Триш Доллер - Практически нормальная жизнь (ЛП)

– Я не думаю… – Мистер Грэй смотрит ей вслед, будто я попытаюсь притронуться к его дочери в такой момент, затем вздыхает. – Да, хорошо.

Я стучу в дверь спальни Харпер.

– Эй, это я.

Она, со слезами на глазах, выглядывает в приоткрытую щелку.

– Можно мне войти?

Харпер открывает дверь шире, и я прохожу в ее ярко-желтую комнату, останавливаясь возле кровати. Должен признать, мой предпочтительный курс действий – затащить ее под одеяло и сделать что угодно, лишь бы отвлечь от мыслей об отце. Вот только сейчас Харпер не того хочет. Учитывая все то, что она вытерпела из-за меня, не смертельно будет заткнуться и выслушать ее.

– Когда он рассказал о ее желании приехать сюда, мне казалось, они имели в виду возможный визит в будущем. – Харпер опускается на кровать. – Я не предполагала, что это произойдет скоро, и… вот так.

Я сажусь рядом с ней, оглядывая комнату. На стенах висят красочные картины с изображением морских существ в мультипликационном стиле. Красные черепахи. Фиолетовые морские коньки. Зеленые рыбки. Оранжевые дельфины. Выглядят они довольно клево. Интересно, это мама Харпер нарисовала?

– Кто она такая?

– Они с отцом были помолвлены. – Харпер трет глаза тыльной стороной кисти. Я предлагаю ей рукав своей пропахшей рыбой футболки. Она утыкается лицом мне в плечо. – Отец расстался с ней после того, как встретил маму.

Я никудышен в подобных делах. Быть парнем порой гораздо проще.

– Может, эм, тебе лучше поговорить с ним?

– Нет. Я не готова. – Харпер утирает слезы о рукав моей футболки. – Давай придерживаться наших собственных планов.

– Ладно.

Открыв нижний ящик комода, она достает красное полотенце и вручает мне.

– На заднем дворе есть душ с мылом и шампунем. Только проверь, до конца ли задернута занавеска, иначе старушонка, живущая на другом берегу канала, позвонит шерифу.

– Звучит весело.

Я тянусь к дверной ручке, однако Харпер вдруг пересекает маленькую комнату, прижимает меня к двери и целует так же, как целовала в Вафельном Доме утром. Проклятье.

Мы оба не можем отдышаться, когда она отстраняется.

– Спасибо, Трэвис.

Папа Харпер и Эллисон ждут за кухонным столом. Проходя мимо, стратегически держу полотенце спереди, чтобы спрятать свой стояк. Быстро поднявшись, мистер Грэй чуть не опрокидывает стул. Мне даже представить сложно, что отцы способны на подобное беспокойство.

– С ней все в порядке?

– По большей части она просто в растерянности.

– Я надеялся, Харпер присоединится к нам за суши, – говорит он. – Чтобы познакомиться с Эллисон поближе.

– Я бы этого не советовал. – Я не говорю ему, что образ того, как они целовались, скорее всего, до сих пор выжжен у Харпер на сетчатке. – Она думала, это теоретическое событие, которое состоится когда-нибудь. Ей нужно немного времени, чтобы во всем разобраться.

– Спасибо, Трэвис. – Мистер Грэй пожимает мне руку. – Ты хороший парень.

Сомневаюсь, что он бы сохранил подобное мнение, если бы знал, что я иду принимать холодный душ.

Гора пустых крабовых клешней, устричных раковин и очищенных панцирей креветок возвышается в середине стола на балконе с видом на Залив. Мы съели тонну морских деликатесов, доставленных из Крабовой Хижины Пинчерс, и, если судить по количеству бутылок Короны с выжатыми ломтиками лайма на дне, прикончили ящик пива. Каждый из нас немного обгорел на солнце и куда более пьян. Поразительно, как Кевлар до сих пор не отключился.

– Вечер с самом разгаре, а внизу расположен бар, полный молодых, цветущих женщин. – Он выходит из ванной в клетчатой рубашке и новехоньких джинсах (не удивлюсь, если на них еще этикетка висит).

– Вы только посмотрите, – говорю я. – На родео собрался, Кеннет?

– Чертовски верно. – Кевлар улыбается. – Найду себе женщину, схвачусь покрепче, и… – Он раскачивает бедрами, словно объезжает быка, размахивая ковбойской шляпой в воздухе. – Ю-ху!

Мосс смеется.

– Ставлю на то, что ты не продержишься и восьми секунд.

Я стукаюсь с ним кулаком.

– Идите вы на хрен, ребята, – отвечает Кевлар. – Сегодня та самая ночь. Я чувствую. Кто со мной? – Я смотрю на Харпер, отчего он стонет. – Соло, я не ожидал, что мне когда-либо придется произнести эти слова, но ты, друг мой, под каблуком.

Я указываю на него своей пивной бутылкой, прищурив один глаз, будто прицеливаясь.

– Не заставляй меня подойти и надрать тебе задницу.

– Без обид.

– Ну, что ж, давай-ка рассмотрим факты, – предлагаю. – Я здесь с девушкой, которая по воле случая оказалась безумно привлекательной… – Харпер заливается румянцем. – В то время как ты вырядился, словно простофиля из Теннеси, в надежде, что тебе хоть что-то обломится. Харпер может отказать мне сегодня, завтра, или каждую последующую ночь, и у меня все равно будет больше шансов на секс, чем у тебя, прирожденный деревенщина.

Мы испепеляем взглядами один другого до тех пор, пока Кевлар не улыбается, после чего начинает хихикать. Вскоре хохочут все, кроме Харпер, которая выглядит озадаченно.

– Ребят, вы так жестоки друг с другом, – говорит она, на что мы смеемся еще громче.

Это правда. Мы обмениваемся довольно обидными репликами. Расистскими. Гомофобными. Оскорбляем матерей. Время от времени дело доходит до рукопашной, однако чаще всего просто смеемся, потому что говорим не всерьез. Каждый из нас прикроет другого от пули собственной грудью.

– Ну, так мы гуляем, или как? – интересуется Кевлар, закладывая жевательный табак под нижнюю губу.

Мосс пожимает плечами.

– Я "за".

– Ага, – соглашается Харпер.

Кевлар пытается положить руку ей на плечо, когда мы идем к лифту, только это немного проблематично с учетом того, что она выше сантиметров на десять.

– Знаешь, еще не поздно дать Соло отставку.

– Почему вы его так называете?

– Помнишь такой момент из Звездных Войн – перед тем, как стены мусорного отсека начинают сдвигаться, Хан Соло говорит: "У меня плохое предчувствие"?

Харпер кивает.

– Ну, так вот, кромешная ночь в Стане, – рассказывает Кенни. – Мы загружаемся в вертолеты, которые должны выкинуть нас у черта на куличках, где одному Богу известно, кто будет в нас стрелять, и внезапно Стефенсон произносит: "У меня плохое предчувствие".

– Нам было страшно до ужаса, – добавляет Мосс. – Но стоило кому-нибудь повторить эту фразу, как мы начинали смеяться.

Я помню то кошмарное чувство, когда вертолеты оставили нас в темноте, в неизвестности, покрытых первым слоем пыли, без возможности уйти. Без возможности передумать и вернуться домой.

Моя шутка не стала пророческой. Мы совершили рейд по нескольким домам, захватили группу предположительно плохих парней, и к восходу чувствовали себя ковбоями… а за мной пожизненно прицепилась кличка "Хан Соло".