Мария Воронова - Книжная девочка

Этот вариант Женю не устраивал.

Оба молчали, время от времени Константин поглядывал на нее, и его лицо смягчалось. Держа его за руку, Женя вспоминала, как эта рука ласкала ее, и мечтала о том, чтобы дорога никогда не кончалась.

Машина ехала по Дворцовому мосту, в Неве, уже почти освободившейся ото льда, отражалось солнце. Природа просыпалась, готовилась к новой жизни, и такая же новая жизнь была у Жени внутри. Но мужчина, сидевший рядом с нею на заднем сиденье «Мерседеса», еще не знал об этом. И Женя не знала, суждено ли ему узнать. Изменить прошлое невозможно, но между супругами не может быть тайн. Тайна должна быть раскрыта, и лишь потом, после трудного разговора, Женя скажет ему… Или молча уйдет.

«Мерседес» затормозил возле дома, и ее сердце заколотилось, как бешеное. Константин вышел из машины, подал Жене руку и внимательно посмотрел ей в лицо. Кажется, он понял, что ее волнение вызвано не только радостью встречи…

В молчании они поднялись по лестнице. Женя открыла дверь ключом, Константин вошел в квартиру вслед за ней и поставил чемодан у порога. Постоял немного и пошел в глубь квартиры. Вскоре его шаги, медленные, тяжелые, стихли.

…Он сидел у окна на кухне, закрыв лицо руками.

– Я знаю, что произошло здесь двадцать лет назад, – тихо сказала Женя.

Константин отвел руки от лица, и ее поразила его бледность.

– Я это уже понял. Как ты узнала?

Женя начала рассказывать, как нашла альбомы и портрет в диване, как увидела памятник, и… все остальное… Константин слушал молча, лишь несколько раз усмехнулся.

– Что ты решила? – тусклым голосом спросил он, когда она закончила.

Женя почувствовала, что ее жизнь, ее любовь повисли на тонкой ниточке, готовой вот-вот оборваться…

– Но неужели все было именно так? – отчаянно воскликнула она. – Я не верю в это, Костя!

Он посмотрел на нее как-то по-новому.

– У тебя есть основания не верить?

– Да, есть! Я знаю тебя и знаю, что ты не мог, не мог!

Он молчал.

И тогда слезы хлынули из Жениных глаз, и она не вытирала их, потому что тонкая нить оборвалась, и все остальное уже было не важно. Ее ребенок никогда не узнает отца. От жалости к маленькому живущему в ней существу Женя зарыдала в голос. Как в детстве, когда еще веришь, что слезы могут помочь.

Он подошел к ней со стаканом воды:

– Выпей.

Она оттолкнула стакан и в последней отчаянной надежде крикнула:

– Скажи мне, что ты не убивал! Что это был не ты!

Константин поставил стакан на стол, сделал несколько шагов по кухне…

– Ты права. Я не убивал Катю.

– Это был просто несчастный случай, да? – Она подняла к нему залитое слезами лицо. – Катя сама упала с галереи, ты ее не толкал, да?

– Нет, Женя. Это был не просто несчастный случай. Но Катю толкнул не я…

Петербургское лето 1993 года было жарким. Третью неделю в городе стоял удушающий зной, тяжелый и липкий. У «Скорой помощи» было много работы – вызовы следовали один за другим.

Автоматически выполняя назначения врача, Костя думал, что не успеет как следует подготовиться к экзаменам и не поступит в институт. И какая участь тогда его ждет? До старости трудиться фельдшером на «Скорой»? Мужчина со средним медицинским образованием и карьера – вещи несовместные.

Но разве Катя согласится провести всю жизнь рядом с простым фельдшером? Нет, это абсолютно невозможно. Она не сомневается, что их жизнь будет яркой, интересной. Она верит в свою счастливую звезду. И он просто обязан поступить, во что бы то ни стало.

После бессонной ночи голова была пустой и гулкой, как колокол. Сейчас бы в холодный душ и поспать часиков десять… Но нет, выспаться не получится – дома придется повторять химию, а потом ехать на подготовительные курсы в институт.

Во дворе было непривычно пусто и тихо. Пользуясь выходным днем, все, кто мог, уехали за город. Костя мимоходом подумал, что сегодняшней смене будет легче. А может быть, и нет. Уехали здоровые, а больные-то остались.

Стена соседнего дома будто вылиняла от солнца, но над парадными старых домов зной был не властен. Тут всегда царила прохладная и затхлая атмосфера склепа. Костя уже привык к ней, как привык к огромной квартире и к ее хозяйке, Катиной тетке со смешным и неподходящим ей именем Муза.

То, что одинокая Муза Васильевна пригласила их жить к себе, было настоящим подарком судьбы. Пока Костя служил в армии, его мама вышла замуж, родила девочку и теперь снова ждала ребенка. Костя любил мать, симпатизировал ее новому мужу, но жить с ними не хотел. Отчим принадлежал к нарождающемуся классу бизнесменов, дела его шли успешно, и, живя с ним, Костя с Катей неизбежно превратились бы в нахлебников. А этого Костя хотел меньше всего.

Жить с Музой – совсем другое дело. Тут все строится на взаимовыручке. Муза говорит, что в трудные времена легче выживать сообща, чем поодиночке.

Правда, Костя понимает, что она прекрасно обошлась бы без его тощих фельдшерских рублей и без неумелой Катиной стряпни. Просто она очень любит племянницу и желает ей счастья.

Муза Васильевна не только приютила их, но и взяла Катю под свое крыло в тяжелый момент, когда семья отвернулась от девушки из-за нелепого замужества. Костя стал причиной разрыва между матерью и дочерью. Теща возлагала большие надежды на Катину красоту, считая ее капиталом, который следует выгодно разместить, чтобы он приносил дивиденды.

Катя и раньше была ближе с теткой, чем с матерью, но мать есть мать. Катя тосковала по ней и терзалась чувством вины, хотя ни в чем не была виновата.

Костя тихо открыл дверь квартиры, но предосторожность оказалась напрасной. Катя уже встала. Свежая, радостная, с еще мокрыми после душа волосами, она выбежала в прихожую.

– Иди завтракать!

Он крепко обнял ее, вдыхая тонкий аромат густых волос. Все тревоги ушли, осталось только молодое и смелое чувство счастья.

– Потом поем, – улыбнулся он.

– Не уходи, – попросила Катя. – В последнее время ты так бываешь редко дома!

Она вертелась перед зеркалом, примеряя новый сарафан. Последний подарок отчима, с неудовольствием вспомнил Костя. Анатолий Семенович держал несколько магазинов одежды и часто подкидывал вещи молодой семье. Костю это раздражало, от подарков себе он отказывался, но Катя всегда так радовалась им, что у него не хватало духу серьезно протестовать.

– Я не могу пропускать курсы, – вздохнул он.

– Ты и так поступишь в институт, Анатолий Семенович обещал помочь.

– Я его ни о чем не просил! – огрызнулся Костя.

Катя засмеялась:

– Ты – нет. Но, слава богу, у тебя есть мама. Да он и без всяких просьб собирался это сделать, нормальный же человек.

– Мне не нужны его подачки и одолжения.

– Кость, ну что ты в самом деле! Если тебе повезло, и у тебя такой отчим, надо этим пользоваться. Не будешь же ты в поликлинике за три рубля сидеть! Между прочим, Анатолий собирается взять тебя в свой бизнес! – Катя сделала пируэт, держась за края подола. – Раскручиваться надо сейчас, потом поздно будет.