Мелисса Натан - Гордость и предубеждение Джасмин Филд

Фиолетовые Очки зарделись и пошли за кулисы, где начали рьяно чистить реквизиторский стол. Увидев Уильяма и Джаз, ассистентка бросила на них такой испепеляющий, полный презрения взгляд, что Джаз очень хотелось, чтобы Уильям как можно скорее снял свою руку с ее плеча.

Гарри проследил взглядом за Фиолетовыми Очками и, увидев Уильяма с Джаз, тут же отвернулся. Затем, не сказав ни слова, он прошел мимо них и скрылся за задником противоположной стороны сцены.

Джаз почувствовала себя предательницей. Как она могла, после всего того, что Гарри рассказал ей о своей сестре, так по-дружески общаться с Уильямом, да еще на глазах у других. Джасмин чувствовала себя ужасно. Она должна с ним поговорить. Может быть, догнать Гарри? Но не успела она и шага сделать, как свет стал гаснуть, заиграла музыка, и они с Уильямом вышли на сцену.

Джаз изо всех сил старалась сконцентрироваться, но была не в состоянии избавиться от всепоглощающей жалости к себе. Как же она несчастна! В довершение всего каждый раз, когда она выходила за кулисы, ее начинал донимать Гилберт. Во втором действии он был занят лишь в одной сцене и сейчас горел желанием убедить Джаз в своей искренней дружбе. Он постоянно возникал рядом с ней с какой-нибудь глупой шуткой и многозначительным видом, который, как она догадывалась, означал: «Ты прощаешь меня?» Чем больше Джасмин пыталась избавиться от него и найти Гарри, тем больше он лип к ней.

Она знала, что теперь окажется с глазу на глаз с Гарри лишь за кулисами перед сценой, когда он во второй раз делает ей предложение и Лиззи принимает его. Джасмин должна была с ним поговорить. И единственный способ отвязаться от Гилберта — сказать ему, что она его прощает. Придется наврать этому дерьму, сделать вид, что все отлично, как и прежде. Сделав над собой нечеловеческое усилие, Джасмин повернулась к Валентайну и, прервав его рассказ о мадам Александре Мармедюк, сказала:

— Гилберт!

— Х-м-м-м-м-м? — произнес он, широко улыбаясь.

— Ладно. Я прощаю тебя. — И она пошла к кулисам, где надеялась найти Гарри, который ожидал своего выхода. Девушка знала, что у нее осталось всего лишь несколько минут.

— Это правда, Джасмин? — спросил Гилберт, ускоряя шаг чтобы поспевать за ней. — Ты и не представляешь, как много для нас с Мо значит, что мы останемся друзьями. А эта маленькая… выходка Джоузи уйдет со мной в могилу. Даю слово. Так ты правда нас простила?

Джасмин остановилась и сжала кулаки.

— Правда. Я вас обоих люблю. Но сейчас мне надо на сцену.

— Я вовсе не хотел писать ту статью, — бормотал Гилберт. — Я просто был в полном отчаянии.

— Знаю. Все в порядке. Мне нужно идти.

К великому огорчению Джаз, Гилберт начал ее обнимать. Она дважды стучала его по спине. Он начал раскачиваться. Она пыталась вырваться из его цепких рук, но это было невозможно. Она видела Гарри: он один стоял за кулисами. Она должна подойти к нему. Из груди Гилберта вырвался наконец глубокий вздох, и он отлип от девушки, продолжая, однако, держать ее за плечи.

— Мы с Мо так тебя любим, — прошептал он.

— Вот и прекрасно, — сказала Джаз и бросилась наутек.

И вот она подошла к Гарри, надеясь, что Гилберт окончательно от нее отстал. Гарри стоял, сложив руки на груди, и следил за актерами на сцене. Он взглянул на Джаз и снова стал смотреть на сцену, где сейчас играли Джек и Джорджия.

— Эй, Фитцуильям, — прошептала она и вся внутренне сжалась. — Эй, Фитцуильям?

На губах Гарри мелькнула улыбка. Джек и Джорджия уже провели половину своей сцены. Как только вступила миссис Беннет, Джаз поняла, что у нее остались считанные секунды. Она не знала, с чего начать.

— Я… Я только что разговаривала с Мо, — громко зашептала она. Джаз слышала за своей спиной бормотание Фиолетовых Очков. Прямо над ее головой висел плакат, гласивший: «За кулисами — не разговаривать, не курить, не целоваться». Фиолетовые Очки явно знали плакат наизусть, и их работа как раз и состояла в том, чтобы обеспечивать безукоризненное его выполнение. «Ха! — злорадно подумала Джаз. Ее бормотание гораздо громче, чем мой шепот!»

Гарри опять посмотрел на нее и снова перевел взгляд на сцену. Боже, как он усложняет все дело.

— И Мо рассказала мне о тебе и твоей тете. — Ее шепот становился все громче. Фиолетовые Очки опять запыхтели, еще громче. Джаз вздрогнула, но сдержалась и никак не отреагировала. Фиолетовые Очки просто исполняют свою работу. Джаз не виновата, что не может без смеха наблюдать за этой женщиной.

На этот раз Гарри посмотрел на Джаз внимательней и глаз не отвел. Жаль, что так темно, и Джаз не разглядеть выражение его лица.

— А-а, — прошептал он почти неслышно, в полной растерянности.

— Я хотела поблагодарить тебя, — сказала она хрипло. — Я так благодарна. Просто слов не нахожу. Ты… — на этом месте она вдруг перестала шептать и заговорила, хотя и тихо, но взволнованно. — Ты спас мне жизнь. И я могу лишь догадываться, как тяжело тебе было, наверное, это сделать. И я… я… Это так здорово. — Слова казались ей такими пустыми, не способными выразить то чувство глубокой благодарности, которое Джасмин испытывала.

Фиолетовые Очки снова запыхтели. Не в силах больше сдерживаться, Джаз резко развернулась и грозно спросила:

— В чем дело? У вас что, крошки застряли в зубных пластинах?

Фиолетовые Очки с оскорбленном видом торжественно удалились. Джаз помертвела. Боже, какая она все же злая. Надо будет потом извиниться. О господи, как все мерзко. Через секунду Джасмин уже забыла о раскаянии и вновь повернулась к Гарри. В темноте невозможно было разглядеть его широкую улыбку.

— И я хочу также сказать, что мне ужасно стыдно за свое поведение — я вела себя как последняя дрянь, — закончила Джаз.

— Совершенно не за что извиняться и благодарить, — проговорил Гарри. — Я это все делал из чистого эгоизма. — Он откашлялся.

В отдалении за кулисами миссис Беннет закрепляла на голове шляпку и поправляла блузку. Джаз безумно захотелось подставить ей подножку.

— Что ты хочешь этим сказать? — нетерпеливо спросила Джаз, когда миссис Беннет наконец прогарцевала на сцену.

Гарри повернулся к ней, и она услышала, как он глубоко вздохнул.

— Ведь я же не мог по уши влюбиться в особу, у которой семья замешана в скандале на сексуальной почве, разве не так? И ты же знаешь, что прежде всего я должен думать о своей карьере.

Даже в темноте она видела, как его глаза горели от волнения.

— Твой выход, Джаз.

Джасмин буквально выкатилась на сцену и остановилась, моргая от яркого света.

Когда через пять минут Гарри тоже вышел на подмостки, он излучал невероятное обаяние, а сама Джаз была настолько переполнена эмоциями, что, казалось, она сейчас воспарит. Ей хотелось смеяться, и сдерживаться было очень тяжело. Она издала пару смешных судорожных звуков, совершенно не в духе Элизабет Беннет, и очень надеялась, что зрители ничего не заметили. Вся игра Джаз теперь была освещена силой ее чувств. Она была Элизабет Беннет, теперь в этом не осталось сомнения. А Гарри был обожающий ее мистер Дарси. Взаимоотношения между ними оказались слишком сложными, но того требовала пьеса.