Шантель Седжвик - С любовью, Лукас

Я заканчиваю песню и смотрю на него.

— У тебя хороший голос.

— Ага. Несомненно. — Он наклоняется поближе и показывает на одну из нот. — Так как ты сыграла эту песню? Она для меня слишком сложная?

— Да…возможно. Давай начнем с чего-то полегче. Почему бы тебе не перебирать струны, а я буду зажимать аккорды. Сочиним свою собственную песню.

Он фыркает, придвигается ближе и заводит за меня руку. Тянется и ждет с медиатором наготове, чтобы начать играть. Я стараюсь сосредоточиться, но это сложно, учитывая его близость .

— Готов? — Мой голос дрожит.

— А ты? — Его дыхание щекочет мне ухо, и я явственно ощущаю, насколько мы близко друг к другу. Слегка поворачиваю голову, и вот он, смотрит пристально на меня. Мое дыхание ускоряется, а сердце бьется быстрее. Я знаю, что последует дальше, но не уверена, готова ли к этому. Я никогда ни с кем не целовалась. Никогда не находилась в такой близости. Мое сердце колотится в груди, и я стараюсь успокоиться.

Это дохлый номер.

Он склоняется достаточно близко, чтобы я почувствовала его дыхание на своих губах. Мои глаза закрыты, и даже несмотря на то, что мой разум кричит мне остановиться до того, как это произойдет, я не останавливаюсь. Не могу. Это идеальный момент. Его губы касаются моих только на мгновение, а затем он отодвигается. Я открываю глаза, и он смотрит на меня, будто спрашивая, все ли в порядке. Я внимательно смотрю на него, и он колеблется всего секунду, а затем снова наклоняется, касаясь своими мягкими и нежными губами моих. Его рука скользит по моей спине, другая обхватывает меня за щеку. Часть меня, кажется, превратилась в лужицу, а другая часть обеспокоена тем, что я делаю что-то неправильное.

Вскоре он снова отодвигается и смотрит на меня. Он хмурится, когда замечает выражение моего лица.

— Извини, — говорит он. — Я не… Извини.

Я трясу головой.

— Не извиняйся. Просто я никогда… ну, ты знаешь. — Я краснею. — Я никогда прежде не целовалась. Я никогда…ну, ни с кем не встречалась. Что очевидно. Потому что я ни с кем не целовалась. — Я крепко сжимаю глаза и хмыкаю, понимая, что за чепуха вылетает из моего рта. Не знаю, почему это ему рассказываю. Мне бы и правда хотелось заткнуться, но я так нервничаю, что ни на чем не могу сосредоточиться.

Он улыбается.

— Не беспокойся. Я бы так не сказал.

Кладу гитару в чехол и скрещиваю руки. Тишина сбивает меня с толку. Я не могу на него смотреть. Не знаю, что же дальше следует за поцелуем, поэтому просто сижу, уставившись в пол. Он, должно быть, снова читает мои мысли, потому что тянется к моей руке. Сжимает ее и встает, поднимая меня за собой.

— Мне лучше идти. У меня был трудный день, и папа хочет, чтобы я сегодня вернулся в магазин. Нужно провести инвентаризацию.

Звучит совсем не весело. Ни для меня, ни для него.

— Ну, спасибо за…ну ты знаешь. За то, что был здесь. Со мной. — Щеки снова вспыхивают. Я знаю, что теперь, когда мы поцеловались, наши отношения изменились. По крайней мере, для меня. Это меня беспокоит. И волнует. И пугает. И я чувствую вину. Мне не следовало влюбляться в какого-то парня, когда я должна оплакивать своего брата. И брак моих родителей.

— Можешь поговорить со мной в любое время. Ты же это знаешь, да?

Я киваю. Странно вспоминать последние несколько недель. Я все еще не очень хорошо его знаю, но чувствую, что мы друзья навечно.

— Я знаю. — Провожаю его до двери. — Повеселись на работе.

