Савански Анна - Английский сад. Книга 1. Виктор.

Джейсон выбросил белый флаг, но это еще не победа. «Мужчине тяжело признавать, если они не правы, еще сложнее извиниться, но даже. Если женщина не права, это значит, что это мужчина ввел ее в подобные заблуждения. Женщина должна сделать все, чтобы мужчина ползал у нее в ногах, на коленях вымаливая у нее прощение. Женщина же никогда не должна унижаться перед мужчиной, это умоляет ее достоинство», - писала Джорджина, и Каталина с этим была согласна. Через час дверь спальни отворилась, Джейсон лег в постель, обнимая жену, она вздохнула, ощущая, что победила. С первыми проблесками, она ожидала, что он станет просить у нее прощение, но похоже Джейсон был не намерен этого делать. Ну, что ж она умеет тоже ждать.

Спустя пять дней Джейсон пригласив жену в ресторан, признал, что был не прав. Он всегда считал, что иметь жену, это показывать свой достаток. То, как выглядит супруга всем говорит, какая семья. Он так увлекся материальной стороной их жизни, совсем упустив из виду духовную. Каталина была права, она тоже может многое решать, и он ей не указ. Он боялся ее потерять, и страх прежде всего двигал им, как и многих других мужчин. Мужчины, как дети, не понимающие, что за существо находящееся рядом с ним, не понимая кто такая женщина. И вряд ли когда-нибудь они это поймут…

₪

Разницей в две недели появились на свет в феврале две девочки. Первой родилась дочка Артура, он, конечно, скрывал некое разочарование, как и многие мужчины, он мечтал еще об одном сыне. Но, когда увидел свою новорожденную дочь, то испытал настоящее счастье. Она так была похожа на Урсулу, что это заставило полюбить ее. Имя для своего очередного сына Артур придумал давно, он решил назвать Энди Брайан Йорк, но эта девочка, что же ему делать. Тогда-то Урсула предложила назвать Энди Мария Йорк, а для домашних она просто станет Энн, с годами это девочка полюбит свое, отчасти мужское имя, это будет ей придавать властности.

У второй сестры тоже появилась на свет дочка. Сайман же в отличии от своего друга несколько не был разочарован, он самого начала мечтал об еще одной девочке. У его первой дочери было отчасти экзотическое имя – Теа Леони Портси, второй он дал имя Кассандра Клементина. Роды для Аманды прошли тяжело, несколько дней от не проходящей боли она не могла спать, Виктор приносил какие-то травы, но они мало действовали и ей все равно было плохо. Врачи только и твердили, что следующая беременность для Аманды может закончиться плохо. Но она совсем не думала об этом, вся ее любовь теперь предназначена только для двух дочерей и мужа.

Рамсей ощущал себя самым счастливым человеком. Его дочери, каждая по-своему, были счастливы. Он часто вспоминал об Джорджине, перелистывал их не большой фотоальбом, вглядываясь в пожелтевшие снимки. Он по-прежнему, не смотря на прошедшие тринадцать лет, ощущал ее присутствие в их доме, аромат ее духов когда-то разлитых по ковру, наверное это его одинокое воображение, но без нее все было другим. Она так и сказала, что верит в его невинность, она умерла считая виновником всех ее бед. Дочерям он сказал, что она умерла от лихорадки, осложненной беременостью, но только он знал правду, он пыталась сделать аборт, она не хотела их ребенка. «От лживого мужчины нельзя заводить детей», - писала она за несколько дней до своего поступка. Теперь ее дневники читали его дочери, он вырастил их любящими и преданными, он сделал все, чтобы они никогда так не поступали. Аманда была самой тихой из них троих, и, наверное, самой преданной людям, которых она любила. Урсула была женщиной полной энергии, ее постоянно нужно было укрощать, она просто любила споры. Младшую Диану все называли ангелом, бесспорно муж считал ее святой, окружающие легко подавались ее обаянию, интересно ее дети будут такими же? Он приходил на могилу жены и подолгу мысленно говорил с ней.

Джорджина, Джорджина, что ты надела, глупышка, почему ты не позволила мне все рассказать тебе? Почему ты не разрешила вырвать у тебя из крови пустившие корни сомненья? Я бы излечил твою душу, я бы залечил все твои раны и развеял все твои сомненья. Но ты все решила по-другому, ты решила, что не позволишь мне ползать у тебя в ногах. Все-таки ты отступила от своей идеологии. Ты позволила этим глупым мыслям разлагать тебя, решилась убить нашего ребенка, наше с тобой счастье. Как, как ты могла так поступить со всеми нами? Но ты не думала, что этот бездарный врач занесет в тебя заразу, а за помощью к нашим друзьям ты не могла обратиться. Я ведь знаю, это был не его ребенок, ведь между твоим «я изменила тебе этой ночью» и твоей болезнью прошло полгода. О, я ненавижу его, но люблю его сына, этого светлого мальчика, мальчика которого нет у нас тобой. Мой титул с моей смертью отойдет к моему двоюродному братцу. У наших дочерей итак все свое. Аманда – леди Портси, пускай он не титулованный дворянин, но он очень любит ее. Урсула – баронесса Уэсли, лучше и не придумаешь. Диана – леди Хомс, да жена его сына. Джорджина, любовь моя, ну почему ты так рано ушла от меня? Почему оставила одного в этом мире, почему, любимая.

Грусть всегда бывает не долгой, как и счастье, все приходит, все уходит, все меняется, ничто не остается прежним. Жизнь быстротечна, жизнь прекрасна и жестока. Но в этот февраль счастье переполняло наших героев.

₪

Апрель 1925.

Дождей уже не было несколько дней, воздух был сухим, и дышалось порой тяжело. Все мечтали о дожде, повеет легкой прохладой и сады за цветут еще сильнее. Месяц подходил к концу, время летело уже не так медленно, как в детстве, у взрослых людей время бежит по-особенному. За это недолгое время между Верой и ее мужем многое изменилось, но с той ночи она больше на слышала от него трех заветных слов. Он и любовью-то занимался с ней с осторожностью, словно она была хрустальной вазой. Как же она порой его ненавидела, она порой хотела устроить ему настоящий скандал, чтобы хоть немного встряхнуть его. Лидия болела, и теперь всю свою заботу он выплескивал на мать, а не на жену. Вера боялась его потерять, но любовь, любовь понемногу стала уходить из нее. Она стала все больше отдаляться от него. С меньшей любовью испытываешь меньше боли. Она уже не мечтала так страстно о ребенке, считая, что если муж не хочет, не нужно его обязывать. Она превращалась в женщину, которой все равно, что твориться в жизни ее супруга. Отчасти это было глупо, но отчасти так можно было заглушить часть боли.

Вера стала чаще всего делать вид, что спит, она не хотела больше близости с мужем, как и других мужчин. Но Фредерик будил ее и, словно вынуждал ее к этому. Так он тоже боролся со своими демонами. Вера закрылась от него, как и он от нее, и больше не требовала от него ребенка и привязанности. Любой бы другой мужчина воспринял бы это, как дозволение в другую постель, но и этого он не хотел.