Дженнис Каплан - Мужчины, за которых я не вышла замуж

— Ты же обожаешь суфле из алтея, — говорит Эмили, которая хорошо меня знает.

— Кроме того, вы хорошо проведете время с отцом.

— Ты уверена, что папа не собирается привести с собой эту женщину? — спрашивает она.

— Нет. Вы, как всегда, пойдете к бабушке Рики. Папа никогда бы не рискнул показаться в доме своей матери с Эшли.

— Пожалуйста, не произноси этого имени вслух, — просит Эмили. — Меня от него мутит.

Раздается звонок на другой линии.

— Не клади трубку, — говорю я. На табло высвечивается номер Адама. — Звонит твой брат.

Я беру в каждую руку по трубке.

— Привет, Адам.

— Привет, мама. Послушай, я только хотел кое-что узнать. Ты уверена, что тебе не будет грустно?

— У меня все будет в порядке, — отвечаю я.

— Как там Адам? — спрашивает в левое ухо Эмили.

— Твоя сестра хочет знать, как ты поживаешь, — говорю я Адаму. Мы как будто играем… хм… в телефон.

— Скажи ей, что у меня все хорошо.

— У него все хорошо.

— Но я беспокоюсь о тебе! — кричит Адам в моем правом ухе.

— Он беспокоится, — рапортую я дочери.

— Я тоже, — отвечает она, достаточно громко, чтобы Адам услышал без моего посредничества.

— Почему вы так волнуетесь? — Я сдвигаю у губ обе трубки.

— Потому что ты наша мать.

— Потому что во время праздников случается больше самоубийств, чем в другое время года, — с готовностью сообщает Адам.

— Я не собираюсь покончить с собой!

— О чем это вы? — вопит Эмили. — Самоубийство? Я так и знала! У тебя депрессия!

— Конечно, у нее депрессия! — Это Адам. — А что ты хотела? Мы не сможем провести праздник вместе.

— Очень вредно проводить День благодарения в одиночестве, — объявляет Эмили.

— Единственное, что действительно вредно, так это съесть традиционный праздничный обед, в котором масса калорий, — замечаю я. — Между прочим, я задумала замечательную поездку. Конечно, я буду скучать по вас, но со мной все будет в порядке. Что плохого может случиться на пляже?

— Ты можешь забыть солнцезащитный крем, получить рак кожи и умереть, — говорит Эмили, которая, судя по всему, обеспокоена этим сильнее, чем мне казалось. — Или, что еще хуже, будешь так мучиться, что мне придется бросить колледж и ухаживать за тобой.

— Нет, я буду ухаживать за мамой, — мужественно возражает Адам.

— Я дочь. Это моя обязанность.

— Ты даже не сумела досмотреть до конца «Слова нежности», — фыркает Адам. — Убежала, как только Ширли Маклейн начала просить, чтобы ей дали морфия.

— И вовсе нет. Я просто пошла в ванную!

Момент, о котором грезит любая мать: дети ссорятся, кому сидеть возле моей постели и давать мне таблетки.

Впрочем, от всего этого у меня начинает болеть голова. Я осторожно кладу обе трубки на стол, мембранами друг к другу, и отхожу. Пусть пообщаются. А мне нужно собирать чемодан.

Выясняется, что я взяла с собой слишком много вещей.

— Вам придется сдать чемодан в багаж. Он слишком большой, чтобы можно было положить его в верхний отсек, — говорит стюардесса, когда я собираюсь сесть на самолет в аэропорту Кеннеди. Сегодня среда, канун праздников, и, как полагается, терминал битком забит.

— Но это ручная кладь, — объясняю я, указывая ей на кожаный ярлычок. — Посмотрите. Здесь так и написано: ручная кладь.

— Да, если он пустой. А он у вас перегружен. — Она тычет пальцем в выпяченный бок чемодана. — Дайте-ка я угадаю. Шесть пар туфель на три дня?

— Пять, — возмущенно говорю я. — Хотя, если честно, я почти не носила те розовые, с тех пор как купила бежевые. Кстати, что бы вы надели с белым платьем от Марка Джекобса?

— Точно не бежевые, — отзывается та, морща нос.

— Вот именно. Бежевые мне нужны для того, чтобы носить их с юбкой цвета хаки.

— Понимаю.

Люди, выстроившиеся в очередь за мной, начинают беспокоиться. Впрочем, наша непринужденная беседа продолжается.

— Вы не возражаете, если я загляну в вашу сумку? — спрашивает стюардесса.

— Еще одна проверка из соображений безопасности?

— Нет. Мне очень хочется увидеть новое платье от Марка Джекобса. Кажется, именно его Линдси Доэн надела на премьеру.

Я взгромождаю чемодан на стол и начинаю его открывать.

— Простите, мисс, — говорит мужчина сзади, — если это поможет ускорить процесс, то я могу показать вам нижнее белье от Кельвина Кляйна.

Стюардесса с сомнением смотрит на него — у него нет даже саквояжа.

— Пройдите на борт, — говорит она, обращаясь ко мне. — Забирайте свою ручную кладь.

— Спасибо, — с облегчением вздыхаю я. — Можете взглянуть на платье когда вздумается. Можете даже забрать его себе.

Через три часа, пробираясь через толпу в аэропорту Сан-Хуан, чтобы пересесть на следующий рейс, я начинаю сожалеть о том, что не сдала свой неподъемный чемодан в багаж. Или, на худой конец, что стюардесса не забрала себе платье и пару-другую туфель, облегчив тем самым мою поклажу. Я добираюсь до трапа запыхавшаяся и потная, за три минуты до вылета. Разумеется, в этот самый момент объявляют, что самолет на два часа опаздывает.

Я тащусь со своим чемоданом в закусочную, где без долгих колебаний предпочитаю булочку с корицей «королевскому салату» и сажусь за маленький пластиковый столик, в полном одиночестве. Вокруг меня с воплями носятся дети, ревут младенцы, мужья и жены спорят, у кого из них паспорта. Шум стоит невыносимый, хотя даже эти семейные сцены кажутся мне невероятно умилительными. Адам и Эмили были правы: очень грустно оказаться одной в День благодарения.

Я смотрю на часы. До вылета час пятьдесят. Как бы мне убить время? Можно купить еще несколько булочек с корицей. Нет, я лучше почитаю «Пипл» и выясню, кто из знаменитостей с кем поругался на этой неделе. Я смотрю на заднюю обложку, где помещено объявление Ситибанка, предостерегающее против мошенников. Как мило — я абсолютно уверена, что меня ограбили. А что еще могло случиться со счастливой женщиной (матерью, женой, преуспевающим адвокатом), которая привыкла проводить праздник в кругу семьи?

Встряхнись, Хэлли. Прекрати жалеть себя и соберись с силами. Я лезу в чемодан за шариковой ручкой. Вовсе не нужна индейка, дабы напомнить мне о том, что надо быть благодарной. На обороте журнала я вывожу: «10 причин, по которым я благодарна Богу». Потом, чтобы подстраховаться, зачеркиваю «10» и пишу «5». Сейчас не время предаваться тяжким раздумьям.

1. Адам.

2. Эмили.

Я останавливаюсь и покусываю кончик ручки. Не подтасовка ли это? Да, конечно. Я начинаю сначала.

«Пять причин, по которым я благодарна Богу».

1. Адам и Эмили.

2. Работа, которая приносит мне удовольствие.

3. Хорошие друзья.

4. Волнистые волосы, которые не слишком сильно завиваются от влажности.

Отлично, а теперь номер пятый. Наверное, я могла бы придумать еще пятьдесят, но придется обойтись одним. Это не так уж сложно.