Рэдклифф - Затерянная мелодия любви

– О боже, Хэлен, – воскликнула Анна. – Простите! – Она поднесла к лицу дрожащую руку, делая глубокий вдох. – Я не знаю, что на меня нашло! Сама не понимаю, что говорю! Я очень за нее переживаю, и просто… Пожалуйста, простите меня.

– Все в порядке, дорогая. Я вижу, как сильно вы расстроены из-за нее. – Она повернулась, чтобы приготовить поднос. – Возможно, если бы я так просто не сдалась… – неуверенно произнесла она.

– Хэлен, Грэм сильная женщина, и я сомневаюсь, что вы или кто-либо другой мог бы повлиять на нее. Боже, да если бы вас не было рядом все эти годы, кто знает, смогла бы Грэм вообще выжить?

Хэлен хранила молчание, думая о том, что за три месяца Анна сделала больше, чем вся ее забота и внимание за столько лет. Она знала, что Анна искренне переживает за нее, и была рада, что наконец-то появился человек, который не хочет, чтобы Грэм просто исчезла. Все остальные, кто когда-то любил ее, были либо слишком удручены ее трагедией, либо слишком слабы, чтобы встать между Грэм и ее болью. Почему Анна хотела что-то изменить, она не знала, но была очень ей благодарна за это.

– Вот возьмите, – Хэлен протянула поднос с завтраком. – Но будьте готовы. Вы не видели Грэм, когда она борется со своими демонами. Ее нрав отпугивал многих людей.

***

Грэм стояла перед камином, опираясь на него локтями и подперев руками лоб. Ее взгляд застыл на холодных углях, а мятая хлопковая рубашка была пропитана пятнами пота. Даже через комнату Анна видела, что она вся дрожит.

Грэм махнула рукой:

– Просто оставьте его, Хэлен.

– Нет, пока вы не поедите, – сказала Анна, поставив поднос рядом с нетронутым вчерашним ужином.

Грэм удивленно обернулась:

– Анна?

– Да, – ответила Анна, стараясь сохранять спокойствие.

На лице Грэм отражалась смертельная усталость, она едва стояла на ногах, и казалась невероятно худой и хрупкой. Анна привыкла к силе, которая чувствовалась от одного присутствия Грэм, и теперь увидев ее такую уязвимую, она испугалась больше, чем могла представить. Боже, это ее убивает! Озарение было настолько страшным, что Анна едва сдержалась, чтобы не закричать.

– Оставьте его, пожалуйста, – тихо повторила Грэм. Она заставила себя улыбнуться, пытаясь скрыть свою усталость. – И ступайте.

Анна перевела дыхание. – Я хочу, чтобы вы позавтракали.

Грэм нахмурилась, ее тело напряглось. – Я поем. Позже.

– Нет, сейчас, – повторила Анна, зная, что ступает на опасную территорию.

Она прекрасно отдавала себе отчет в том, что никто и никогда не указывал Грэм Ярдли, что ей делать, и уж точно не в разгар ее творческого процесса. Она приготовилась к буре, которая, наконец, началась. Грэм вытянулась во весь рост, ее темные глаза загорелись огнем.

– У меня нет времени спорить с вами, Анна, да мне и не нужно. Я все еще хозяйка этого дома, и если не ошибаюсь, вы работаете на меня. Не спорьте о том, о чем вы понятия не имеете!

– Я знаю, что нельзя работать на пределе возмож…

– Вы осмеливаетесь говорить о моей работе?! – закричала Грэм, и с яростью захлопнула крышку рояля. – Да что вы знаете о моей работе?! Способны ли вы хотя бы распознать музыкальный шедевр, уж не говоря о том, чтобы понять, каково это – написать его?! Вы хотя бы представляете, с кем вы… – Грэм внезапно замолчала, понимая, что она собиралась сказать. Вы хотя бы представляете, с кем вы разговариваете? Но кем она была теперь?

