Борис Бедный - Девчата

Вошел Илья, таща за собой упирающуюся Тосю. Игнат Васильевич так живо вскочил, будто в кабинет к нему пожаловал сам председатель совнархоза.

— Вот что, товарищ Кислицына, — бодрым голосом сказал он, услужливо придвигая к Тосе стул, — придется тебе вернуться на кухню.

— И не подумаю! — Тося с непримиримым видом затянула потуже концы платка. — Не имеете такого права!

Игнат Васильевич смущенно крякнул и покосился на Дементьева. Ему хотелось и Тосю поскорей уломать, и перед новым техноруком выказать себя с лучшей стороны, чтобы тот не думал, будто заехал в такую глушь, где в начальниках лесопункта медведи ходят.

— Да ты погоди, не лезь в бутылку, — попытался урезонить он Тосю. — Ты пойми: тебя, девчонку, сколько народу просит. И товарищи по работе, и все мы… Ты уважь нашу просьбу, девушка, уважь!

— Все равно не пойду, — не сдавалась Тося. — Этак вы все гуртом навалитесь, что от меня останется? Я в газету напишу, грамотная!

— Да постой ты, затараторила… Не захочешь — не пойдешь, никто тебя насильно не заставит. Но ты о нашем лесопункте подумай: вчера из-за этой ерунды с питанием ваш участок недодал четырнадцать кубиков, а сегодня уже двадцать два. Если и дальше таким макаром пойдет, мы из-за тебя весь квартальный план завалим… Где-то люди ждут древесины, а мы им — кукиш с маслом. «Почему?» — спросят. «Да вот Тося Кислицына не хочет вам помочь!» Они дом заложили, а достроить нечем. Дорогу в пустыне тянут, а шпал нехватка. В шахту рабочие спустились уголек рубать, а крепежного лесу нету, и получается у шахтеров сплошной перекур с дремотой… И все из-за тебя!

Тося сникла было под тяжким грузом, взваленным на ее плечи, но тут же рассердилась на себя за то, что так легко клюнула на нехитрую удочку Игната Васильевича.

— Вы меня не агитируйте! Я и сама знаю, куда наш лес идет, стенгазету читаю. И почему я одна в ответе? Что я, крайняя?.. Виновата разве я, что у меня щи получаются? Я ведь ни на каких курсах не училась: просто варю и пробую на вкус, солю в меру и луку для заправки не жалею. Так-то каждый сумеет, были бы продукты.

— А вот Гавриловна не сумела! — живо сказал Игнат Васильевич. — Сама видела. Не прибедняйся, Тося, талант у тебя к этому делу!

Тося криво усмехнулась:

— Так уж и талант? Скажете тоже!

— Талант, и самый настоящий! — уверил Тосю начальник лесопункта. — Это все равно как Пушкин: берет чистый лист бумаги и пишет увлекательные стихи: «Роняет лес багряный свой убор» или «Одна в глуши лесов сосновых давно, давно ты ждешь меня…»

Игнат Васильевич победоносно покосился на Дементьева. А Тося сперва сильно удивилась тому, что их начальник, оказывается, так хорошо знает Пушкина. Но тут же она припомнила, что оба стиха были о лесе, и решила, что знать такие стихи, наверно, обязаны все руководящие работники лесной промышленности.

— …А я, к примеру, возьму тот же лист, — Игнат Васильевич для наглядности взял со стола чистый лист бумаги и помахал им в воздухе, — и у меня получится: «Та-ра-ра, выезжали трактора»… Ведь так?

— Вам видней, что там у вас получится, — дипломатично ответила Тося. — Что ж, раз мне щи удаются, так я теперь на всю жизнь к кухне привязана? Из-за этой кулинарии… некоторые думают, что я не только на работе, а и в жизни подсобная…

Тося быстро взглянула на Илью, который, опустив голову, смирно сидел в сторонке и мял в руках пыжиковую свою шапку. К столу подошел Дементьев. Сначала его забавляла та серьезность, с какой грузный начальник пытался убедить маленькую повариху вернуться на кухню, и даже Пушкина себе в подмогу мобилизовал. А потом разговор не на шутку заинтересовал молодого инженера.

— Можно мне? — спросил он у Игната Васильевича и по студенческой привычке даже руку приподнял. — Вы одно поймите, товарищ Киселева…

— Кислицына я! — самолюбиво перебила его Тося.

— Виноват, товарищ Кислицына, вы одно поймите: дело к тому идет, что скоро мы всех женщин освободим от тяжелой работы в лесу. Что ж вы, одна против всех? Против всей нашей политики в женском вопросе?

Заслышав, что ее обвиняют в таких тяжких прегрешениях, Тося сразу оробела. Она испугалась вдруг, что ее и отсюда попрут, как вытурили из совхоза, и она так и не доведет до конца одной важной перевоспитательной работы.

— Да не против она! — заступился Илья за Тосю. — Просто ветер еще у нее в голове!

— Ты по себе не суди! — посоветовала ему Тося, а начальству сказала: — С обрубки сучьев я могу и уйти, но только не на кухню. Я… это самое, расти хочу, овладевать новой профессией, вот!

— И расти себе на здоровье, — разрешил Игнат Васильевич посвежевшим после передышки голосом. — Будешь хорошо работать — переведем в столовую, главным поваром станешь… У тебя такие перспективы!

— Да ну их! — забраковала Тося все перспективы. — Не буду я подсобницей, так и жизнь пройдет.

Игнат Васильевич сердито посмотрел на Илью.

— Откуда ты взяла, что питание — подсобная работа? Хорошенькое дело! Сама видишь: не пообедали лесорубы — и выработка сразу упала. Питание — такая же основная работа, как и лесозаготовки, ведь правда? — обратился начальник к Чуркину.

— Самая что ни на есть основная! — с готовностью подтвердил Чуркин и вытер губы, будто только что вкусно пообедал.

— И кто тебе такую чушь ляпнул?! — загремел Игнат Васильевич, нащупав слабое Тосино место. — Скажи, кто — и я ему, дезорганизатору, сразу выговор закатаю!

— Да так, один человек… — нехотя проговорила Тося, а про себя решила: «Хоть режьте — не скажу!»

Игнат Васильевич вытер платком вспотевшее лицо.

— Дайте ей подумать, — снова заступился Илья за Тосю. — Нельзя же так сразу требовать…

Тося с благодарностью посмотрела на единственного человека, который защищает ее. Но тут же ей пришло в голову, что Илья действует сейчас как бригадир, заинтересованный в добавочной рабочей силе. И потом: если она уйдет с обрубки сучьев — кому он станет тогда помогать? Наде не очень-то поможешь! Вот тут и разберись, для кого он старается…

— Раньше требовалось думать, когда сманивал ее с кухни! — накинулся Игнат Васильевич на Илью. — Я еще до вас с Сашкой доберусь. Тоже мне, агитаторы!.. Ну так как же, Тося? Ты учти: человек не всегда делает то, что ему хочется, а чаще то, что другим нужней… Надо! Понимаешь?

Тосе вдруг стыдно стало, что она отнимает так много времени у солидного Игната Васильевича, который ей в отцы годится. Она опять оробела и украдкой покосилась на Илью, спрашивая взглядом, как ей быть. Все-таки он бригадир и должен руководить своей бригадой…

Игнат Васильевич отвернулся, чтобы не мешать сепаратным их переговорам. Илья развел руками и закивал головой, советуя Тосе согласиться.

— Если основная и… всем надо, — сдалась Тося, — тогда что ж, конечно…