Мария Воронова - Повод для знакомства

– Света!!! – Колдунов выкрикивал ее имя все время, пока продолжалась обличительная тирада, но на Светлану Эдуардовну, видимо, нашел стих: «не могу молчать».

– Я, – сказала Катя, с достоинством появляясь из-за шкафа, – уже поняла, что представляет собой ваше отделение.

– Ой, – сказала докторша и засмеялась, – прикольно получилось.

– Я не хочу выяснять отношения и отвечать на ваши, Светлана Эдуардовна, оскорбления. Это значило бы опуститься до одного с вами уровня. – Катя говорила ровным холодным тоном и чувствовала, что мама была бы ею довольна. – Я просто хочу помочь своей учительнице, больше ничего. Поэтому я ничего не буду говорить о состоянии дел в этом отделении, о поведении врачей. К сожалению, ничего хорошего я сказать не могу. Удивительно, что заведующий попустительствует такому поведению и позволяет докторам выглядеть так, будто они женщины легкого поведения…

– Эй, вы же не хотели отвечать на оскорбления, – напомнила Света.

Катя поняла, что начинает заводиться от ее спокойствия. Чтобы не сорваться, не накричать, она предпочла покинуть кабинет с гордо поднятой головой.

– Светлана, угомонишься ты или нет? – спросил Ян Александрович сурово. – Что ты как с цепи сорвалась?

– Так я сквозь дерево не вижу пока еще! Кто знал, что эта мымра у вас в засаде сидит?

– Ты могла меня послушать. Я же сказал, что мы все вопросы после обсудим. Никак было не заткнуться? Кричу: «Света, Света!» – а тебе по фигу.

– Ну достали они… Полная палата…

– Я понял уже, чего у тебя полная палата. Чудовище ты страшное! И зачем ты в медицину пошла?

Светка плюхнулась во второе кресло и закурила.

– Да черт его знает, Ян Александрович! Сама не врубаюсь. Бабок не платят. СПИД-гепатит кругом сплошной, того и гляди на операции заразишься… Уважения нет, такие козы, типа этой, даже за людей нас не считают. Ну а всякий там бред о том, что святое дело помогать людям… Так я чем дольше живу, тем меньше мне хочется им помогать. А у вас что, наоборот?

– Да то же самое.

– Ну вот! Забейте вы на эту накладку. Я таких ядовитых дамочек насквозь вижу. Она по-любому жизни нам не даст.

– Чего ты к ней привязалась? Нормальная тетка, окна вот моет. Или ты думала, что будешь ее коброй обзывать, а она тебя за это расцелует?

Вера тем временем быстро накрыла стол. Она всегда поила Яна, Эрика, а теперь и Светку чаем со своими домашними пирожками. Ее выпечка таяла во рту, и доктора ели так, что за ушами трещало. Вера называла их обжорство актом милосердия, говорила, что, когда они уничтожают ее пирожки, это позволяет ей соблюдать хотя бы подобие диеты. Отказаться от кулинарной деятельности Вере как-то не приходило в голову. Сознание того, что, какие бы дела ни творились на отделении, они всегда могут попить чаю с пирогами, создавало у докторов позитивный настрой. Вот и сейчас Ян со Светкой откусили от нежнейших булочек с маком и сразу подобрели.

– Нормальная, ха! Да там полна голова тараканов! Думаете, зачем ее понесло окна заклеивать? Чтобы все видели, какая она самоотверженная, трудолюбивая и заботливая. Голые понты!

– Света, не нужно сразу ждать от людей плохого. Ты просто злишься, что сама не смогла совершить сей благородный поступок, – ласково сказала Вера.

– Окна мыть буду только по приговору суда! Короче, я вас предупредила, что мы с этой пианисткой нахлебаемся. Вера Ивановна, можно я с собой возьму пару пирожков?

Вера собрала ей внушительный сверток, и Светка отбыла.

Колдунов налил себе еще чаю и теперь благостно смотрел на Веру.

– Ничего девочка? – спросила старшая сестра, убирая со стола. – Мне нравится.

– Да ну! Наглая просто. Старых вообще терпеть не может.

– А кто может, ты, что ли?

– Ну я, конечно, тоже не могу. То у них тут стрельнет, то там кольнет. А я что, Бог, что ли? Из бабушек девочек не делаю.

– Ладно, не увлекайся. Разные бабки бывают. Например, наша Клавдия Ивановна. Я ни разу от нее жалобы на здоровье не слышала. И, кстати, ей Светка тоже понравилась. А уж Клавдия Ивановна со своим стажем как-нибудь плохого врача от хорошего отличить может.

Ян задумался.

– Вообще-то она истории болезни пишет правильно… И шустрая. Правда, по сравнению с Эрнстом Михайловичем любой тормоз живчиком покажется. Да Господи, Вера, о чем мы говорим! Или ты не знаешь, зачем женщины в хирурги идут? Мужика подцепить нормального, вот и все. Найдет она себе мужа, и поминай как звали.

– Может быть, ты на ней и женишься? – ядовито спросила Вера.

– Может, и женюсь…

Вечером Вера навестила Колдунова. На улице шел снег, и ее совсем замело. В дверях стоял сугроб, из которого выглядывали круглые веселые глаза. Ян долго отряхивал ее веником на лестнице.

– Замерзла?

– Не успела. Взбодрилась только.

Вера решительно прошла в кухню и открыла холодильник. Насвистывая, она уставилась в его глубины. У холостяка Колдунова там царила вечная мерзлота покупных котлет и пельменей, так что ничего интересного Вера увидеть не могла.

Из объемистой хозяйственной сумки она вытащила трехлитровую банку и большой пластиковый контейнер.

– Вот тебе суп грибной, а вот домашние котлетки… А то нельзя же всякой падалью питаться.

Ворча, Вера снова погрузилась в недра своей сумки и вынырнула уже с баночкой салата.

– Чаю хочешь, Веруш? У меня даже коробка конфет есть от благодарных пациентов.

– Да ну этих пациентов! Дарят какие-то отходы гуталиновой фабрики. И хотят, чтобы мы перед ними на задних лапках ходили. Чаю, впрочем, давай.

– А то, может, позже? – Ян подошел к Вере и стиснул ее в объятиях. – Не могу уже терпеть, так тебя хочу.

Вера засмеялась:

– Ой-ой! Что это тебя разобрало? Любишь, что ли, толстых женщин?

– Тебя люблю. – Он поцеловал ее в губы. – Ну что, без чаю обойдешься?

Они лежали в постели, крепко обнявшись.

– Как мне хорошо, Вера, если бы ты только знала!

Колдунов гладил ее по животу. Пальцы нашли знакомый рубец, заскользили по нему, будто пытаясь разгладить…

– Что, свою работу проверяешь?

Колдунов посильнее прижался к ней:

– Прости меня, Веруша. Искалечил тебя.

– Ну что ты! Думаешь, я не знаю, что такое ранение таза? Да я могла десять раз умереть, если бы не ты.

– Умереть ты могла только один раз. Поверь, я сделал все, что мог. Но все равно – прости меня!

Вера взяла его руку в свою, несколько раз быстро поцеловала в ладонь. Она была такая ласковая, Ян таял, как мороженое, в ее объятиях…

Они были любовниками очень давно, лет, наверное, пятнадцать. Когда познакомились, Колдунов был женат и разводиться не собирался. Он делал успешную карьеру, развод мог отразиться на ней неблагоприятно. Да в принципе жена вполне его устраивала, поэтому красивая медсестра Вера (тогда она была стройной длинноволосой блондинкой), без писка отдавшаяся ему, казалась приятным дополнением к жизни.