Элизабет Нотон - Жди меня

– Чтоб меня.

Глядя на его радость, Кейт вспомнила о своем горе. Слезы снова навернулись на глаза. За последние несколько недель она плакала больше, чем за целый год. Ну сколько можно! Кейт встала и снова вытерла лицо.

– Хочу прилечь.

Митч вскочил с дивана:

– Ты в порядке?

Нелепый вопрос. Ее сердце только что разорвали в клочья, и Кейт все еще не понимала, что на самом деле с ней произошло. Но не такого ответа ждал Митч. Поэтому Кейт изобразила пусть печальную, но улыбку.

– Выживу. Я давным-давно этому научилась.

***

Ветер набросился на маленький дом. Лунный луч проникал сквозь тюль в гостиной Кейт и светил прямиком Митчу в глаз. Прикрывшись рукой, тот пробормотал ругательства. Что случилось с нормальной шторой?

Шлеп. Шлеп. Шлеп.

Господи, это еще что? Митч перевернулся на бок и накрыл голову подушкой, чтобы не слышать настойчивый стук и спрятаться от назойливого света. Как Кейт вообще тут спит?

Шлеп. Шлеп. Шлеп.

Да, под такой шум не уснешь. С раздраженным стоном Митч отбросил покрывала и пошел на кухню. Снаружи волны бились о берег. Прильнув к стеклу, он осмотрел задний двор.

Шлеп. Шлеп. Шлеп.

Ветер безжалостно трепал защитную сетку. Открыв дверь, Митч босиком спустился по ступенькам, ежась от холодного ночного воздуха. Песок набился между пальцев ног. Порыв ветра хлестнул Митча волосами по лицу, напомнив, что ему надо подстричься. Чертова шевелюра росла, как сорняк.

Экран небрежно болтался на ржавых петлях. Митч попробовал нащупать на дверной раме какой-нибудь крюк или щеколду. Неужели Кейт так и бросает его хлопать днем и ночью? Так ничего и не обнаружив, Митч сделал мысленную пометку завтра решить проблему. По крайней мере спать сестра будет спокойно.

Сзади хрустнула ветка. Митч застыл, а потом обернулся. Какая-то тень метнулась рядом. Не успел Митч среагировать, как висок взорвался болью.

– Твою мать. – Он схватился за голову, шагнул… а потом провалился в темноту.

***

[1] Чикаго Кабз (англ. Chicago Cubs) — профессиональный бейсбольный клуб.

ГЛАВА 22

Свет от холодильника освещал Райана в темноте кухне. Он стоял у открытой дверцы и пялился в большую камеру. Есть не хотелось, а пивом не унять боль в желудке. Но, лежа на кровати и вспоминая, как недавно здесь же лежала Кейт, он не мог расслабиться.

Райан посмотрел на телефон. Надо ей позвонить. Вот только станет ли она слушать или сразу бросит трубку? Потерев ноющую грудь, он глубоко вздохнул и закрыл глаза.

«Дам ей день. Потом попробую снова. Она от меня так просто не избавится».

Раздался звонок сотового, и Райан подскочил. С грохотом захлопнув холодильник, схватил телефон со стойки. Внутри проснулась надежда. Может, Кейт все-таки одумалась?

– Кейти?

– Райан, это Симона.

– Привет, – разочарованно отозвался он.

– Райан, Митч не берет трубку.

Услышав панику в голосе Симоны, Райан ощутил, как волоски на шее встали.

– Что?

– Он не отвечает по своему сотовому. А ведь предупредил, что никогда не расстается с телефоном. Кейт тоже не доступна ни по сотовому, ни по домашнему.

Вот черт. Райан на автомате пошел туда, где бросил обувь.

– Я нанял охранников присматривать за ее домом. Они не звонили. Наверное, просто шторм.

– Да, – согласилась Симона, но Райан знал: она поверила в эту версию не больше него самого. – Мой частный сыщик наконец прислал отчет. Сервер сегодня рухнул, поэтому я получила письмо только что. Райан, у Уолтера Александера было две дочери. Одна умерла от рака пять лет назад. Пола Маккеллен.

Райан так и застыл: одна рука на дверной ручке, во второй ключи от взятой в прокате машины.

– Так вот, как он связан с фамилией Маккеллен.

– Да. Уолтер – это Карл Маккеллен, глава «Маккеллен паблишинг». Его дочь Пола вышла за Джейкоба Александера восемь лет назад. И умерла после того, как фармнадзор завернуло «Табофрен». Думаю, она входила в число испытуемых, когда проект закрыли.

– Дерьмо. Так вот почему он так взбесился. – И вот почему Райан не узнал имя Джейкоба Александера и не сопоставил его с человеком, с которым работал в одном офисе. Сукин сын использовал обе фамилии, держась в тени, пока проводил незаконные исследования. А тесть, Карл Маккеллен, помогал ему и «Грейсон Фармасьютикалс» проталкивать препарат.

– Да.

Дождь хлестал Райана по лицу, когда тот бежал к машине. Он забрался внутрь и завел мотор.

– Но у него есть еще одна дочь, – продолжила Симона.

Откинув со лба мокрые волосы, Райан спешно выехал со двора.

– Где?

– Здесь, в Сан-Франциско. Райан, она работает у тебя.

– Что? В моей компании нет никаких Маккелленов. Да и Александеров тоже.

– Я говорю о Ханне Хьюз.

– Не может быть. Ты уверена?

– Да.

Дерьмо. Ханна, которая за прошлый месяц несколько раз ездила в Ванкувер. Которая управляла слиянием с «Грейсон». Которая купила ему машину и могла без проблем взять ее в день, когда умерла Дженет Келли. Ханна, которая знала все подробности о возвращении Кейт, потому что он по глупости все выкладывал помощнице.

Райана охватила тревога. Он поддал газу.

– Симона, Ханна знает, что Кейти сегодня ночует в домике на пляже.

– Я еду по автостраде и уже позвонила в полицию.

– Может, как раз на месте и встретимся. Не заходи без меня в дом. Слышала?

Связь оборвалась.

– Симона?

Вот черт. Успела она его услышать или нет? Райан набрал охранников, которым поручил следить за домом Кейти.

Ничего.

Черт!

Вдавив в пол педаль газа, Райан кинул телефон на сиденье рядом и вцепился в руль.

***

Теплая вода омывала кожу Кейт, а вокруг плавали мыльные пузыри. Не в силах уснуть, она набрала ванну, надеясь, что таким образом сможет прогнать холод, поселившийся внутри. Ничего подобного.

Так Кейт и лежала, открывая-закрывая ногой кран и уставившись на пятнышко на краю ванны. Только шум воды нарушал тишину комнаты. Лицо Райана снова всплыло в памяти, и Кейт закрыла глаза, мечтая, чтобы вода унесла прочь всю боль.

Она час провисела на телефоне, обсуждая с Томом Адамсом планы на ближайшие несколько недель, и была измотана. Возможно, исчезнуть – не лучший план, но ничего лучше она придумать не смогла. Родители поймут. Как-нибудь она постарается объяснить все Джулии. Это же не навсегда, просто пока все не затихнет. Кейт больше не хотела знать правду. И не хотела оставаться здесь. Пресса не давала ей прохода, лишь продляя агонию.