Фэй Уэлдон - Худшие опасения

— Нет-нет, — сказала Александра.

— На время похорон я закрою агентство, — сказал мистер Квентроп, — из уважения к покойному. И не я один — в Эддон-Гарни так поступят многие.

— Очень мило с их стороны, — заметила Александра.

— Если вы звоните по межгороду, — сказала Крисси, — купите себе карточку «Меркюри». По ней дешевле.

Чтобы рассеяться, Александра позвонила своему импресарио домой. Спросила, что ей предлагают американцы. Гарри Барни сообщил, что речь идет о главной роли. Жанр — драма. Бюджет солидный, реклама массированная. Партнер уже утвержден — это Майкл Дуглас. Кастинг-директор присутствовал на пресловутой премьере «Кукольного дома» и заключил, что у Александры есть потенциал. Кроме того, по сюжету от героини требуется английский акцент. Впрочем, что попусту толковать. Ради Голливуда можно пренебречь любым спектаклем — кроме похорон собственного мужа… Тут Гарри осекся, смущенно пробормотал:

— Прости, пожалуйста. В щекотливых ситуациях я вечно несу какую-то чушь. Это все переживания.

— Гарри, ты же Неда терпеть не мог.

— Живого — да. Но не мертвого. Какой-никакой, а коллега.

— За что ты его ненавидел?

— Ну, «ненавидел» — слишком сильно сказано, малышка. Меня просто покоробила вся эта история.

— Какая??!

— Нед всеми правдами и неправдами протолкнул Лонгрифф в «Кукольный дом». Все говорили: это уж чересчур. Жена и подружка в одной постановке. Мне еле удалось выбить для тебя Нору. А теперь Лонгрифф все равно своего добилась. Об этом-то я и хотел с тобой поговорить.

— Гарри, давай-ка по порядку. Нед и Дэзи Лонгрифф?

— Э-э… да. Ты ведь знала?

— Я не знала. А остальные — да, верно?

— Боже! Прости меня, дурака! Может быть, мне приехать?

— Нет-нет, Гарри, все в порядке.

— Александра, ничего серьезного между ними не было. Обычный сценарий. Нед никого не любил, кроме тебя, хотя и проявлял эту любовь своеобразно. А девушки сами ему на шею вешались — ради хвалебной рецензии ничего не жалко. Правда, он с ними не всегда расплачивался. И это меня в нем по-настоящему бесило: раз продаешься, продавайся уж с потрохами. От полумер всем только хуже. Знаешь что, милая, брось думать об этих интрижках. Мужчины есть мужчины, потому-то я и предпочел стать геем. Когда они мне совсем надоедят, переключусь на женщин. Шутка. Смешно?

— Смешно, Гарри.

— Так держать! Александра, ты у меня просто клад. Когда я соберусь начать новую жизнь и остепениться, то обязательно на тебе женюсь.

— Спасибо, Гарри, почту за честь.

— Знаешь, что руководило Недом? Зависть. Драматурга из него не вышло, актера или режиссера — тоже. Он просто любил театр. Зато тебе все дается играючи. Мерзкое чувство — зависть.

— Да, Гарри, я заметила. Извини, мне пора.

— Александра, ваши личные вещи я сложу в малую спальню, хорошо? И ту мебель, которая явно не моя.

Александра сказала: если Крисси не уйдет сию же минуту, она, Александра, вызовет полицию. До того, как принимать какие бы то ни было решения в отношении имущества, ей, Александре, нужно получить на руки составленные по всей форме документы и проконсультироваться с юристами. Она должна подумать о ребенке, их с Недом сыне. Поэтому пусть Крисси, пожалуйста, уйдет по-хорошему. А кстати, как она вообще проникла в квартиру?

Крисси сказала, что у нее есть ключ, всегда был, она много лет мечтала открыть дверь этим ключом и вот теперь открыла. А Александра — шлюха, сучка и авантюристка; увела у Крисси мужа, испортила ей жизнь, словно так и полагается. Что ж, теперь пришла очередь Александры.

Тем не менее Крисси ушла.

Александра вызвала слесаря — сменить замки. Дождалась в квартире его прихода. Когда слесарь закончил работу, заперла дверь и поехала к матери.

Ирэн постелила дочери в уютной светлой мансарде. Это была не просто комната для гостей, а чуть ли не отдельная квартира: с телевизором, с ванной комнатой. Пушистые розовые полотенца. Отличный вид на поле гольф-клуба. Ирэн поджарила тосты с «Мармайтом» [12] «Мармайт» — фирменное название белковой пасты для приготовления бутербродов. и сливочным маслом, сварила какао. Выдала Александре две таблетки снотворного. Саша, не побоявшись крутой лестницы, увязался за матерью. Юркнул к ней под одеяло. Крепко обняв ребенка, Александра заснула.

И проспала пятнадцать часов. Наконец, ее разбудил Саша — принялся теребить ей веки. Рассказал, что у кошки восьмеро котят. А она рассказала ему, что Нед умер, улетел на небо, пошел прогуляться в лес, чтобы поискать там Бога. Саша сказал:

— Давай возьмем одного котеночка.

Александра принялась втолковывать сыну, что это невозможно: собаки не любят котят, а котята — собак.

— Нет, любят! — завопил Саша. И тут же спросил, нельзя ли послать Алмаза на прогулку в лес вместе с Недом, чтобы он тоже, как Нед, ушел и не вернулся?

Александра сказала, что это неплохая мысль. Она и впрямь сильно охладела к Алмазу.

Тут она вспомнила о рыжей кошке Дженни Линден и сказала:

— Если и брать котенка, то только полосатого.

Саша разревелся, затопал ногами.

Глядя на Сашу, Александра подумала, что он — вылитый Нед. В сущности, она совершенно не знает своего сына. И что бы там ни говорили, ей совершенно не верится, будто между матерью и ребенком существует некая духовная, телепатическая связь. Отнюдь: Александра обнаружила, что ее безотчетную любовь к Саше вдруг словно рукой сняло. Раньше она и помыслить не могла, что такое возможно.

«Должно быть, это временное явление, — сказала себе Александра. — Пройдет. Обязательно должно пройти. А покамест — зря ты, что ли, училась в театральной школе? — нужно вжиться в образ любящей матери».

— Бедный мой Саша, — сказала она, — бедный мой зайка. Но ничего. Когда-нибудь мы попадем на небо и там снова увидим папу.

— Не хочу я на небо, — захныкал Саша. — Я хочу всегда-всегда жить здесь, с бабушкой и рыжими котятами.

— А домой тебе разве не хочется? Ты не соскучился по «Коттеджу», по Алмазу, по всем своим друзьям?

— Нет у меня никаких друзей, — выпалил Саша. — Они у меня игрушки отбирают, а ты говоришь: «Правильно, Саша, надо делиться». А они берут игрушки и ломают и только тогда отдают, ломаные-переломаные.

— А из взрослых тебе никто-никто не нравится? — спросила Александра.

— Мне нравится Дженни, — сказал Саша. — Она мне по утрам дает конфетки. А ты никогда не даешь. Она их держит под подушкой специально для меня. Ой!

— Что — «ой»?

— Мне не велели говорить. Под кроватью живут призраки. Они по ночам скрипят и стучат все время.

Александра оставила Сашу в спальне (вопя: «Мама, погляди! Да погляди же!», он кувыркался на кровати с таким ликующим визгом, что любая инспекторша из службы опеки сирот грохнулась бы в обморок) и спустилась вниз, чтобы позавтракать.