно, растоптано… Нет, не обиделся на нее за эту фразу — она ведь абсолютно права! Просто готов был забыть обо всем на свете — и о своей девушке тоже. Готов был остаться с Натальей навсегда, заниматься с ней любовью, делать для нее все возможное и невозможное… Готов отдать ей всего себя, но ей это, видимо, теперь не нужно…

С досадой ударил по рулю. Боролся сам с собой — с желанием догнать ее, сказать, что по-прежнему любит, что готов забыть о том, что она была увлечена Саней, и снова быть вместе. Такую дикую боль чувствовал, всеобщую, поглощающую. Если бы эта боль была в голове — разбил бы голову, если бы в сердце — вырвал бы собственное сердце, но эта боль — везде, без конкретного источника. Словно чем-то придавило. Эта девчонка нужна, чтобы дышать.