Татьяна Веденская - Впервые в жизни, или Стереотипы взрослой женщины

– Вы хоть знаете, куда ехать? – взволновалась баба Ниндзя, стоя в халате на подъездном крыльце. Сама она поехать никак не могла – дети. Ее внуки, ее внучка – все, что осталось от Володеньки. Не так уж и мало. Очень даже немало.

– Я думала, ты знаешь, – покачала сонной головой Женька. Беременности еще не было заметно, если только не надевать обтягивающих лосин или тонких трикотажных платьев. Но для тех, кто знал Женьку, различия были огромными. Она не поправилась, но округлилась, и цвет лица изменился, она стала какой-то светящейся, полной внутреннего смысла. И дерганность движений исчезла, и эта вечная неуверенность в себе, взгляд брошенного щенка, готового пойти за любым, кто поманит кусочком сосиски… Женька стала другой, ее взгляд теперь был спокойным, обращенным большей частью внутрь себя.

– Я не знаю. Но мы найдем. Нам нужна миграционная служба. Мы звонили в вытрезвители – его там нет, – пояснила Анна, и Женька обменялась изумленным взглядом с бабой Ниндзей.

– Мы обзвонили больницы – вроде он тоже туда не попадал. В полиции тоже сказали, что не арестовывали.

– То есть он никого не убил и не ограбил? – ухмыльнулась Женька. – И кто из вас первый вообще предположил, что Матюша на это способен?

– Да никто не предположил! – разозлилась Анна. – Мы звонили во все места.

– Ладно, ладно, – вздохнула Женя. – Поехали.

И они поехали. Помотались по ночной Москве, поражаясь пустоте дорог и гонщикам, летящим по этим самым дорогам со слепой уверенностью в собственном бессмертии.

– А если колесо лопнет? – возмущалась Женька. – Или на дороге кирпич? Что, мало на наших московских дорогах кирпичей? Я сама вот словила – не кирпич, но камешек, будь он неладен. – И Женька ткнула пальцем в длинную трещину, ползущую по лобовому стеклу от правого «дворника» вверх.

– И сколько стоит починить? – поинтересовалась Анна.

– О, ну его в баню. Ничего я чинить не буду. Вот Ванька из армии вернется – пусть и занимается. Он же сказал, что теперь обо всем позаботится. А что на деле? Его вижу только по скайпу! – возмутилась она. – У меня утренняя тошнота, а он мне рассказывает, как их заставляли отжиматься на плацу. И как кто-то от перегрузки обделался прямо на этом самом плацу. Это, конечно, сильно помогает мне снять приступ!

– И все же сегодняшняя армия – это уже не то, – пожала плечами Анна. – Какой-то курорт. Где они там скайп раздобыли?

– Там только один смартфон на роту, и, чтобы позвонить, между прочим, твой брат чьи-то там наряды берет на себя.

– Наряды? – повернула голову Анна. Женька усмехнулась. Анна умела прекрасно стричь волосы, делать макияж. Умела шить самые великолепно красивые наряды , но ее братец, конечно, не о тех нарядах говорил.

– Все. Приехали. Вон вывеска. – Женька махнула рукой на табличку около обшарпанных деревянных дверей. Центр временного содержания нелегальных мигрантов. Анна кивнула и побледнела.

– Ты пойдешь со мной? – спросила она свою беременную подругу. Женька покачала головой и заглушила двигатель.

– Нельзя так нервничать. Все с ним в порядке. Даже если он не здесь, все равно ты должна как-то успокоиться. – Женя закрыла дверь. Сигнализация сломалась, и теперь приходилось закрывать центральный замок ключом, но и на это, как и на многое другое, Женьке было плевать. Лишь бы ребенок развивался здоровеньким. Все-таки рожать первенца в двадцать девять лет. Какое там – рожать его она будет уже в тридцать.

– Я не могу не нервничать, – буркнула Анна. – В прошлый раз, когда мой муж не вернулся домой, за этим последовали похороны и все остальное. Я всегда буду нервничать. И Матгемейн, между прочим, должен это понимать! Если с ним все в порядке, я его убью!

– Это очень логично, – кивнула Женя, открывая двери в заведение, в которое после этого дня мечтала больше не попасть никогда. Ни по каким вопросам. Ни при каких обстоятельствах.

Во-первых, запах. Во-вторых и третьих – тоже запах. Кислый, затхлый запах, элитный коктейль из ароматов никогда не мытых тел, пота, страха, грязных стен, испражнений и прочих неизбежных составляющих «мигрантского быта». Сотни людей, ежедневно проходящие через одни и те же грязные комнаты, лежащие на одних и тех же деревянных лежаках, пользующиеся одними и теми же писсуарами.

– Господи, не дай бог он тут, – прошептала Анна, едва вдохнув аромат «несвободы».

– Думаешь, лучше будет, если мы найдем его в одном из московских СИЗО? – попыталась пошутить Женя, но Анна только побледнела еще больше, и подруга всерьез испугалась, что утренняя тошнота сейчас случится с совершенно небеременной Анной.

– Вам кого? – на них обеих с изумлением смотрел сонный полицейский, который надеялся, что хоть в промежуток между пятью и шестью утра сюда, в его вотчину, никого не принесет нелегкая. – Девушки?

Анна принялась сбивчиво объяснять проблему. Женька пыталась перевести ее взволнованные междометия на нормальный, человеческий язык, отчего усталость и огорчение офицера только увеличилось.

– Он здесь?

– Я не имею права выдать вам такую информацию. В конце концов, вы ему не жена, – грубо бросил офицер, прикидывая, что будет, если он просто запрется от дамочек в кабинете.

– Но это же не его вина! – ответила Анна, поразив офицера в самое сердце такой вот формулировкой. Он постоял несколько секунд, раздумывая над тем, как теперь строить разговор. Вины ирландца в том, что красивая высокая русская женщина с безумными глазами не была его женой, не было действительно никакой. С другой стороны, а ради чего дергаться?

– Дай ему денег! – прошептала Женька Анне, и вопрос неожиданно начал разрешаться. Денег у Анны с собой было около пятнадцати тысяч. Женька нашла еще десять, когда выяснилось, что разговорчивый рыжий мужик со странным английским в центре «передержки» действительно имеется.

– Они его взяли на Садовом, – пояснял офицер, аккуратно вынимая бумаги на Матгемейна. – При нем не было никаких документов, а в базах данных ОВИРа его виза уже значилась как просроченная.

– Господи, как все сложно, – всплеснула руками Анна. – Он же не просто так, он же со мной!

– Но ирландец же не кот, правда? Усов, лап и хвоста недостаточно. Есть же все-таки закон, – вздохнул полицейский и ушел за задержанным. Ожидание продлилось всего ничего – минут пятнадцать, но Анна все эти минуты бегала по комнате из стороны в сторону, из угла в угол, вызывая у Женьки приступы головокружения и желания дать любимой подруге по голове.

Результат – минус двадцать пять тысяч, что было мучительно тяжело для Анны, так как она до сих пор расплачивалась с Зарубиным, но через пятнадцать минут Матгемейна – целого и невредимого, правда, ужасно воняющего и диковато озирающегося по сторонам – привели в комнату и передали Анне с рук на руки.