Джоанна Кингслей - Сокровища

Витторио отпустил тормоз и подал машину назад.

— Ты что делаешь?! — взорвался Стефано.

— Ты серьезно думаешь, что я собираюсь нанести визит старой европейской распутнице, пользующейся самой дурной славой? Возможно, у тебя нет причин беспокоиться о своей репутации, Стефано, но я не желаю испортить свою. Не сейчас.

Стефано положил свою руку на руку Витторио и выключил передачу.

— Не будь идиотом. Она богатая, умная женщина. Я слышал, к тому же красивая. Куртизанка, возможно, часть умирающей традиции; но не женщина, которой надо стыдиться. Хорошо известно, что у нее много влиятельных друзей.

Из горла Витторио вырвался насмешливый звук, прежде чем он произнес:

— Не надолго. Именно эту разновидность декадентства дуче вырвет с корнем и полностью уничтожит в Италии. Проститутка, пользующаяся благосклонным вниманием министров и королей! Непростительно! — Он пристально посмотрел сквозь окно и, понизив голос, добавил: — Не удивлюсь, если за этим местом уже следят.

— Я не уеду, — объявил Стефано. — Я должен выполнить поручение Карло.

— Да, — пробормотал Витторио, — довериться Бранкузи в выборе такого клиента.

Стефано был уже готов выйти из машины со словами, что он и сам справится, а Витторио может ехать… как вдруг из туч показалась луна. Впереди, на пологом холме, возвышавшемся над кипарисами, они увидели огромную виллу, купающуюся в серебристом свете. «Волшебный вид», — подумал Стефано. Бросив взгляд на Витторио, он заметил, что и брат тоже был поражен увиденным.

— Она удачно выбрала название для дома, — сказал Витторио. — Ла Тана — лисья нора, куда самка заманивает свои жертвы.

— Ла Тана означает еще и гнездо, — заметил Стефано. — Подходит для дома голубки.

Они еще мгновение смотрели на виллу, пока тучи снова не закрыли луну. Но даже краткий взгляд на виллу раздразнил их воображение. Сразу, без понуканий со стороны Стефано, Витторио медленно повел машину через ворота по кипарисовой аллее.

Через несколько минут они остановились перед виллой, построенной из розового и белого мрамора в палладианском стиле [6] Андреа Палладио (1508–1580) — итальянский архитектор. . Ее фасад украшала галерея с колоннами, от которых по обе стороны располагались два длинных крыла. Большая, окованная железом, дубовая дверь под галереей распахнулась, не успел Стефано даже протянуть руку к звонку.

— Добро пожаловать, господа, — произнесла женщина в дверях. — Добро пожаловать в мой дом.

Стефано ожидал увидеть слугу — дюжину слуг, — но это была сама Коломба — женщина, которая очаровывала Европу почти четверть века. Он смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд. Никогда в жизни ему не встречалась женщина, в которой в единое целое соединились бы такая красота и элегантность. Блестящие черные волосы были высоко уложены на голове, подчеркивая изящество ее лица. Шелковое платье пыльно-розового цвета, расшитое жемчугом, облегало ее еще стройную фигуру и мягкими складками ниспадало на пол. Лицо было сияющим, что еще больше подчеркивалось блеском бриллиантов на шее. Клеопатра, Елена Троянская, Жозефина… Сама Ева… ни одна женщина в истории не могла быть более изысканной и обольстительной, чем Коломба.

Стефано огорчился, когда она сначала повернулась к брату.

— Вы, должно быть, Витторио, — произнесла она, протягивая ему руку.

Стефано затаил дыхание, боясь, что Витторио может дать выход своему неодобрению в виде потока оскорблений. Но, поколебавшись, он взял руку и быстро пожал ее.

Она слегка улыбнулась ему и повернулась к Стефано.

— А вы Стефано…

Поддавшись импульсу, с которым он не мог совладать, Стефано взял ее руку и наклонился, чтобы поцеловать ее. Губы коснулись кожи мягкой и гладкой, как перо. Когда он вновь взглянул на нее, ее сапфировые глаза задержали его, и она улыбнулась улыбкой, которая осветила ее лицо. Теперь он понимал, как она могла зажечь сердца стольких мужчин.

— Входите, пожалуйста. Я ждала вас обоих очень долго.

Витторио помедлил в нерешительности. Стефано заметил, что у брата было обеспокоенное, подозрительное выражение, когда он переступал порог.

Что же до него, он уже знал, что сделает все для этой женщины. Абсолютно все.

Когда Стефано вступил в мир Коломбы, он почувствовал, словно перенесся назад во времени. Единственными звуками были нежное шуршание ее платья, когда она вела их по коридору, и резонирующее тиканье часов с фарфоровым циферблатом. Даже дождь за плотно зашторенными окнами уже больше не был слышен. Везде горели свечи — наверху в люстрах, в настенных канделябрах, в серебряных подсвечниках; их пламя мерцало на полированных поверхностях бесчисленных и бесценных предметов, наполнявших Ла Тану: фарфоре, золоченых бронзовых статуэтках, булях, серебряных шкатулках, на картинах в позолоченных рамах.

В конце коридора засиял более яркий свет, и она повела их в ту сторону. Она двигалась с грацией девушки в три раза моложе ее, подумал Стефано, и с уверенностью женщины, которую чествовали на трех континентах.

Когда они вошли в гостиную, у него перехватило дух. Это была восхитительная комната с отделкой золотом по розовому, бледно-фиолетовому и розовато-лиловому. Херувимы резвились на нарисованном на потолке небе; под ногами на ковре цвели цветы.

Стены были увешаны картинами. Одна из них, обнаженная одалиска с ниткой светящегося жемчуга, привлекла к себе внимание Стефано.

— Тициан? — почтительно спросил он.

— Да. — Она улыбнулась, очевидно довольная, что он узнал ее. — Это одна из моих любимых.

— А это, — сказал он о другом большом полотне, где голова пышной ню покоилась на белой груди лебедя, — Рубенс. Красавица.

— Упадничество, — шепотом произнес Витторио. Он прекрасно понимал ценность картин и, как только вошел в дом, начал подсчитывать стоимость каждого предмета.

Какой бы развращенной она ни была, но, ей-богу, эта женщина стоит целое состояние.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — предложила она им и указала на бархатные кресла и диван перед камином. Когда она сделала жест рукой, бриллианты на запястье поглотили свет пляшущих языков пламени и прочертили в воздухе светящуюся дугу. Перед диваном стоял столик с лакированным подносом, на котором были расставлены полупрозрачные фарфоровые кофейные чашечки, золотой кофейник и камчатные салфетки.

Витторио чопорно сел в одно из кресел, но Стефано сразу же направился к дивану, чтобы сесть рядом с Коломбой. Очарованный ею, он стремился стать частью той ауры, которая окружала ее. Еще ни одна женщина не оказывала на него такого сильного действия. Ее запах околдовал его; голос успокаивал, и, хотя он был в ее обществе всего несколько минут, у него возникло ощущение, что он знал ее всю свою жизнь.