Он притягивает меня в объятия, а затем отклоняется. Интересно, хочет ли он снова меня поцеловать, но он просто улыбается.

— Позвоню тебе позже, хорошо? — Он наклоняется и касается губами моего лба, а затем уходит.

Я взволнована. Я только что поцеловала парня, которого едва знаю! Что я чувствую насчет этого? Что я чувствую к нему ? Знаю, что он мне нравится, а то не позволила бы ему меня поцеловать, но теперь все изменится. Я присаживаюсь на кровать и смотрю на стену. Сцена поцелуя проигрывается в моей голове, снова и снова. Улыбаюсь и сворачиваюсь в клубок поверх покрывала. Я очень даже уверена, что сегодня мне будут сниться хорошие сны.

Дорогая Окли,

Извини за последнее письмо. Я был не в настроении. Думаю, слишком много насмотрелся Гарри Поттера. Или никто в Гарри Поттере так не говорил? Старики так говорят? Борода Мерлина, я чудной!

Ты понятия не имеешь, как сильно я сейчас смеюсь, записывая это. Медсестры, возможно, думают, что я схожу с ума. Наверное, они правы.

И все-таки, помнишь, мы ходили на пятого Гарри Поттера в день, когда он вышел? И перед очередью, в которой мы ждали, стоял старый отвратительно выглядящий диван. И мы на него сели. И все, кто нас видел, спрашивали, наш ли он, и мы отвечали, что да. Было весело. Серьезно. Уморительно. Даже несмотря на то, что мы, возможно, подхватили от него какую-нибудь болячку.

Веселые были времена, да? Не переставай заниматься такими вещами. Благодаря им появляются хорошие истории и веселые воспоминания. Продолжай создавать воспоминания, Окли. Не продолжишь, потом пожалеешь.

С любовью, Лукас.

У нас и правда были веселые времена, которых слишком много, чтобы сосчитать. Хотя воспоминание о Гарри Поттере — одно из моих любимых. Мы сидели снаружи на солнце и загорали на этом старом диванчике. Мы были первыми в очереди на этот фильм в день премьеры. Мне не хотелось быть первой, но Лукас заставил меня выбраться из машины и бежать спасать наше место. Сначала было неловко, но после — очень круто. В очереди даже стоял какой-то высокий парень, одетый как Хагрид, с которым мы сфотографировались. Мы были совершенно беззаботными. Но этот день был одним из лучших.

— Окли?

Засовываю тетрадь под подушку, и Джо как раз открывает дверь. Ее взъерошенные волосы убраны в хвостик, и она одета в очень короткие шорты и топик. Если бы у меня было такое тело, как у нее, то я бы тоже так одевалась.

— Привет, — говорю я.

Она заходит и присаживается на край кровати.

— Я просто хотела, чтобы ты знала, что твоя мама сегодня утром забирает твоего папу из аэропорта.

Я замираю.

— Что?

Он правда приехал? Они все выяснили? Или он привез ей на подпись документы на развод? Разве документы получают так быстро?

Джо, должно быть, видит панику на моем лице, потому что похлопывает меня по руке.

— Жаль, что она не сказала тебе. Твой папа собрался сюда в последнюю минуту. Я, вообще-то, спорила с твоей мамой, чтобы она сама сказала тебе, но ей не хотелось тебя будить. Они вернутся позже, обещаю.

— Хорошо. — Мне приходится надеяться, что они все выяснили. Приходится. Надежда — единственное, что у меня осталось.

— Эй, все будет в порядке, — говорит Джо. Она улыбается, морщинки у ее глаз заметны больше, чем я помню. — Вообще-то я хотела с тобойкое о чем поговорить. Я только что получила вызов от береговой охраны, что в десяти минутах езды от нас попал в бедственное положение морской лев. Хочешь поехать со мной и проверить? Сможешь посмотреть, чем я занимаюсь, и ненадолго выберешься из дома. Твои родители должны быть здесь к тому времени, как мы вернемся.