Анна скорее предпочла бы гнев, чем мучительную неопределенность, которая проявилась на лице Грэм прежде, чем она успела отвернуться. Похоже, Хэлен озвучила главный страх Грэм. А что, если действительно у Грэм не получится ничего написать?

– Конечно, я не могу знать, каково это! Я даже не могу представить, как вы смогли написать то, что уже написано. Но я знаю, кто вы, Грэм, и я знаю, что вы можете. Только перестаньте над собой издеваться! Это лишь усугубляет ситуацию.

Грэм склонила голову, ее руки лежали на молчаливом большом рояле.

– Анна, пожалуйста, оставьте меня, – тихо попросила она, ее отчаяние было очевидным.

– Я не могу, – категорически заявила Анна. – Только не сейчас.

Грэм поднесла руку к растрепанным волосам.

– Я не знала, что вы такая упрямая.

– Вы еще много чего обо мне не знаете, – сказала Анна и, быстро подойдя к Грэм, взяла ее за руку. – Идемте, вам нужно присесть.

Грэм позволила Анне подвести себя к креслу. У нее не осталось сил, чтобы сопротивляться. Она была готова признать поражение, но музыка все еще была с ней, так близко! Нужно только не оставлять попытки! Она со стоном запрокинула голову.

– Хотите шампанского? – предложила Анна.

Грэм тихо засмеялась. – Но разве сейчас не утро?

– Да, но для вас – время ложиться спать. Вы на ногах уже три дня подряд, ваш организм не выдержит таких нагрузок, – логично заключила Анна, пытаясь завуалировать собственный страх.

– Я не могу остановиться, Анна. Только не сейчас, – неистово начала Грэм. – Я так усердно старалась записать музыку, которую слышу, но мелодия ускользает от пера. – Она опустила голову на руки. – Наверное, я больше не способна сочинять музыку. И, похоже, пытаюсь одурачить саму себя.

Анна не могла вынести поражения в ее голосе.

– Грэм, вы устали, вы сводите себя с ума. Поешьте чего-нибудь. Отдохните немного. Музыка придет, вот увидите.

Грэм покачала головой. – Я не могу. Если я сейчас засну, возможно, я потеряю ее навсегда.

Она едва контролировала себя, ее голос звучал неуверенно, изнуренно и даже отчаянно.

Анна больше не могла спокойно смотреть на ее страдания.

– Грэм, – мягко сказала она, одной рукой держась за спинку стула, а другой заботливо прикоснувшись к плечу Грэм. – Вы не потеряете ее. Это частичка вашей души, вы сама и есть музыка. Я знаю это, потому что слышала, как вы играете.

Она запустила пальцы в густые волосы Грэм, массируя напряженные мышцы ее шеи. Грэм застонала, запрокинув голову в заботливые руки Анны.

– Так нечестно, но так приятно, – пробормотала она.

– Закройте глаза, – сдавленным шепотом произнесла Анна.

– Только на минутку, – уступила Грэм. Она так устала!

Анна держала Грэм в своих руках еще долго после того, как та уснула. Она аккуратно убрала черные локоны со лба Грэм, вздрогнув от вида темных кругов под ее глазами. Ее кожа казалась бледнее обычного. Анна почувствовала страстное желание защитить столь тонкую натуру. Она продолжала нежно перебирать волосы Грэм, пока та спала. Держа Грэм в своих руках, она впервые за несколько дней почувствовала умиротворение, и вскоре тоже задремала.

Очнувшись через некоторое время, Грэм обнаружила, что ее голова мирно покоится на плече у Анны, а рукой она обнимает ее упругую талию. Тепло тела Анны оказалось для нее неожиданностью. Ощущение близости с другим человеческим существом, было давно забытым и совершенно не желанным явлением. Но вопреки здравому смыслу, ее тело начало реагировать. У Грэм не получилось взять под контроль собственную реакцию. Близость Анны пробудила воспоминания в ее теле и душе, которые она хотела бы похоронить навсегда. Она знала, что должна встать и разорвать этот контакт. Но пробудившееся чувство жаждало прикосновений Анны.