Елена Квашнина - Работа над ошибками (СИ)

Валерка Хренов вернулся через несколько часов. Побитый, униженный и оскорбленный. Оказывается, возвращаясь к нашей баррикаде, попал в плен к другой сотне. Был крепко избит и долго доказывал, что он свой. Пока его не сдали тому самому начштаба. Мы плакали от смеха, когда Хренов выражал свое возмущение действиями дураков из соседней сотни.

И вот тут-то я увидела Ивана. Это был Иван. Никаких сомнений. Сначала я растерялась и ничего не предпринимала. Стояла и смотрела на него. Однако, все-таки рванулась в толпу, стремясь оказаться поближе к нему, разглядеть до мельчайшей черточки.

— Ты куда? — в один голос закричали мне Валерка с Аней. Я махнула им рукой. Отыскала глазами Саню. Кивнула ему и показала глазами в сторону Ивана. Он проследил за моим взглядом. Удивился. Кивнул в ответ, дескать, все понял. Потащил в сторону Валерку с Аней, на ходу объясняя им что-то. Меня же затолкали в толпе. Я отчаянно вертела головой, так как больше не находила Ивана. Пробралась к санитарному автобусу. И стояла там, лихорадочно шаря глазами по бесконечному множеству лиц. И вдруг увидела. Он был не один. Шел с бритоголовым начштаба прямо к нашей баррикаде. Они остановились между танком и бетонными блоками. Подозвали сотника Володю. Долго с ним разговаривали, резко жестикулируя.

— Катька!

Я оглянулась, раздосадованная. Бог мой! Из открытых дверей медицинского автобуса на меня смотрел Витька Ремизов. Постаревший и потасканный. Вот кого не ожидала встретить.

— Ты что здесь делаешь? — не сумела скрыть своего изумления.

— Вообще-то мы концерты на набережной даем. «Рок на баррикадах». Слышала?

— Про концерты? Да. Но на набережную еще ни разу не ходила.

— Ну, вот. А в промежутках я медикам помогаю. У меня среди них старые друзья нашлись. Они меня спиртиком греют. Заходи… отметим встречу…

Я не знала, как лучше поступить. Идти к своим и столкнуться с Иваном лицом к лицу? Или смотреть на него из автобуса? Взяла и полезла к Витьке. Он познакомил меня со своими друзьями. Пить я отказалась. Посидела минут десять, поболтала. Баррикада наша обозревалась частично. Меня это не устраивало. Не видно было Ивана. Поэтому попрощалась и вылезла на улицу. Возле танка уже никого не наблюдалось. Вот обида-то. Можно смело возвращаться.

— Ты где была? — встретила меня Аня.

— У медиков в автобусе сидела. Старого знакомого встретила. И он меня к медикам затащил.

— А тут без тебя такие классные мужики приходили!

Аня, как и я, была матерью-одиночкой. Совсем молодая, никаких комплексов. На отношения с мужчинами смотрела проще меня, намного проще.

— Ты про начальство? Я их видела. Зачем они притащились?

— Да на счет «Альфы», — встрял неизвестно откуда взявшийся Валерка. Из воздуха он что ли материализовался? Я поискала глазами Саню. Махнула рукой, подзывая. Как бы мимоходом заметила:

— Не люблю начальство. Если они еще на горизонте появятся, свистните мне. Я опять уйду к медикам.

И пошла к костру, не подозревая, что напророчила. Иван появлялся у нашей баррикады несколько раз. И с начштаба. И один. Я каждый раз успевала сбежать к медикам. Уводила с собой Саню. Не дай бог он с Иваном пересечется. Пока Сашка общался с медиками, я смотрела из окна автобуса. Ругала себя за трусость. И сама себя успокаивала. Не для того третий день нахожусь здесь, чтобы личные проблемы решать. Долго потом ходила молчаливая, отмахиваясь от Валерки с его рассказами и от Астащенки-младшего с его помидорами в условиях крайнего севера.

