Берт Хэршфельд - Акапулько

— Сколько тысяч песо? — снова оборвал Бернарда Тео; теперь в речи американца явно слышалось раздражение.

— Десяти тысяч будет достаточно.

Тео быстро подсчитал. Шеф полиции обойдется ему всего лишь в восемьсот долларов — Баумер без труда сможет списать их на представительские расходы.

— Хорошо, сказал Тео в трубку. — Я сейчас выезжаю к вам. Не давайте шефу увидеться с Самантой.

Он повесил трубку, позвонил в «Покои гостеприимства», разыскал там Джерри Баумера и сказал, что хочет его видеть. Через несколько минут на пороге номера Гэвина возник вездесущий рекламный агент, как всегда оживленно болтающий.

— Мы действительно сорвали отличный куш, мистер Гэвин. Как главный выигрыш в «Колесе фортуны». Все обязательно окупится. У меня куча заявок на интервью, я договорился со всеми телевизионными шоу, которые работают с приглашенными в студию, и я…

Тео жестом заставил его заткнуться.

— Сколько у тебя с собой песо?

— Около двадцати пяти тысяч. Наличные постоянно нужны. Особенно с девочками. Они настаивают на том, чтобы им платили…

— Давай десять. — Баумер немедленно отсчитал требуемую сумму. — Я еду на Виллу Глория, Саманта во мне нуждается. Будет что-нибудь важное — сразу же звони мне туда.

— Да, сэр.

Тео пошел к двери, открыл ее. Высокий юноша с недавно обритой головой стоял на пороге. Рука его была поднята — он только что собирался стучать в дверь. Тео уставился на него, не узнавая посетителя.

— Привет, отец, — сказал Чарльз.

Выкуп был уплачен. Саманта была доставлена обратно, на Виллу Глория. И Форман с Грейс пошли прочь. Они сели на скамью. Долгое время никто из них не говорил ни слова. Наконец, Форман взял ее руку.

— Останься здесь, со мной, — попросил он. — Еще несколько дней, и этот шедевр будет состряпан. Тогда мы сможем залезть в «фольцваген» и укатить отсюда.

— Ты так говоришь, как будто это действительно просто.

— Это и есть просто. Просто скажи, что ты остаешься.

— Моя работа с племенем Чинчауа завершена, я так думаю. Они разрешили мне жить вместе с ними и помогали мне, но только до той поры, пока я не нарушала их собственную жизнь. Теперь все переменилось. Я ввела в их деревню тебя, и они свяжут это событие с вторжением на их территорию солдат и с тем, что племя Уачукан нарушило границы их владений. Я уверена, что Дон Мигель скажет мне уходить.

— Отлично, — ответил Форман. — Упаковывай вещички и поедем вместе со мной.

— Я не могу этого сделать.

— Потому что мы не женаты?

— Это, наверное, звучит ужасно глупо…

— А что, если я скажу, что женюсь на тебе?

— Ответ все равно будет «нет».

— Я понял, — сказал он.

— Мне кажется, ты как раз не понял. Мне необходимо чувствовать в себе уверенность, что ты любишь меня…

— Я действительно люблю тебя. Наверное, причина больше в том, что это ты не уверена, что любишь меня.

Грейс сделала глубокий вдох.

— Я допускаю это… я просто не знаю, что я в данный момент чувствую. То, что было между нами, не похоже ни на что, испытанное мною ранее. Ты заставил меня ощутить свое тело, свои эмоции. Но все случилось слишком быстро. Секс только часть любви; любовь — это длительное обязательство друг перед другом, но никто из нас пока не взял на себя такое обязательство. Для этого требуется время, время и усилия.

— Замечательно. Я хочу, чтобы мы использовали это время и приложили требуемые усилия. Останься со мной, дай нам шанс.

Она покачала головой.

— Все не так-то просто, Пол. Есть еще моя работа. Здесь она закончена, но мне нужно ехать в Мехико-Сити, возвращаться в университет. Нужно расшифровать записи, которые я сделала, нужно оценить результаты. Возможно, мне удастся составить алфавит Чинчауа на основании того, что у меня уже есть. Я должна записать материалы исследований, подготовить их для публикации. Это откроет другим людям дорогу к практическому применению результатов моей работы, к тому, чтобы идти дальше, помогать народу Чинчауа, помогать другим племенам.

— А тебе никогда не приходила в голову мысль, что эти индейцы не хотят, чтобы им помогали? Что они предпочли бы, чтобы их все оставили в покое?

— Может, и так, но народ Чинчауа, народ Уачукан, другие племена в этих горах вымирают; если им не помочь, через десять-пятнадцать лет они вообще исчезнут с лица земли.

— Ты говоришь так, как будто пытаешься спарить двух курлычащих журавлей, чтобы сохранить биологический вид. Но индейцы не журавли, они человеческие существа, и у них есть собственная воля.

— Я это знаю. И именно поэтому такие люди, как я, должны стараться донести до Дона Мигеля, до Дона Эстебана, до других вождей ту опасность, перед которой они стоят, убедить их. Индейцам необходимо узнать, как спасти себя.

— А что насчет нас? Кто спасет нас? Черт возьми, Грейс, я никогда не думал, что когда-нибудь скажу это, но мне кажется, в нас есть нечто особенное. Ты ведь тоже это чувствуешь.

— Я много чего чувствую. Вчерашний день мог бы с полным правом называться лучшим днем в моей жизни, Пол. Но это был один день. Ты романтик, и я люблю тебя за это. Но как ты будешь чувствовать завтра, я уже не говорю о том, что произойдет через неделю или через год? Мне просто кажется, я не смогу этого вынести, если отдам тебе всю себя, а ты потом передумаешь или твои чувства изменятся.

Форман ухмыльнулся и развел руками.

— Если ты Номер Два, — обязан пошевелиться быстрее…

Выражение ее лица неуловимо изменилось: сожаление явственнее проступило на нем.

— Чем серьезнее я говорю с тобой, тем больше ты резвишься.

— Смех не преступление.

— Да, не преступление. Но ты не можешь не понимать, что у нас еще достаточно серьезных проблем.

— Например? Я имею в виду — за исключением моей достойной восхищения способности спасать тебя от смертельной серьезности.

Грейс улыбнулась; он с облегчением смотрел на эту улыбку.

— Пол, я боюсь, ты будешь надо мной смеяться или рассердишься, если я тебе кое-что скажу… Что…

Грейс глубоко вздохнула.

— Ну ладно. Я не могу понять твое неверие в Бога, в любого Бога. Мужчина, настолько чувствительный, настолько интеллектуальный, как ты, — и вдруг отметаешь абсолютно все свидетельства? Как ты можешь…

Форман выпучил глаза и перекрестился.

Грейс покраснела.

— Я так и знала, что ты не поймешь.

— Ты просто спятила на своей религии! Фанатичка. Задавать вопросы такого рода в такой момент?! У меня нет скорого ответа для тебя. Я даже не знаю, правилен ли твой вопрос. Мне нужно подумать над ним, мне необходимо время.

— Да, — сказала Грейс. — Это я и имею в виду. Я думаю, нам обоим нужно время, чтобы подумать, чтобы посмотреть на наши чувства. По крайней мере, это нужно мне, а я не могу сделать это, пока я с тобой, Пол. Я прошу тебя помочь мне оставить тебя…