Анна Диллон - Последствия

— Я не пью, но ты прав, это необходимо сделать.

Она запрокинула голову и одним глотком выпила горькую жидкость, почувствовав, как она сначала обожгла гортань, а затем быстро разлилась по всему телу теплом и умиротворением.

Мет налил немного виски в бокал из граненого стекла, которому было лет больше, чем ему самому, покрутил бокал и, поднеся к лицу, вдохнул, пытаясь ощутить букет напитка. Затем поставил бокал на каминную полку и, взяв небольшую кочергу, разгреб почти прогоревшие дрова, глядя, как красно-черные и бело-желтые искры, кружась, исчезали в дымоходе.

— Тебе повезло, что ты смогла улететь, — сказал он, продолжая стоять к ней спиной. — Наверное, решила в последнюю минуту.

— Да, так и было. Я не заказывала билет заранее, приняла решение в полдень… по ирландскому времени.

Мет взял бокал и повернулся к дочери, сделав вид, что старается в нем что-то рассмотреть, затем спросил:

— У тебя были планы на Рождество?

— Да, — мягко ответила Стефани и замолчала, не желая развивать тему дальше.

Ей показалось, что отец хочет еще о чем-то ее спросить, но он поднял бокал и, обращаясь к ней, произнес:

— Добро пожаловать домой!

— Спасибо, папа.

— Позволь мне задать тебе еще один вопрос, и я обещаю больше не приставать к тебе с расспросами: у тебя проблемы?

— Ну что ты, папа! Какие проблемы? — спросила она, желая узнать, что он имел в виду.

— Ну, я не знаю… Проблемы на работе.

— Нет, папа, на работе у меня нет никаких проблем.

— Может быть, проблема с мужчиной.

— В настоящий момент мужчин в моей жизни нет, — быстро ответила она, не желая ни лгать отцу, ни уж тем более рассказывать, что произошло. Ее родители были строгими католиками. Она не могла предсказать их реакцию, узнай они о том, что у их дочери был роман с женатым мужчиной. — Нет никакого секрета, нет никакой большой тайны — прошу мне поверить. Я буквально в последнюю минуту поняла, что хочу провести Рождество со своей семьей. У меня была альтернатива: остаться на Рождество в Дублине и встречать его одной, сидя дома, а мне ужасно этого не хотелось.

— Ты даже не представляешь, как мы рады, что ты прилетела, — сказала Тони Берроуз, стоя на пороге комнаты и держа в руках поднос с маленьким чайничком, аккуратно накрытым салфеткой, и огромной тарелкой с бутербродами. Позади нее маячила фигура Джоан. Стефани заметила, что, сняв с себя тяжелую куртку и шапку, закрывавшую половину ее лица, она удивительным образом стала похожа на мать.

— А сейчас давай поешь. Ты наверняка проголодалась после долгого путешествия. Потом можешь ложиться спать. Я приготовила тебе твою бывшую комнату. Думаю, это поможет тебе воскресить воспоминания о рождественских праздниках, когда ты была еще совсем ребенком. Джоан, ты можешь занимать свободную комнату.

Она замолчала, посмотрела на них и, слегка наклонив голову к плечу, прислушалась.

В комнате стояла тишина.

Неподалеку церковный колокол стал отбивать полночь: в холодном воздухе ночи звук казался хрупким и рассыпающимся, потерянным и одиноким. Стефани Берроуз почувствовала, как на глаза вновь навернулись слезы; наступило Рождество, и она дома. Проснувшись сегодня утром, она даже не могла предположить, как этот день закончится.

Среда, 25 декабря

Рождество

Было уже около 3.30, когда она окончательно сдалась, понимая, что уснуть ей не удастся.