В три часа ночи на балкон Белого дома вышел Руцкой. Рявкнул в мегафон:

— Подлец Крючков арестован. Победа, товарищи! Победа! Все! Можете идти по домам!

Вместо ожидаемого «Ура» по площади, разрастаясь, покатился дружный хохот. Покатился и долго не затихал. Скорее, это было последствием напряжения, несколько дней гнездившегося в людях и теперь отпустившего их. Естественно, никто никуда не пошел. Три часа ночи. Метро закрыто. Наземный транспорт не ходит. Да и не хотелось сразу расставаться. До рассвета люди смеялись, хлопали друг друга по плечам, делились переживаниями и последними радостными новостями. Лишь в шесть часов утра начали расползаться. Площадь тихонько пустела. В семь часов ушли танки, защищавшие Белый дом. Мы их провожали, как родных. Пытались, несмотря на протесты, закинуть в люк еще хоть немного продуктов, газировки, сигарет. Аня плакала. И танкисты посадили ее на броню — прокатить напоследок.

Мы собирали с Саней свои вещи в рюкзак, когда появился Валерка Хренов с двумя бутылками кагора в руках.

— Мужики! Церковный! Освященный! Сам отец Глеб Якунин угостил!

Сотник Володя с сомнением разглядывал бутылки. Не верил, что они из церковных подвалов. Хренов его неправильно понял. Заклянчил:

— Грех за победу не выпить. Володь, а?

Смешно было слушать, как отчаянный Хренов по-детски пытался умаслить Володю. Володя оглянулся вокруг. Людей оставалось мало. От нашей сотни — меньше половины. Он махнул Хренову рукой:

— Давай!

Мы пристроились возле палатки комитета солдатских матерей. Неизвестно откуда появились пластиковые стаканчики. Хренов прямо-таки священнодействовал, разливая вино.

— Ну, за победу!

Мы чокнулись. И тут дикий вопль прорезал воздух над уже пустой площадью:

— Тревога! ОМОН на танках!

Пластиковые стаканчики попадали на заботливо кем-то расстеленную пять минут назад газету. Кагор вытекал из них густой рубиновой влагой.

Все куда-то побежали. Кто к баррикаде, кто к Белому дому. Я побежала на крик. Еле расслышала далеко за своей спиной громкие команды Володи:

— Сотня! Стройсь!

Но меня уже пронесло вперед. Я затормозила, собираясь вернуться назад, к строящейся сотне. Тут кто-то подхватил меня под руки. Кто-то уверено скомандовал над ухом:

— Быстро в цепь!

И я оказалась зажатой между двумя незнакомыми мне мужчинами.

— Цепь! В «замок»!

Все команды выполнялись автоматически. Суета моментально улеглась. Наступила тишина. Я перевела дух и оглянулась. Проезжую часть перед Белым домом через равное расстояние перегораживали четыре двойные цепочки. И все. Никого больше. Я оказалась в первом ряду первой цепи. Через несколько человек от меня стояла еще одна женщина. И во втором ряду — одна. Всего три женщины в цепочке.

Из подъезда вышла группа мужчин. Все военные. В форме. Только один в штатском. Они посовещались. Куда-то послали двух парней в камуфляжках. Парни скоро вернулись. Видимо, доложили обстановку. Тогда один из военных пошел к нам.

— Кто это? — тихо спросила я у соседа.

— Это Кобец, — так же тихо пояснил сосед, маленький пожилой человечек в очках с толстыми линзами, с синей береточкой на седой голове.

Кобец прошел перед нами, внимательно нас разглядывая. Я засмущалась, отвела глаза в сторону. И чуть не вскрикнула. Мужчина в штатском стоял совсем недалеко. И этим мужчиной в штатском был Иван. Разглядеть удалось даже свежую царапину на его щеке. Я засмотрелась. Боялась и надеялась одновременно, что вот сейчас он меня увидит. Чуть не упустила команды Кобеца: