Мерил Сойер - Последняя ночь

– Не стой в дверях, проходи. Открой бутылку вина, а я сейчас быстро приготовлю салат.

На кухне его встретили немигающие желтые глаза Молли, которая оторвалась от своей миски, чтобы взглянуть на незнакомца. Видимо, она не нашла в нем ничего интересного, поскольку через секунду вновь вернулась к своему ужину. Роб быстро схватил со стола бутылку красного вина и принялся открывать ее, радуясь, что ему не пришлось стоять без дела.

– Расскажи мне, как прошло заседание, – попросил он. – Только подробно, со всеми деталями.

Тема для разговора была вполне безобидная. Роб слушал внимательно, поражаясь самообладанию, с каким она держалась во время нелегкого испытания.

– Гарт, наверное, уже сообщил тебе, что Коллинз Хванг пообещал лично встретиться с губернатором и передать ему письмо, подписанное коллегией адвокатов и прокуратурой. Кстати, он абсолютно уверен, что вакантное кресло в верховном суде штата получу именно я. Вот, пожалуй, и все, – радостно закончила Дана.

– Готов поспорить, что Хванг окажется прав. Вместо ответа она одарила его благодарной улыбкой. Без слов было ясно, что она будет несказанно рада исполнению своей заветной мечты. Для Роба ее улыбка оказалась равносильна смертельному приговору. Теперь он был просто обязан расстаться с ней.

– Но знаешь, сейчас это повышение почему-то не кажется мне таким уж важным, – призналась Дана. – Я гораздо больше рада тому, что никто не может обвинить меня в убийстве. Я могу мечтать, строить планы на будущее. Теперь я не боюсь шантажиста с его угрозами.

Даже эти слова не заставили Роба понять, что он принял ошибочное решение. Разлив вино в бокалы, он заметил:

– Между прочим, Бинкли признался только в том, что Большой Папа попросил его побыстрее созвать следственную комиссию. А кто подсунул ему липовую информацию насчет Хэнка, он не сказал. Ведь так?

– Верно. Бинкли сказал, что кто-то позвонил ему по телефону и сообщил об убийстве. Да бог с ним, теперь это уже не имеет значения, – Дана беспечно взмахнула рукой с ножом, которым она резала овощи.

– Мне почему-то кажется, что Кольтран не причастен к шантажу.

– Ну и ладно. Главное – Роулинз жив. – Дана оставила салат и подошла к Робу. – Ванесса и Джейсон теперь в безопасности, мне тоже ничто больше не угрожает… О чем еще можно мечтать? Я просто счастлива!

Он кисло улыбнулся. Угроза ареста и ложное обвинение в преступлениях, которые он не совершал, мешали ему разделить ее радость. Он беспокоился не столько за себя, сколько за нее и за сына. Сегодня он звонил своим старым друзьям, пытаясь выяснить, какими доказательствами его виновности располагает полиция, однако так ничего и не узнал. Все как один твердили, что впервые слышат о готовящемся аресте.

– Извини, – с раскаянием произнесла Дана, остановившись перед Робом. – Я абсолютно забыла, что есть и другие проблемы. Я говорю о Заке. – Она с тревогой посмотрела на Роба. – Поверь, я тоже хочу, чтобы он был счастлив. Мы обязательно поможем ему.

– Да. – Его лицо стало мрачным. Он чувствовал себя беспомощным, как человек, который барахтается в воде, сопротивляясь течению, уносящему его в открытый океан. Осознаешь, что обречен на гибель, а все-таки трепыхаешься.

– Тебе тяжело об этом говорить? – Дана попыталась заглянуть ему в глаза. – Да?

Почувствовав острое желание излить душу, Роб заколебался, но ему удалось справиться с этой досадной слабостью. Сейчас он хотел только одного, – чтобы Дана получила повышение до того, как его арестуют. Если она узнает о том, что ему грозит, то непременно попытается помочь ему, воспользовавшись своими связями, а это навсегда подорвет ее репутацию.

Обвив руками его шею, она прильнула к нему. Когда их глаза встретились, Дана тихо и немного застенчиво произнесла:

– Я люблю тебя.

Роб застыл в изумлении, потеряв дар речи. Тепло ее нежного взгляда согрело ему сердце, наполнив его ликованием. На какую-то долю секунды Роб до боли в пальцах сжал руками выступающий край стойки, к которой он прислонился, а потом резко притянул Дану к себе.

Она тихо ахнула, очутившись в крепких объятиях, и глаза ее наполнились слезами счастья. Все это время она томилась от неопределенности и боялась, что Роб потерял к ней всякий интерес. Сейчас же она была несказанно рада, что ошиблась в своих предположениях. Стоило Робу обнять ее, как все страхи, сомнения и нерешительность мгновенно исчезли.

От страстных поцелуев и ласкающих прикосновений его рук Дана затрепетала, по ее телу пробежала мягкая дрожь охватившего ее желания. Ей нужен только Роб, она готова пожертвовать всем ради того, чтобы быть с ним вместе. Эта внезапно открывшаяся истина наполнила ее душу умиротворением. Сладко вздохнув, она положила голову ему на грудь.

Роб нашел ее губы и вновь надолго слился с ней в поцелуе. Его рука скользнула ей под блузку. Нащупав застежку на бюстгальтере, он попытался справиться с ней, но, потеряв терпение, просто сорвал его. Лаская ладонью ее грудь, он не переставал приглушенным голосом шептать:

– Ты прекрасна. Боже, как ты прекрасна!

Под его пальцами ее соски быстро затвердели. Дана выгнулась ему навстречу, прижавшись к Робу бедрами. Ее грудь налилась тяжелым, жарким томлением. Ей хотелось продолжения, ей хотелось большего. Он припал к ее соскам губами, дразнил их языком, мягко покусывал. Тело ее горело огнем желания.

У Даны закружилась голова и спутались все мысли, когда кровь пульсирующими толчками прилила к вискам. Она потеряла контроль над собой, полностью отдавшись чувствам. Ее затуманенное сознание отказывалось воспринимать реальность. Все было прекрасно. Только что она вроде бы стояла посреди кухни еще в одежде, и вот она уже лежит на полу обнаженная. Как и когда это произошло, она совершенно не помнила.

Роб потерял ощущение времени. Им обоим казалось, что они перешагнули какую-то невидимую черту и оказались по другую сторону реальности.

– Прошу тебя, продолжай, – задыхаясь прошептала она, мечтая лишь о том, чтобы время остановилось и чтобы эти сладостные, упоительные мгновения превратились в вечность.

Роб отстранился от ее губ и проложил дорожку из поцелуев, обжигающих нежную кожу ее шеи, к плечу.

Дана прижала его голову к себе, зарывшись пальцами в его шевелюру и вся дрожа от прикосновения жестких волосков, растущих у него на груди, к ее чувствительным соскам.

– Роб…

Она шептала его имя, мечтая полностью забыться в его ласках, раствориться в нем самом. Охваченная всепоглощающей страстью, она восторженно изумлялась тому, что эта мысль не приводит ее в ужас. Раньше Дана отказывалась верить, что мир ощущений может быть столь притягательным и желанным. О, как сладостно было убеждаться в своей ошибке.