Эмма Чейз - Все закручено

Если бы мне надо было сделать это еще раз, я бы спросила его. Я бы хотела иметь возможность сказать, что это была ужасная ошибка. Какое-то недопонимание — как в Ромео и Джульетте или Вестсайдской Истории.

Но в действительности, каковы на это шансы? Если бы мне надо было гадать, я бы сказала, что Дрю просто не был готов повзрослеть — перейти на новый уровень ответственности. Обязательств.

Посмотрите на мою руку. Вы видите кольцо? Это не случайно.

Он замечательный дядя для Маккензи. Преданный. Заботящийся. Тот мужчина, который выбьет всю дурь из продавца, только чтобы тот отыскал ему зверюшку Ticklemeelmo или куколку Cabbage Patch Kids doll, за два дня до рождества. Он для нее сделает все, что угодно.

Но быть отцом — это другое. Все лежит на тебе, но при этом ты уже не в центре внимания. Думаю, именно с этим Дрю не смог справиться.

Лично я обвиняю в этом Энн и Александру. Не поймите меня неправильно, они хорошие люди, но… позвольте я расскажу. Прошлым летом Александра собрала нас всех у родителей загородом по случаю дня рождения Маккензи. Дрю и я опоздали, потому что свернули на безлюдную дорогу, чтобы заняться любовью.

Кстати, секс в машине? Удивительная вещь. Если вам когда-то захочется почувствовать себя молодым и раскованным, сделайте это на заднем сидении. Но я отвлекаюсь.

В общем так, мы все поводим время у бассейна, и я поднимаюсь, чтобы взять кусочек пиццы. А поднимается ли Дрю? Конечно, нет. Потому что его мама уже подогрела ему хрустящий свежий кусочек на кухне. А его сестра поднесла ему прямо к шезлонгу, вместе с холодным пивом.

У него что, ноги сломаны? Или он страдал ранней стадией болезни Паркинсона, при которой он не может сам себе разогреть еду? Или, Господи прости, съесть ее холодной? Нет. Просто они так с ним обращаются, всегда обращались.

Холят его. Через чур балуют.

И я не могу не думать, что если бы Энн и Александра дали бы ему самому взять свою чертову пиццу хоть раз, может тогда он воспринял бы эту новость лучше. Был бы более подготовленным.

В итоге, ничего это все равно не значит. Знание почему — ничего не меняет. Так что, когда я проехала знак ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ГРИНВИЛЬ, я пообещала себе, что больше никогда не буду спрашивать почему. Не потрачу на это своих сил.

Но, знаете, что? У Бога нездоровое чувство юмора.

Потому что я опять буду спрашивать почему всего через несколько коротких дней. По совершенно другой и намного опустошающей причине. Простите, что именно я говорю вам это, но да, станет еще хуже.

Вот увидите.

Вы когда-нибудь приезжали в свою школу через много лет, после того, как выпустились? А столы, и окна, и стены остались прежними… но все равно кажутся другими? Как-то меньше, что ли.

Вот такие чувства возникают.

Дорога домой по Главной Улице точно такая же, как я помню… но не совсем. Красный навес над строительным магазином мистера Рэйнолда теперь зеленый. Аптека Фалкон превратилась в аптеку Райт Эйд. Но броская розовая пальма до сих пор в окне салона красоты Пенни, где Долорес и я делали себе маникюр на выпускной. Старые зеленые лавочки тоже на месте, снаружи ресторана моих родителей, где я обычно прицепляла свой велик после школы.

Я паркую машину и выбираюсь наружу с сумкой на плече. Немного за полдень, и солнце светит высоко и жарко, воздух пахнет песком и плавящимся асфальтом. Я перехожу улицу и открываю дверь. Гул от разговоров стихает, пока я стою у двери, и десятки знакомых дружелюбных лиц осматривают меня.

Большинство людей в этой комнате знают меня с рождения. Для них я дочка Нейта и Кэрол — темноволосая девочка с хвостиками из маленького городка, которая добилась успеха. Которая добилась невозможного в финансовой сфере, и сделала так, чтобы семья ей гордилась. Я — история успеха, о которой рассказывают учителя в школе своему классу, надеясь вдохновить их мечтать о большем, что может предложить автомобильный завод.

Заставляю себя вежливо улыбнуться, кивая и коротко махая в знак приветствия, прохожу мимо столиков, направляясь к задней двери. Видите вывеску?

ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА.

Я делаю выдох. И вся злость, что заставляла меня бежать, что привела меня сюда, выходит вместе с ним. На меня наваливается усталость. Я чувствую себя выжатой, пустой. Я только что пересекла финишную линию десятимилевого горного марафона.

Я толкаю дверь. И первое, что я вижу, это моя мама, склонившаяся над столом, просматривающая список доставки.

Красивая, правда? Я знаю, что большинство дочерей считают своих матерей красивыми, но моя на самом деле такая. Ее темно-каштановые волосы стянуты в высокий хвост, как у меня. У нее светлая и чистая кожа, без всяких морщинок вокруг губ и глаз. Если морщины передаются по наследству, то я сорвала генетический куш.

Но, наряду с ее внешностью, внутренне моя мама тоже красива. Звучит заурядно, но это правда. Она неизменна. Уравновешенна. Надежная. Жизнь у нее не всегда была легкой, не всегда была к ней добра. Но она двигалась дальше, продолжала жить, с достоинством и благородством. Моя мама не оптимист. Она мужественно переносит невзгоды, как статуя, что остается стоять во время мощного урагана.

Дверь закрывается позади меня, и она поднимает голову. Ее взгляд освещается, и она широко улыбается.

— Кейт!

Она откладывает список и двигается ко мне.

Потом видит мое лицо. И уголки ее улыбки опускаются вниз, как перышко на ветру. У нее тихий и обеспокоенный голос.

— Кейт, что случилось?

Мои руки опускаются вниз, и сумка падает на пол.

Она делает еще шаг.

— Кейти? Милая? Что случилось?

Вот он, отличный вопрос. Мне надо ответить, но я не могу. Потому что руками закрываю свое лицо. И единственный звук, что срывается с моих губ, это рыдание.

Руками она притягивает меня к себе, сильными и теплыми, с запахом Цветущей Апрельской Свежести. И она держит меня, крепко и надежно, как может только мама.

Помните железную коробку? [17] Место в мозге человека, где «хранятся» воспоминания о том, кто, что сказал или сделал. Да, теперь она открыта. И все, что случилось, полилось из нее.

В среднем, человек проводит в постели третью часть своей жизни. Восемь тысяч триста тридцать три дня. Двести тысяч часов.

Зачем я это говорю? Потому что не стоит чувствовать себя нехорошо, если вы тратите много денег на приличное постельное белье. Хорошее одеяло бесценно. Когда вы маленькие, оно защищает вас от бабайки. А когда вы большие, держит ваши косточки в тепле.

Моя мама натягивает мое пуховое одеяло мне до подбородка, укладывая меня в мою детскую кровать, как это было во время грозы, когда мне было шесть лет.

После моего срыва на кухне, она привела меня наверх в маленькую, но необычную двуспальную квартирку над кафе, где я выросла. Где до сих пор живет моя мама. Дом моего детства.