Алекс Д. - Целого Мира Мало

— Матерь божья! — воскликнул я, убирая ноги со стола и резко подавшись вперед. От избытка чувств и охватившего меня облегчения дар оратора изменил мне в самый неподходящий момент. Я даже рассмеялся, и дотронулся рукой до своих губ, словно призывая к повиновению.

— Богиня. — выдохнул я, любуясь кардинально изменившейся Камиллой. — В точку, Джон. Это то, что я хотел.

Я снова рассмеялся, пытаясь охватить цепким профессиональным взглядом все детали. И Мила рассмеялась в ответ. Белоснежные зубы сверкнули на смуглом лице, черные глаза задорно блеснули. Сейчас она напомнила мне Салму Хайек, отретушированный ее вариант. Такая же жгучая яркая внешность. Четко очерченные брови вразлет, выразительный удлиненный колдовской и завораживающий разрез глаз, длиннющие густые ресницы, высокие идеально вылепленные скулы, чувственные полные губы и маленькая родинка на щеке. Вот почему макияж смотрелся на этом бесподобном лице кощунственно вульгарным и грубым. Мне еще никогда не приходилось видеть такой чистой, бьющей в глаза, откровенной красоты. Я встречал много привлекательных женщин, и среди звезд мировой величины у меня был свой кумир, олицетворяющий совершенство и идеал черт лица и фигуры. На даже Анжелина Джоли с ее пухлыми губками и порочными глазами меркла на фоне никому неизвестной начинающей актриски.

— Откуда ты, ангел мой? — спросил я, обращаясь к девушке. Но от ангела в ней не было ничего, кроме белого прозрачного сарафанчика на бретельках, создающего резкий контраст со смуглой кожей.

— Я — москвичка. — беззаботно улыбаясь, ответила Камилла. О, какая это была улыбка! Она светилась в каждой черточке безупречного лица, зажигала огонь в черных, как сама ночь глазищах. И я почувствовал, как остро отреагировал мой организм на жгучую страстную красоту утвержденной модели. Возбуждение разилось по венам, и сфокусировалось в одном самом чувствительном месте. Я теперь понял, о чем говорила Лера. От Милы невозможно оторвать глаз.

— Москвичка? Хм…. А национальность?

— Меня все об этом спрашивают. — девушка улыбнулась шире, и на ее щеках появились ямочки. Какая прелесть. Мне хотелось облизнуться. А еще больше лизнуть эту прелесть. — Я — русская, по маме. Но папа — итальянец с испанскими корнями.

— О, да. Замечательно. — протянул, чуть не застонав. Я представил, каким бурным темпераментом должно обладать дитя подобного союза. Итальянцы славятся своей сексуальностью. — Ками, ты просто сногсшибательна. Ничего, если я буду так тебя называть?

— Конечно. — быстро согласилась девушка. Я надеялся, что сговорчивость она проявит и в других вопросах, но тут же одернул себя. Я же дал слово, что больше ни-ни. Черт, а как хочется!

— Ками, мы тебя берем. — возвращаю голосу деловой оттенок. Не без сожаления. Ах, Ками, почему я не встретил тебя полгода назад. Грустно прошелся взглядом по аппетитной фигурке и заставил себя встать. — Оформляйся. Увидимся завтра. Всем спасибо. До свидания.

Распрощавшись с коллективом, я вышел на свежий сентябрьский воздух. Лето медленно, но уверенно, покидало город, и я грустил о теплых радостных днях, которые провел с Диной в деревне. Скоро начнется самое нелюбимое время года. Дождливая промозглая осень. Каждый год она приносит мне лишь разочарования и тоску. И состояние сонной апатии обычно длиться до первого снега. Но в этот раз я попытаюсь обмануть закономерность, и закончив с журналом, все-таки увезу Дину и Кира на Гоа.

