Кейт Норвей - Уловки любви

— Знаете, она ведь действительно уверена в своих словах, — изумленно произнесла Ди. — Она говорит серьезно.

— Вот именно, — подтвердила я.

Полчаса спустя я беседовала о том же с Томом Робертсоном, который только что принес мне свежий стакан какого-то странного пунша, приготовленного неизвестным кулинаром в красной пластиковой миске для мытья посуды. Том выглядел удивленным.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он. — Дело не в деньгах? Конечно же в них!

Парень сел на пол передо мной, прислонившись спиной к стене, как делало большинство присутствующих, потому что хозяева смогли предложить гостям лишь два кресла и скамеечку. Плечи Тома находились на одном уровне с моей головой, стоя, он возвышался бы даже над Мартином, но его вьющиеся волосы цветом походили на солому, в то время как Мартин был брюнетом. Кроме того, мой собеседник был совершеннейшим экстравертом, а я не думала, что Мартин такой. Я надеялась, что он не похож на Тома, потому что мне с такими людьми трудно общаться.

— В таком случае в чем же дело? — поинтересовался парень.

Я отпила еще немного варева и помедлила, обдумывая ответ. Некоторое время спустя, взвесив все, я произнесла:

— Думаю, в условиях в целом. Их нельзя исправить, просто повысив зарплату, правда? По крайней мере, деньги нужно платить не нам. Вероятно, если бы их предоставили министерству… Чиновники смогли бы изменить кое-что.

— Например, что?

— Да почти все. — Я наблюдала за Мей Вильямс, в свою очередь наблюдавшей за Мартином, который танцевал что-то вроде джиги с Ди около магнитофона. Вудхерст смотрел на нас с Томом. Я притворилась, что не замечаю его взглядов. — Например, условия прохождения практики. Посмотри, предполагается, что мы студенты, правда? Но с нами не обращаются как со студентами, нас используют как рабочую силу, за исключением коротких периодов пребывания в учебных аудиториях. То есть почти всегда.

— Да, и вам не платят столько, сколько официальным работникам, — закивал приятель. — Именно об этом я и говорил: дело в деньгах.

— Нет! Я не хочу, чтобы нам платили, как медперсоналу. Я хочу, чтобы со мной обращались как со студенткой: больше учили и не обязывали делать что-то до тех пор, пока не смогу делать это действительно хорошо.

— А разве вы обязаны?

— Конечно! — воскликнула я. — Посмотри, первокурсников вполне могут запихнуть на ночное дежурство, оставить на их попечении палату. Такая ответственность пугает их, и разве это справедливо по отношению к пациентам? Никто не сможет быстро прийти на их зов, и…

— Но ведь есть постоянный персонал, — возразил Том. — Есть ночная сестра.

— Если нужна неотложная помощь? — уставилась я на него. — Ты не можешь говорить это серьезно! Том, в «Мей» около пяти тысяч пациентов, верно? Восемнадцать палат. А сколько медиков, способных оказать экстренную помощь ночью? Один фельдшер в хирургии и один в общей медицине. Формально есть человек, который при необходимости даст обезболивающее. Но это все, включая отделение неотложной помощи, не забывай. Даже не принимая во внимание неотложку, на двести пятьдесят коек приходится один квалифицированный служащий. И на всю больницу еще только старшая ночная сестра и младшая сестра. И ты думаешь, мы действительно можем оказать срочную помощь, если в ней возникнет необходимость? Даже не говори мне об этом! Если у тебя сердечный приступ или…

— Значит, ты хочешь, чтобы работало больше врачей? — прервал меня собеседник.

— Нет. Больше старших сестер, — ответила я. — Студенты совсем не должны дежурить ночью. Нам необходимо быть именно стажерами большую часть времени.

— Но чтобы иметь больше квалифицированных сестер, нужно привлекать больше абитуриентов, правда?

— Думаю, что так. Но их нельзя привлечь только…

— Увеличение зарплаты сестры помогло бы сделать это? — настаивал Том. — Вот видишь, мы снова вернулись к начальной точке.

Я поставила стакан на пол, специально, чтобы жестикулировать обеими руками, а не одной:

— Деньги только спровоцируют еще большую утечку кадров. Большая зарплата будет привлекать не тех людей! — завопила я. — Разве ты не понимаешь? Это не просто работа, как, например, на заводе! Это призвание.

Том снова поднялся на ноги и теперь стоял, глядя на меня сверху вниз. Ему было скучно.

— Дорогая, ты истинный образец вымирающего вида консерваторов, разновидность неандертальца. Ты просто старомодная, малышка, не правда ли? И кто бы мог подумать!

Когда я действительно разозлюсь, я часто говорю больше, чем собиралась, но всегда выкладываю именно то, что думаю.

— Хорошо, — заявила я. — Знаю, «самоотверженность» теперь почти ругательное слово. Ди довольно часто напоминает мне об этом. А мне кажется, что мы сейчас вместо нормальных медиков вынуждены работать просто с подонками. Например, с девицами-секретаршами в париках и с накладными ресницами, которые обожают расхаживать по улицам с плакатами…

Мей Вильямс приблизилась к нам и встала рядом с Томом, глядя на меня свысока. Она, вероятно, услышала наш разговор. В черном платье с блестками, обрисовывающими линию глубокого декольте, и украшенной блестками широкой ленте на лбу, почти касавшейся бровей, она походила на героиню музыкальной комедии Миннехаха.

— Говори за себя, Дрейк. Кого это ты называешь подонками?

В тот момент меня было невозможно заставить замолчать.

— Новую породу, — отрезала я. — Тех, кто приходит и тут же начинает суетиться, кто вечно полон новых идей о том, как облегчить себе жизнь. Месяцев через шесть они исчезают, потому что им не нравится жить в общежитии, или мамочка считает их работу слишком тяжелой, или папочке не нравится, как этот грубый персонал разговаривает с его ребенком. Или от отчаяния, что им еще не сделал предложение какой-нибудь консультант. Они меня уже просто бесят! Они скорее умрут, чем вымоют несколько чашек и блюдец, ведь это «не их работа». Если вы отчитаете их за это, они пойдут в офис жаловаться. Нет, в больнице лучше обходиться без них! Вообще, зарплату стоит уменьшить, а не увеличить, и тогда здесь останутся только те люди, которые действительно хотят работать сестрами.

— О, замечательно, — протянула Мей, посмотрев снизу вверх на Тома. Впрочем, ей не пришлось особенно запрокидывать голову, потому что она принадлежит к породе высокорослых людей с живыми черными глазами, поразительно легких в общении.

— Теперь ты видишь, почему многие студенты не присоединяются к нам, — изрекла она. — Бедняги слушают людей, которые, как Дрейк, презрительно выпячивают губы и…

— Ну, хватит, — бросил ей парень. — Ты теряешь время. У девушки голова забита предрассудками. — Он положил руку на талию Мей. — Пойдем потанцуем, солнышко.