Элла Фельдбуш - Найти в себе силы

Петя был одним из тех «солнечных» мальчиков, которые постоянно улыбаются и легко идут по жизни. Он (небывалый случай!) с первой попытки поступил в театральный, где пока отучился всего год. В школу гипноза пришел за компанию с приятелем. Сам всегда интересовался психологией и всякими новомодными течениями, считая, что, «если научно не подкован, характерной роли не сыграть!». Гипноз, таким образом, был для него скорее интересным хобби и приятным времяпрепровождением. Ляле ее новый приятель пришелся по душе: заводной, веселый, вечно что-нибудь выдумывает. И к тому же симпатичный — карие глаза с хитринкой, притягивающая взгляд родинка над верхней губой, темные волосы. Образ мачо не давала завершить сутулость. Долговязый паренек покорял женские сердца другими качествами: в нем не было ничего напускного. Никаких вам заученных острот, естественность, импровизация как стиль общения. Ляля давно заметила, что парень к ней неравнодушен, и при иных обстоятельствах непременно бы ответила взаимностью, но пока ее сердце не было готово открыться новой любви — слишком мало прошло времени после гибели Андрея. Все, что она могла предложить, — это дружба.

Заметив Лялину сдержанность, Петя решил, что девушка начала его избегать. Он и сам понимал, что ей уже становятся в тягость его попытки всякий раз навязаться в провожатые. Вот только поделать с собой ничего не мог. Хорошенько проанализировав ситуацию, Петя и влюбленность свою приписал гипнозу. Правда, Анатолий Иванович гарантировал, что после завершения «программы» внушение уже никак себя не проявляет. Но человеческий мозг еще до конца не изучен. В любом случае Петя решил, что перестраховаться не помешает, не то Ляля и впрямь начнет от него шарахаться.

Со своей просьбой он обратился к тому самому другу, который некогда привел его в группу.

— Лень, помоги! Что, если наш маг и волшебник меня так заколдовал, что теперь не расколдуешь? Сними внушение!

— Все шутишь? Лучше бы слушал внимательнее! Не действует уже давно ничего.

— Ну, на всякий пожарный, а? — настаивал Петя. — Что тебе стоит? Введешь меня в транс и скажешь: мол, Людмила — хороший друг, товарищ, чудесная девушка. — Петя остановился, догадываясь, что слишком разошелся. — Но не более, понимаешь?

— Понимаю, — лениво протянул приятель. — Ладно, садись, у меня времени мало.

Отправившись на следующий день на занятия, Петя что-то насвистывал себе под нос. Все отлично! Теперь он без проблем сумеет понять все объяснения Анатолия Ивановича, а в сторону Ляли и головы не повернет. В этот момент в комнату как раз вошла Ляля. По обыкновению вежливо со всеми поздоровавшись (Петя исключением не был), она грациозно уселась на стул, облокотилась на столик рядом… Этот урок тоже пошел насмарку: Петя так увлекся, что позднее не мог даже вспомнить тему лекции.

Сообразив, что дело вовсе не в гипнозе, Петя вновь принялся активно ухаживать за Лялей, стараясь при этом не быть слишком навязчивым. Увы, уже через неделю курсы заканчивались, нужно было срочно принимать меры. Но Петя все-таки нашел выход. Почти каждый месяц в студенческом театре при его вузе давались «тренировочные» спектакли. Сцена притягивала Петю как магнит, и он принимал самое деятельное участие в постановках. Поэтому, после того как Анатолий Иванович на последнем занятии распрощался с учениками, выразив пожелание, чтобы они продолжали свое «гипнотическое образование», он, улучив минутку, поймал Лялю в коридоре и вручил ей билеты на студенческий спектакль.

— Представляешь, мне дали главную роль. «Ромео и Джульетта», классика! Придешь?

— Приду, — удивленно согласилась Ляля.

Спектакль состоялся в следующие выходные. Маленький зал был переполнен, студенты перешептывались за кулисами. Петя заметил Лялю, стал знаками подзывать ее зайти за сцену, но она застеснялась, решила не мешать. Тем более что занавес вот-вот должен был подняться.

Бессмертное произведение Шекспира юные постановщики интерпретировали весьма вольно, но сохранено было главное — безграничная любовь. Да и актеры в грязь лицом не ударили. Ляля с восторгом аплодировала юному Ромео. А в антракте не удержалась и все-таки тихонько зашла в гримерку. Петя был счастлив и бесконечно извинялся, что сейчас даже поговорить толком не может.

— Понимаешь, мне ведь еще травиться надо будет художественно! — шутил он, как обычно.

— Ох, Петя, сразу видно, что ты не романтик! — тем же тоном ответила Ляля.

— А почему ты так думаешь? — уже серьезнее спросил он.

Объявили об окончании антракта. Петя крикнул Ляле:

— Пожалуйста, если сможешь, подожди меня после спектакля! — И куда-то убежал. Она вернулась в зал.

Прохладным ноябрьским вечером Петя провожал Лялю до дома. В воздухе пахло морозной свежестью, кружились редкие снежинки. Вообще-то такое «сопровождение» уже давно не было Ляле в новинку: Петя прилагал все усилия, чтобы проводить с ней как можно больше времени. По дороге они беседовали о музыке, искусстве, театре. Набравшись храбрости, Петя спросил, понравилось ли Ляле его выступление, и та рассыпалась в комплиментах. Щедрая похвала являлась абсолютной правдой: проникновенная игра начинающего актера не оставила равнодушным ни одного человека в зрительном зале. Столь точно переданное любовное чувство было не только признаком таланта, но и показателем актуальности эмоций. В ответ Петя пообещал через месяц достать билеты на другой спектакль.

— Опять Шекспир планируется! — с серьезным видом заявил он.

Они вновь оказались у подъезда, и по традиции, не поднимаясь в квартиру, Петя принялся с Лялей прощаться. Но прежде чем сказать «до свидания», он легонько притянул Лялю к себе и попытался ее поцеловать. Ляля ожидала чего-то подобного, но пока осторожно отстранилась, отвела Петины руки в сторону.

— Дружок, а ты не слишком торопишься? Мы же совсем друг друга не знаем.

Стремясь смягчить свой отказ, она пообещала Пете обязательно прийти на упомянутый спектакль и намекнула, что в следующий раз они могли бы прогуляться в каком-нибудь парке или сходить в кино. На самом деле ей просто не хотелось расстраивать хорошего друга. Петя… он такой милый, с ним бывает весело, а ей иногда так необходимо просто улыбнуться.

Учеба у Анатолия Ивановича продолжалась до середины ноября. Однако, даже пройдя полный курс, Ляля не успокоилась. Пусть занятия в Гнесинке по-прежнему занимают много времени, на любимое дело оно всегда найдется. Она твердо решила, что занятия музыкой не повредят новому увлечению. По совету бывшего учителя она побывала еще в нескольких «гипнотических» школах, всякий раз узнавая массу интересного и полезного. С каждым новым преподавателем круг ее познаний расширялся. Родители сначала смотрели на Лялино увлечение «гипнотической наукой» скептически. Но не возражали: понимали, как важно их девочке вновь обрести себя после гибели близкого человека. Мама, правда, настаивала, чтобы дочь ни в коем случае не бросала училище. Ляля понимала, что высшее образование наверняка сослужит ей неплохую службу в будущем. Но музыка как таковая ее теперь мало интересовала. А гипноз… Ляля знала, что уже не свернет с этого пути. В мечтах она видела себя целительницей, врачующей тела и души. Сердце говорило ей, что ее место именно тут, в полутемном кабинете гипнотизера. Однако ей предстоит еще учиться и учиться…