Владимир Шлыков - Сучье племя. Эротический дневник ретросексуала

Она оказалась очень чувственной и сексуальной. Долгое время в таком интенсивном состоянии мы, конечно, продержаться не могли. Закончилось лето, надо было продолжать учебу, работать. И мы перешли к более размеренному и не столь истощающему ритму жизни в постели. А всплески эмоций стали эпизодическими и являлись в основном вследствие появившихся у моей любимой супруги приступов немотивированной ревности. Она, как мне тогда казалось, поняла, какое безграничное счастье ей досталось. И мне это льстило. Меня оберегают от соблазнов. Хотя мыслей о соблазнах у меня не было и в помине, ведь я был абсолютно счастлив.

Эх, Танюшка, как я тебя любил! Да и люблю, наверное, до сих пор. Долгое время ты покоряла меня своей женственностью, слабостью, неуверенностью в себе, закомплексованностью. Как нам было хорошо! Мы столько времени проводили в постели, что теряли чувство времени. Секс скоротечен. Но ласки… Как я любил рыскать руками в твоих волосах, гладить по голове, нюхать твои волосы. Трогать твою грудь, гладить животик. Затяжными ласками мы доводили друг друга до такого исступления, что снятие наэлектризованности наших тел сексом было неописуемым блаженством. Ты говорила, что мои руки любишь больше, чем его. И для меня самым большим удовольствием было доставлять удовольствие тебе, а не себе. Чтобы ты была счастлива со мной.

Ревность – прежде всего признак неуверенности в себе, и поэтому подвержены ему в основном женщины. Понятен потенциальный страх слабого пола потерять свое большое счастье, особенно когда в семье все хорошо, когда есть что терять. Она же, ревность, и оживляет чувства, что полезно для ищущего эротических удовольствий организма. Тем более что основанием у нас являлись совершенно ничтожные и абсолютно невинные поводы. Например, брошенный мимоходом взгляд в сторону красивой девушки. Она замечала все, даже то, чего не было, и в зародыше пресекала возможность даже думать об адюльтере, о котором я в то время и не помышлял. Закатывала истерики, вмиг превращаясь из милой, симпатичной девочки в дикую фурию с безумными глазами. Яростно набрасывалась на меня с нелепыми упреками, требуя подтверждения верности.

Для меня это было неоспоримым доказательством ее любви. И поэтому я был терпим, сдержан. Все время оправдывался, на словах и приставаниями пытаясь доказать ей свою преданность. Бурный секс снимал напряжение. И со временем это превратилось в своеобразную игру и привычку, доведенную до автоматизма. Причем уровень недоверия с годами не уменьшался, превращаясь в некую форму самоутверждения, когда муж постоянно без вины виноват и в любой момент при желании его можно заставить оправдываться, несмотря на отсутствие каких-либо признаков измены. Из-за закомплексованности она сама в молодости все время перед всеми оправдывалась. Я как-то, не подумав, ляпнул ей: «Таня, что ты все время извиняешься? Не оправдывайся – накатывай». После я часто шутил: «Научил на свою голову. Учил тебя накатывать исключительно на других. А ты теперь наезжаешь только на меня».

Я был счастлив в браке. А тратить время и силы на мимолетные интрижки с кем попало не было никакого желания. Но тогда я еще не понимал другого. Ревность – это мощное универсальное оружие женщины в беспощадной борьбе за доминирование в семье, способ все время унижать и растаптывать мужчину, методично и цинично устанавливать единоличную власть. По отношению к несостоявшейся в жизни мужской части населения у женщин есть и масса других придирок и поводов для выпендрежа: где шлялся, опять нажрался, пьяница, свинья, сволочь, денег не зарабатываешь, а что зарабатываешь – пропиваешь, скотина этакая!

И многие мужчины заслуживают женского презрения. Потому что они действительно люмпены, ленивое быдло и неудачники. Многие из них не сопротивляются подобным нападкам со стороны своих перманентно злых и недовольных жен. Даже не пытаются хотя бы установить баланс на уровне равноправия. Их удел – подчиняться и терпеть, заливая горечь своего бесправного положения водкой. На моих глазах происходило подобное методичное унижение мужчин в семьях на примере моего отца, тестя и других мужчин из ближайшего окружения. Кроме бесконечных упреков, поддевок, разнузданного словесного поноса мужчины в семье ничего не слышали и не видели. У них было только одно неотъемлемое право – тащить в дом заработанные деньги. А жены еще и постоянно рыскали, чтобы заначку найти. Жужжание круглые сутки. И никто не дергался: работали, пьянствовали и медленно спивались.

Но нормальных, непьющих, работоспособных мужиков заставить постоянно оправдываться можно лишь ревностью. Потому что только она имеет под собой хоть какую-то призрачную основу. Действительно, всегда есть абстрактная вероятность того, что какая-нибудь из безжалостных конкуренток положит глаз и попытается вырвать из семьи распрекрасного самца. Я стал почти идеальным семейным рабом, за которого имело смысл бороться, потому что был увлечен работой и, естественно, хорошо зарабатывал. Самоотверженно трудиться я привык уже тогда, когда у нас еще была великая родина. А с наступлением циничного времени стал зарабатывать гораздо больше. На себя это делать стало вдвойне интереснее и увлекательнее.

Работоспособность у меня, фанатика социалистической системы, верившего в ее светлые идеалы до полного издыхания этой самой системы, колоссальная. Я из тех разночинцев, которому наша социалистическая отчизна после кончины ничего не оставила по завещанию. Ни одной самой захудалой нефтяной вышки. Это все оказалось в руках узкого круга ограниченных лиц, тщательно отобранных той самой отчизной.

Остальным – глотать слюнку и упорным трудом добывать средства на пропитание. А также терпеть гнет государства в лице его алчного и паразитирующего, как и женщины, непомерно раздутого класса чиновников, бурно размножающегося неполовым путем.

Есть такая профессия – родину и ее бюджет зачищать. Исключительно в благородных целях личного откорма. Называется «хрюшки у кормушки». И помогает им гнидить этот самый живучий, как сорняк, средний класс громадная армия мародеров из силовых структур, основной работой которых в последние десятилетия стала не борьба с преступностью, ибо они сами преступники, а нажива за счет коммерческих структур. То есть вымогательство денег у тех крепких хозяйственников, которые еще не разучились работать.

Так что судьба «бузинесменов» новой волны незавидна. Мажоры из них не получаются. Удел таких, как я, представителей мелкотравчатого племени предпринимателей – круглосуточная идейная борьба за денежные знаки. Борьба за выживание. Непременным условием чего является сохранение ясности ума, целеустремленности, воли и работоспособности. При такой жизни выпивон, наркотики, тусня в стриптиз-клубах строго противопоказаны. Снятие напряжения только спортом и сексом. Иначе вылетишь как пробка из жесткой конкурентной среды дикого российского рынка. С теми, кто этого вовремя не понял, так и произошло. Деградация и «альпийское нищенство».