Я не торопился на стоянку, где меня дожидался «Мерседес», и решил перекурить на крыльце высотки. Несколько моих сотрудников промелькнули мимо, успев закончить свои дела, мы попрощались повторно. Андрей Светлов, коммерческий директор издательства, составил мне компанию. Он тоже никуда не торопился. Месяц назад Светлов развелся с женой. Они прожили в браке двенадцать лет, и никто не знал, что послужило причиной к разрыву. Однако весь месяц комдир ходил сам не свой. Вот и сейчас, мы курили сигареты, глядя на громадный щит, призывающий к борьбе с никотиновой зависимостью, и молчали, изредка бросая друг на друга понимающие взгляды.

— Может, напьемся? — первым обратился ко мне Светлов. Я пожал плечами, взвешивая все за и против. Почему нет? Я чертовски устал, сегодня был хороший плодотворный день. Разве я не заслужил разрядку?

Мы уже собрались ловить такси, Андрей даже руку поднял, когда на тротуаре появилась Камилла Вознесенская. На ней был короткий фиолетовый плащ с широким поясом, лосины с геометрическим рисункам и модные бутильоны на высоченной шпильке.

Я не собирался, честно, ничего такого не планировал. Слова сами сорвались с губ.

— Ками, мы тут с товарищем комдиром собираемся ответить удачное окончание дня. Не хочешь составить компанию двум одиноким мужчинам?

Сначала ляпнул, а потом подумал. И начал про себя молиться. «Хоть бы не согласилась, хоть бы не согласилась».

— Хорошо. — улыбнувшись, кивнула красавица.

«Ура!» То есть, ну вот.

Помогая девушке сесть в такси, я не мог не обратить внимания на удивительную длину ее ног, но поклялся себе, что не позволю никаких глупостей в этот вечер.

И превзошел сам себя. Никогда еще мое красноречие и врожденное обаяние не выражались столь ярко. Я сыпал шутками и делал комплименты, я был сама галантность и предусмотрительность. Я философствовал на глубокие темы и бросал на девушку жаркие выразительные взгляды. Я смешил ее до слез, и заставлял плакать от умиления, рассказывая только что выдуманную историю о своей первой любви. В итоге, Светлов незаметно удалился, почувствовав себя третьим лишним. А я только этого и ждал. Мы прекрасно провели время вдвоем. Танцевали, смеялись, разговаривали обо всем на свете. Мне импонировало откровенное восхищение в обсидиановых глазах Ками, она ловила каждое мое слово, любой жест, а я чувствовал себя на коне. Но мои тайные желания и помыслы были разбиты одним кротким ответом красавицы. Когда я предложил Ками продолжить вечер в более интимной обстановке, она сказала: Нет. И стала нравится мне еще больше.

В течении следующего рабочего дня мы виделись в офисе лишь один раз. Столкнулись в студии, куда я забежал по делам, и обменялись дежурными улыбками и парой банальных фраз. Вечером я собирался подвести девушку до дома, но она уже уехала. Разочарованный вернулся в пустую квартиру, и заказал доставку белых орхидей на адрес Вознесенской. Потом раскаялся, но отменить заказ было уже нельзя. Пришлось смириться.

Подобный сценарий развития события повторялся следующие три дня. И каждый раз, отправляя Миле цветы, я каялся и звонил Динаре. Но родной и ласковый голос вовсе не избавлял от грешных мыслей о другой женщине. Я был околдован диковинной красотой Камиллы Вознесенской, и чувственным шармом, который она излучала. Каждый день я уверял себя, что настойчиво попрошу Дину вернуться в Москву, но почему-то не делал этого. В один из дней я даже забыл ей позвонить. Но про цветы для Ками — не забыл. Но прекрасную черноокую дочь итальянского мачо не трогали мои галантные ухаживания. Она была со мной вежлива, приветлива и дружелюбна. И только. Каждый день благодарила за цветы, но уезжала одна, или не одна, но точно не со мной. Совершенно новая для меня ситуация. Я никогда не ухаживал за женщинами так долго, без какого-либо отклика с их стороны. Меня мучила неизвестность и ревность к сопернику, а он, наверняка, существовал. С чего бы Ками так долго сопротивляться?