Рене Шанн - Прогноз на любовь

— К чему ты клонишь?

— Миссис Диэринг назначила тебе деловую встречу с неким мистером Коннели сегодня вечером в «Савое», как она мне сообщила.

— Да, все правильно. Он звонил вчера, когда меня не было.

— Но, Клайв, ты не можешь так поступить.

— Почему?

— Дорогой, сегодня ведь мамин юбилей. Мы приглашены на ужин.

Клайв провел рукой по волосам. Перспектива ужинать у родственников супруги неприятно напоминала о себе, словно заноза, с той минуты, как Фелисити сказала ему об этом. И когда Маргарет сообщила о деловой встрече, которую она назначила ему на сегодня, он решил, что это вполне законная отговорка, чтобы не пойти на семейное торжество в Хэмпстеде. Хотя и понимал, что, когда Фелисити об этом узнает, неприятностей не избежать. Сейчас он сообразил, что надо было самому сказать ей, что он не сможет пойти. Он должен был сделать это еще вчера, дома. Его остановило только опасение нарушить мир в семье. Однако глупо было предоставлять Фелисити узнать об этом самой.

— Клайв, — с упреком произнесла Фелисити, — только не говори, что ты забыл о приглашении.

— Боюсь, что так, дорогая. Вернее, я забыл про день рождения твоей матери, когда Маргарет сказала мне о мистере Коннели, а когда ты говорила мне сегодня про вечер, я забыл о встрече с мистером Коннели.

Клайв подумал, что это очередная мелкая ложь и он в последнее время часто стал прибегать к ней в разговорах с Фелисити. Впрочем, ему это казалось неизбежным, иначе бы они постоянно ссорились.

Фелисити ни на секунду не поверила в его объяснение.

— Что ж, я тебе опять напоминаю, так что можешь позвонить в «Савой» и отменить ужин с этим мистером Коннели, кто бы он там ни был. Скажи, что не можешь сегодня с ним встретиться. Или пусть ему позвонит миссис Диэринг.

Для Фелисити Маргарет Диэринг всегда была «миссис Диэринг», в то время как Клайв называл ее «Маргарет».

— Нет, нет, это невозможно.

— Ты хочешь сказать, что все равно пойдешь на встречу?

— Да. — Клайв подошел к Фелисити и взял ее руки в свои. — Дорогая, прости меня, не сердись. Но этот человек очень для нас важен. Он богатый американец, недавно купил поместье в Эйре. Может быть, нам повезет и мы получим заказ на переделку.

— Я все прекрасно знаю. Миссис Диэринг мне рассказала.

— Ну вот…

— А разве ты не можешь встретиться с ним в другое время?

— Нет, он завтра улетает в Нью-Йорк.

— Позвони ему и скажи, что придешь прямо сейчас.

— Но дорогая, я не могу диктовать условия своим клиентам.

Фелисити нахмурилась. Скажи он «нашим клиентам», она не была бы так огорчена. Она чувствовала, что за время ее болезни супруг как будто успел забыть, что в свое время Фелисити не меньше его участвовала в делах магазина. Она тосковала по тем первым годам их брака, когда они трудились в одной упряжке с искренним энтузиазмом и в полной гармонии.

— Хорошо, оставим препирательства. Но я замечаю, что миссис Диэринг стала брать на себя слишком много — с какой стати она назначает тебе встречи в твое отсутствие?

— О, ради всего святого… Фелисити, перестань — Маргарет назначила встречу только потому, что близко к сердцу принимает интересы нашего магазина.

— А я, значит, нет? — Фелисити задохнулась от возмущения.

Ну вот опять, сердито подумала она, опять все закончилось враждебной стычкой. Ужас в том, что в последнее время они все чаще готовы были даже вцепиться друг другу в горло. И снова ей захотелось вернуться в те времена, когда они не ссорились, а Маргарет Диэринг еще не появилась в магазине Фентона.

— Ну правда, Клайв, по-моему, с твоей стороны нечестно — так меня подводить. Ты же знаешь, как маме важны эти семейные торжественные ужины. Я знаю, для тебя юбилеи ничего не значат, ты говоришь, что все даты одинаковы, но раньше ведь все было иначе.

Клайв вздохнул, вспоминая торжественные семейные собрания, которые они с Фелисити посетили, с тех пор как она помирилась со своей семьей, и какую смертельную скуку они всегда на него наводили. Он, конечно, ни за что не признался бы в этом супруге, но втайне часто жалел, что долгая вражда из-за ее побега и замужества прекратилась. Ему жаль было тратить время на родственников жены. Все они казались ему скучными и провинциальными. Единственная, к кому он относился с некоторой симпатией, — Линн, и он часто недоумевал, каким образом у кошмарной сестрицы Фелисити и ее еще более кошмарного мужа могла появиться такая очаровательная дочка.

— Значит, ты твердо решил не ехать в Хэмпстед? — продолжала допытываться Фелисити.

— Я приеду, как только закончу с этим Коннели. Думаю, где-то в районе девяти. Просто скажи им, что у меня деловая встреча.

Впервые за время своего замужества Фелисити приревновала мужа к магазину.

— Кажется, тебе теперь важнее всего на свете заработать как можно больше денег, и это стало важнее, чем мое счастье.

— Когда-то мы вместе к этому стремились.

— Странно, что ты помнишь. Наверное, я изменилась. Знаешь, мне кажется, некоторые слишком много значения придают зарабатыванию денег. Не это главное в жизни.

— Но деньги тоже важны — нам надо оплачивать большой дом и две машины…

— Я не просила покупать большой дом. Я была гораздо счастливее в нашей маленькой квартирке на Бейкер-стрит. И я с удовольствием осталась бы там. Жаль…

Она замолчала, потому что в кабинет ворвалась Маргарет Диэринг, чтобы доложить о своих успехах: она продала торшер с абажуром и еще настольную лампу и две очень дорогие диванные подушки.

— Мне кажется, это рекордная продажа за месяц, Клайв. Уверена, у нас еще никогда не было такого оборота, как сейчас.

Фелисити вышла из кабинета и пошла в торговый зал. При ней миссис Диэринг редко позволяла себе называть Клайва иначе, чем «мистер Фентон». Наверное, в пылу радости от удачной продажи она забылась. Но это ее «у нас» больно резануло слух. Значит, теперь магазин обязан большой выручке Клайву и миссис Диэринг, с горечью подумала Фелисити. Теперь уже они вдвоем работали не покладая рук и в полной гармонии.

Фелисити расплатилась с таксистом и, повернувшись, увидела Линн, идущую по дорожке ей навстречу. Они расцеловались.

— А где дядя Клайв?

— В последний момент выяснилось, что к ужину он не успеет, но приедет позже.

Линн взяла Фелисити под руку, и они вместе пошли в дом.

— Бабушка будет недовольна, — заметила девушка. — Она любит, чтобы вся семья была в сборе.

— Дорогая, как будто я не знаю. — Фелисити собралась с духом, увидев в дверях крупную фигуру матери. Она очень любила свою мать, но в душе надеялась, что в этом возрасте у нее самой не будет таких внушительных размеров. Не то чтобы возникли причины для беспокойства, нет. Фелисити была хрупкой и очень стройной, в то время как мать и старшая сестра, Марси, — вылитые гренадерши. Помнится, отец даже называл ее своей карманной дочкой.