Ольга Домосканова - Зачем тебе моя боль

— Картер, — одернула я. Муж наградил меня гневным взглядом. — Илон всячески мне противостоял. Но разве что-то могло удержать беременную женщину, которую сегодня имели несчастье выписать из больницы?

Картер обреченно вздохнул и снова прижал меня к себе.

— Нет, особенно если ее имя — Альена Картер.

Я улыбнулась, с удовольствием вдыхая аромат парфюма клановника. Как же хорошо вернуться домой.

Чтобы дотянуться до уха, пришлось немного встать на цыпочки и прижаться губами к щеке.

— Лекс? — мой голос волнителен и дерзок. Руки Картера ползут по спине, тело прижимает меня к противоположной стене он отзывается, прикасаясь губами к шее:

— М-м-м?

— Я хочу жареную куриную ногу, — сексуально шепчу я. — И у тебя ровно полчаса, иначе я отгрызу твою…

Он замер, не веря своим ушам, но когда сквозь пелену сбежавших вниз мужских мыслей продралось понимание, о чем я ему говорю, он уперся лбом в стену и простонал:

— Альена, ты голодное беременное чудовище…

Насладиться своим счастьем по поводу пребывания дома я так и не успела. Всему виной человек, по ошибке считаемый моим родственником.

Он пришел где-то через неделю после моей выписки, когда и я, и Картер были дома. Именно это печальное обстоятельство стало роковым.

Рано утром в дверь позвонили. Картер шепнул, что откроет сам, и одеваясь на ходу, осторожно прикрыл дверь. Я не прислушивалась специально, но через некоторое время разговор пошел на повышенных тонах, и я узнала, кто собеседник Картера. Влезла в домашнюю одежду и вышла к ним.

— А ты говоришь, нет ее, — осклабился Энайя. Альена, твой муж прячет тебя.

— Как видишь, нет, — мрачно отозвался муж, награждая меня тяжелым взглядом.

— В чем дело? — спросила я, выжидающе глядя на обе стороны явного конфликта.

По глазам деда я поняла одно — без боя он не уйдет. Он пришел что-то сказать или сделать такое, о чем мы еще пожалеем.

— Ты вообще в курсе, что он запретил своим людям пускать нас к тебе в больницу? — проникновенно произнес Энайя, глядя мне в глаза. Видимо, в них промелькнуло нечто такое, что заставило его довольно потереть руки и продолжить. — Мать извелась вся, ревет каждый день.

— Не очень-то вы рвались в больницу, — сквозь зубы произнес Картер, но слова деда не опроверг.

— А мы знали, что нас туда не пустят, — как будто огорчение проскользнуло в голосе деда, но я знала — это всего лишь игра.

— Будь моя воля, я бы вас всех на пушечный выстрел к ней не подпустил, — прокомментировал муж, а мне стало не по себе. Я понимаю его чувства, но это же моя семья, пусть у меня с ними и не слишком хорошие отношения.

— Знаешь почему? — дед вроде бы отвечал Картеру, но смотрел при этом на меня. — Ты боишься, что Альена узнает правду.

Я бы не поверила деду ни в одно его слово, понимая, что он оскорблен действиями моего мужа и хочет ему отомстить, но реакция Картера на его слова заставила меня усомниться в моих убеждениях.

— Уходи из нашего дома, — прорычал клановник, задвигаю меня за спину. — И никогда здесь не появляйся!

Энайя расхохотался.

— Ты всерьез думаешь, щенок, что можешь меня напугать? Я уже жалею, Альена, что именно его выбрал тебе в мужья. Такова суть, что мне очень нужна была одна информация о клане, а Картеру — жена и ребенок, чтобы получить пост главы. Сартари ведь колебался до последнего, в чью пользу отречься — его или сына. Надо было выдать тебя за Кириена, он так удачно оказался сыном главы.

— Я думаю, что ваши слова, мастер, сможет опровергнуть сам Сартари, вы не боитесь быть пойманным на лжи? — мне совершенно не нравился этот разговор, а также те чувства, которые в одночасье умерли по отношению к Картеру. Одно из них — доверие.

Дед нехорошо так улыбнулся и подался вперед.

— Покойники не говорят, Альена, так что моя ложь останется на моей совести. Брант Сартари умер в ту же ночь, что и его сын. А теперь делай выводы, дорогая моя, нужен ли тебе такой муж, который выбивает себе место под солнцем подобными путями.

Напоследок Энайя крепко хлопнул дверью.

Несколько минут мы просто стояли в тишине. Картер ничего не говорил, я не спрашивала, боясь услышать лишнее. Я ждала. Он по-прежнему молчал.

— Я сейчас соберу вещи и уеду. И ты не будешь искать со мной встречи.

— Аля, я все тебе объясню.

— Хватит, Картер. Объяснять надо было раньше. А сейчас просто заткнись. Мне уже надоело, что ты постоянно юлишь, как змея под рогатиной.

— Я просил у тебя время, чтобы ты пришла в себя и смогла адекватно воспринять информацию.

— И дождался, что доброжелатели сделали это за тебя. Прости, но теперь я уже не знаю, кому из вас верить.

Я оттолкнула его и прошла в комнату. Сумку собрала быстро, брала только самое необходимое.

— Куда ты пойдешь? У тебя еще лечение не закончено.

— Я разберусь как-нибудь сама.

— Аля, послушай…

Он загородил собой проход.

— Картер, не усугубляй. Я едва сдерживаюсь, чтобы не влепить тебе по морде. Ты наигрался в нормальную семью? Дал мне почувствовать себя нужной, приручил, а на самом деле просто использовал, чтобы занять этот гребаный пост? А Сартари тоже ты помог поскорее прибраться?

— Ты не понимаешь, о чем говоришь! — рявкнул он.

— Я столько раз просила тебя все мне рассказать, а теперь все твои слова — это жалкие оправдания.

— Да кто ты такая, чтобы я оправдывался?! — не на шутку разозлился он. Я горько усмехнулась.

— Ты прав, я действительно никто. Средство для достижения твоих целей, и только.

Я дотянулась до телефона, но что-то меня остановило.

— Маячок… Он ведь в телефоне? — Картер не ответил, сверля меня темными, словно грозовое небо, глазами. Я бросила телефон в стену и он рассыпался на кучу мелких деталей. — Пропусти меня.

Он не тронулся с места.

— Картер, я не буду повторять два раза.

Муж отступил. Пока я влезала в сапоги, он стоял ко мне спиной.

Разуверь меня, скажи, как я ошибаюсь, расскажи правду. Обними и никуда не отпускай, ты же знаешь, что иначе это конец.

— А сама ты шла за меня с какой целью?

— С самой что ни на есть корыстной — спасала свою шкуру, — я выпрямилась и накинула ремень сумки на плечо. — А потом подумала и поняла, что причина не в этом. Я хотела быть с тобой, Лекс, готовить тебе еду, стирать, черт бы ее побрал, твою одежду и растить твоего сына. И думать, что нужна тебе не как придаток к хорошей должности, а как женщина, жена… Жаль только жизнь ничему меня не научила, да и поделом мне. Поверить, что ты можешь любить… — на глаза навернулись слезы, и я глубоко вздохнула, чтобы не разреветься перед ним, — это было слишком самонадеянно с моей стороны и глупо.

Хлопать дверью, подобно деду, я не стала, осторожно прикрыла за собой и закрыла на ключ. Картер не остановил меня. Я бежала до такси и впервые за много лет плакала, как школьница, оттасканная за косички. Только душа болела совсем по-взрослому.