Стефани села на кровати и, натянув до самого подбородка украшенное вышивкой стеганое одеяло, обвела взглядом комнату — пример сюрреалистичного дежа вю: это была комната, в которой она провела все свое детство и которая осталась почти без изменений. Хотя с того момента, как она уехала из дома, прошла большая часть ее жизни, она знала, что в комнате все осталось на прежних местах. Создавалось впечатление, что мать намеренно сохраняла ее в таком виде. Посмотрев на стену, Стефани увидела глубокую полку, на которой сидели куклы в национальных костюмах. Их было так много, что они были буквально в нее втиснуты. Стефани никогда бы не стала собирать кукол сама, но на каждый ее день рождения и почти каждое Рождество мать или тетя дарили ей очередную куклу с невыразительным лицом, одетую в замысловатый сшитый вручную костюм. Из-за того что в них было вложено много труда, они сразу становились особенными, чтобы ими играть, и по этой причине Стефани их не любила. Под куклами находились две полки с книгами и, даже в темноте, она знала, что сможет найти «Маленьких Женщин», «Приключения Тома Сойера» рядом с тремя поколениями запятнанных чернилами школьных учебников. В углу по-прежнему стояла лошадка-качалка, которая в детстве ее страшно пугала. Дедушка сам вырезал ее из огромного вяза, позже он ее с любовью расписал. И Стефани знала, что если она сейчас выберется из кровати и исследует нижнюю часть качалки, то найдет там свое имя и дату — сентябрь 1979, — выцарапанные на дереве. Из комнаты исчез изысканно украшенный кукольный домик — очевидно, подарен какой-нибудь из племянниц. Пожалуй, это, да еще отсутствие постеров, когда-то украшавших стены комнаты, и являлось единственным отличием.

Стефани спустила ноги с кровати. Босые ступни почувствовали теплые и гладкие доски пола. Стащив за собой одеяло и завернувшись в него, она тихо подошла к окну, протерла рукой стекло и пристально всмотрелась в темноту. Снег продолжал идти; его большие хлопья, падая, медленно стирали границы предметов, погружая мир в тишину.

Она подумала мимолетно как там сейчас в Ирландии.

Посильнее закутавшись в одеяло и стараясь не шуметь, она тихо вышла на лестницу: ей захотелось пить. Голова продолжала болеть, в желудке то и дело возникали неприятные спазмы, появившиеся в ту же секунду, как только она увидела перед собой Кейти Уокер. Если спазмы хотя бы на время становились тише, то головная боль, казалось, поселилась в ней навечно. Стефани и сейчас чувствовала, как она продолжает пульсировать в висках.

Лампы в доме продолжали гореть, но свет был приглушенный: их оставили на тот случай, если посреди ночи кто-то из детей захочет встать, чтобы пойти в ванную. Этим Рождеством под крышей родного дома собралась вся ее семья: Билли, Маленький Мет, Джим и Крис; а также две ее сестры — Джоан и Си-Джей. Все приехали с семьями, за исключением ее и Джоан, а Билли, Маленький Мет и Крис привезли с собой детей.

Она была уверена, что завтра — нет, Рождество уже наступило — в доме будет царить настоящий кошмар, вполне обычное явление для семейного Рождества. Стараясь ступать как можно тише, Стефани начала спускаться по ступенькам лестницы. Необъяснимое чувство вины поймало ее на одной из ступенек: вот она маленькая шестилетняя девочка, в полночь крадучись спускается вниз, чтобы посмотреть, не пришел ли Санта-Клаус. Стефани вспомнила, какое сильное разочарование она испытала, обнаружив, что его там нет. Остановившись на пороге гостиной, заглянула в комнату. Толстая восковая свеча стояла на окне, слабо освещая комнату; из красно-серой золы догорающего камина изредка выскакивала случайная искра и тут же уносилась вверх. В темноте это выглядело удивительно волшебно. Она была рада, что сложившиеся обстоятельства заставили ее прилететь домой. В то время как мама ее не изменилась и, судя по всему, еще долго не собирается стареть, отец резко сдал. Да… время неумолимо бежит вперед, и каждое Рождество для них может стать последним.