Изабель Миньер - Обыкновенная пара

Итак, я иду за ним. Он закрывает дверь.

— Садитесь, пожалуйста.

Я смотрю на психолога: серый костюм, седые волосы… Он весь серый. Серый психолог.

У него даже глаза серые. Интересно, он подбирает костюм под свою внешность или, наоборот, внешность меняется из-за костюма? Возможно, раз он одевается в серое, его глаза и волосы посерели, чтобы не отличаться от одежды.

Если бы я был писателем, то ввел бы в роман серого психолога и назвал его Гри-гри [4] Гри-гри — амулет, фетиш; дословно: серый-серый. . В нем бы все выцвело, все посерело. Не только глаза и волосы, но и цвет лица в конце концов стал бы серым — и внутри он бы тоже был серый. Серая душа, как и все слегка поизносившиеся души, — не черная, но запятнанная, потускневшая душа. Прощай, невинность, здравствуй, грусть… Мысли тоже не черные, но омраченные… И так далее… И чтобы утешиться в этой серости, защититься от нее, предотвратить ее распространение, мой Гри-гри имел бы одну вещицу, которую всегда бы носил с собой, — фетиш, амулет. Чересчур примитивная ассоциация идей [5] Ассоциацией идей в психологии называется связь психических элементов, в силу которой они вызываются памятью в сознании. Ассоциации идей различаются по смежности (связь в пространстве и времени), по сходству или противоположности, по причинной связи. Ассоциационная психология рассматривает все душевные явления как продукты сочетания представлений, то есть возникшие через «ассоциацию идей». Основал это учение английский философ Дэвид Гартли (1705–1757). , сказал бы мой читатель, ну и пусть.

Амулет Гри-гри, амулет психолога, псих-амулет — на туалет, привет-привет, от вас секрет, — этот амулет был бы не африканским, африканский противоречил бы здравому смыслу хозяина, он был бы фрейдистским. Он был бы…

— Что привело вас ко мне?

Он меня раздражает. Мысль ушла. Теперь я никогда не узнаю, каким был бы амулет Гри-гри. Не помню, на чем я остановился. Что он сказал?

— Простите?

— Что привело вас ко мне?

— Моя жена…

Он делает вид, будто смотрит по сторонам. Озираясь, поворачивает голову, и мелькает позолоченная цепочка, мелькнула и опять скрылась под складкой на его шее. Его амулет? Печально… Какая бедность фантазии! Если только цепочка не символизирует ассоциацию идей: за каждым звеном идет следующее и так далее. Да, наверняка это фрейдистский амулет.

— Ваша жена? Я ее не вижу.

— Она не пришла. Но это она посоветовала мне сходить к вам на консультацию.

— А сказала зачем?

— Да, она весьма откровенна. Она считает, что я не в порядке и должен взять себя в руки.

— А вы знаете, почему она считает, что вы не в порядке?

— Да. Потому что я не хочу покупать аптеку.

Он улыбается, он удивлен.

— Неужели? Значит, все люди, которые в порядке, покупают аптеки?

— С ее точки зрения, да, что-то в этом роде…

— Вы фармацевт?

— Да…

Я вижу, что он ничего не понимает, и, стараясь быть кратким, объясняю: профессию я свою люблю, покупать же аптеку не хочу, а жена на этом настаивает. Но не мне назло, а мне во благо — считает, что я смогу развернуться, если у меня будет своя аптека.

Он задумывается. Я тоже. Я сказал правду, но, сказав это, понял, что она смехотворна. Если этот серый психолог, из соображений безопасности, отправит меня в желтый дом, станет ли Беатрис меня навещать? А Марион? Едва я о ней подумал, как тут же и выпалил:

— У меня есть дочка. Ее зовут Марион…

— Так… А Марион тоже хочет, чтобы вы купили аптеку?

— Нет. Марион хочет, чтобы я покупал ей мультфильмы и игрушки. Она очень любит играть…

— Так… А вы? Вы сами…

— Я люблю играть с ней, но один я не играю…

— Нет, я хотел спросить: вы тоже, как жена, считаете, что вы не в порядке?

— Я не считаю, что я в порядке, и не считаю, что я не в порядке. Я где-то посередине. Если с чем и непорядок, то у меня…

Умолкаю. Еле удержался, чтобы не сказать: у меня с женой непорядок. Наверное, это и есть ассоциация идей: от одного звена цепочки к другому. «У меня…» Произнеся это, я увидел себя у себя, в прямом смысле этого слова. У себя дома. У меня, у нее дома…

С Беатрис не всегда легко, но ведь и со мной непросто, в конце-то концов. Она не хочет мне плохого, даже если иногда бывает немного резкой. Это я слишком чувствительный, это мне не хватает смелости высказать свои мысли, и это у меня шаг вперед — два шага назад. Я не люблю, когда кричат. Я не люблю, когда строчат. Интересно, психологу это понравилось бы? Стоп, я свернул не туда… Проблемы не со мной, проблема во мне. Сваливать вину на ближнего — значит избегать ответственности. Беатрис с этим согласилась бы: Бенжамен, увиливаешь… Я увиливаю…

— Ну и с чем же у вас не в порядке?

Пристальный серый взгляд. Уж слишком серые у него глаза… Пристальный серый взгляд спрашивает: эй, ты скоро?

Скоро. Прямо сейчас. Раз уж пришел сюда, так скажу, — по крайней мере, ему скажу, должен ведь я это сказать хотя бы раз в жизни. Вот и получится, что пришел не зря.

— Значит, так… Неприятное ощущение… Я чувствую пустоту внутри. Как будто там у меня ничего нет. Боли тоже нет, от пустоты внутри по-настоящему не больно… Просто чувствую, как будто жизнь из меня утекла. Как будто меня проткнули и я стал потихоньку вытекать сам из себя. Раньше я был наполнен — если не целиком, то отчасти. Я не почувствовал, когда это началось, эта утечка, но, видимо, мало-помалу утекал и очнулся, когда был уже пуст. Вроде кровотечения. Если раненому долго не останавливают кровь и он много ее потеряет, то его уже не спасти. Со мной случилось что-то похожее: я потерял себя, упустил из виду. И не знаю, кем теперь стал.

— И все же вы живой человек.

— Не стоит судить по внешности.

Он просит уточнить, когда у меня наступил «момент истины»; он любит такие словечки, по голосу чувствуется.

— Совсем недавно. Иначе я бы заткнул брешь.

— А как это произошло? Толчком для осознания пустоты внутри послужило какое-то событие?

Сказать, что помог журнальный столик? Нет, даже исповедь не бывает беспредельно откровенной. И так я сказал уже слишком много, и кажется, будто теперь у меня отнято последнее, что оставалось. Не то чтобы сокровище, но это было мое.

— Ну, вспомнили?

Он бросает на меня свой серый взгляд. Бросает… На меня снисходит озарение, и я ловлю на лету недостающее звено.

— Было так: я бросаю дочке мяч и вижу, что он вдруг начинает потихоньку сдуваться… Такой большой разноцветный мяч, совсем новый. Сдувался-сдувался и стал как тряпочка. Я объяснил Марион, что мяч был надут воздухом, что он, наверное, прохудился и воздух вышел через дырочку. Сказав это, я подумал: в точности как я сам. Вот и все…

Психолог на меня смотрит. Серьезно смотрит. Серьезный серый взгляд.